Людмила Астахова - Бабочки в жерновах

• Название: Бабочки в жерновах
• Автор: Людмила Астахова
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63040-0

Жернова Великой Мельницы безжалостно перемалывают не только хрупкую человеческую память, но и древние царства и народы. Как не помнят люди, рождаясь вновь, свои прошлые жизни, так забыли они древнюю землю Калитар, некогда поглощенную океаном. Только Ланс Лэйгин, заклейменный собратьями-учеными, как авантюрист и пройдоха, верит, что миф о погибшей земле - правда. Но очень скоро выясняется, что – не он один. Иначе, кому в голову пришло бы стрелять в чудака-ученого, вознамерившегося проникнуть в лабиринты загадочного острова Эспит? Но Ланса не остановят никакие угрозы, ведь он пообещал, что найдет Калитар самой прелестной девушке на свете…

---

Ланс заставил себя успокоиться, для чего глубоко вдохнул и выдохнул, а потом сказал самым благовоспитанным тоном, на который оказался способным в столь критический момент:

— Сударыня, вы меня превратно поняли, клянусь. Я тот, кто первым увидел труп, то бишь уже мертвое тело. А живым господина Фирска последний раз лицезрели, скорее всего, вы. Когда уходили домой. Если слух меня не подвел, то вы очень мило попрощались с покойным. А я утром шел по малой нужде и всего лишь случайно наткнулся на тело вашего земляка.

Жгучие капли Лансова красноречия без всякого видимого эффекта утонули в песках равнодушия дамы Тенар. Лив даже не моргнула в знак взаимопонимания.

Тогда несчастный проходимец в отчаянии воззвал к единственному, как ему казалось, здравомыслящему человеку — доктору Хамнету:

— Исил, вы-то хоть скажите слово в мою защиту, вы же врач, вы уже поняли, что имеете дело с самоубийством! Ну, объясните вы ей!

И руки протянул в бессильной мольбе. Ни дать ни взять сцена из древней драмы.

Скайра Лив трагедий не любила, и нелюбовь эта была давней и прочной, еще с отрочества, когда юной курсистке довелось сыграть роль королевы-матери в постановке классической «Драмы о Вирнэсс Кровавой». Легендарная основательница правящей династии Вирнэя прославилась, помимо прочего, методичными казнями родственников и приближенных, начав с собственной матушки, так что роль в той пьесе Скайре досталась короткая и воистину трагическая. Всего пара реплик — и добро пожаловать на плаху. Тонкая юная натура будущей эмиссарши содрогнулась и ужаснулась, и с тех самых пор Лив испытывала к драмам отвращение, а вот к комедиям и фарсу, напротив, некоторую тягу. И не она одна, надо сказать. Большинство островитян так же стремились любую драму превратить в балаган. Так что появление из дверей эмиссариата зевающего Берта Балгайра, скребущего трехдневную щетину и хрустящего суставами, пришлось очень кстати. Неуместный пафос разбавился молодецким свистом и удивленным возгласом:

— Ух, ты! Да это ж Джай! А чего это он?

Рыжий плут даже пальцем на все еще висящего Фирска показал, не постеснялся.

И Лив взвилась, торжествуя. Ух, как все удачно складывалось! На чем стоит любое подозрение, как табурет на трех ножках? Конечно же, на Мотиве, Возможности и Уликах! Да-да, так во всех детективах пишут. Эспитцы подтвердят, не дадут соврать.

— Ага! — и эмиссарша в свою очередь наставила указующий перст на Берта: — Вот он, Мотив! Вот она, Возможность! Осталось только Улики найти!

Островитяне навострили уши, чтобы не упустить ни слова из рождавшейся прямо на их глазах Версии. Солидной такой, с большой буквы, совсем как в настоящем детективном романе из новых, контрабандных, Балгайром привезенных.

Лив, воодушевленная, принялась вещать.

— Ты, Балгайр, вместе с сообщником, — она кивнула на побагровевшего Лэйгина, — сговорился прикончить беднягу Фирска из-за твоих делишек. Все же знают, что ты через его лавку часть товара сбывал, вот и не поделили прибыль! Мотив налицо! А поскольку вы оставались здесь вдвоем, то и возможность у вас была.

— Ну, знаешь ли… — буркнул Берт, но насчет контрабанды отрицать не стал. — Мало ли с кем я дела веду? Ну, не выгорело в этот раз — что ж, сразу вешаться, что ли?

— Э, нет! — замотала головой Скайра. Версия с самоубийством не устраивала ни ее, ни общество. Самоубийца для общины — сплошное разорение. А вот подозрительная смерть — совсем другое дело. Официальное расследование и оплачивалось официально, и притом весьма неплохо, особенно по эспитским меркам. Следствие для Эспита — одновременно и прибыль, и забава. Кто же упустит такой шанс?

— Если Джай решил повеситься, то почему сегодня? — Лив стала один за другим приводить аргументы, для наглядности загибая пальцы: — До фестиваля еще два дня! Где мы его хранить будем, а, сограждане? И лицо у него… несчастное какое-то. И вот, гляньте, карман на пиджаке надорван. Следы, стало быть, борьбы.

— Действительно, рановато он как-то… — Берт покосился на покойника с неодобрением. — И лицо, точно, грустное. Только, Лив, солнце мое, клянусь — это не я! Дрых я. Знаешь же сама, как я дрыхну, пушкой не разбудишь.

Овчарка только фыркнула, дескать, не убедил.

Расскажи археологу о том, что на территории цивилизованного Вирнэя правит бал примитивный произвол, он бы не поверил ни за что.

— Это же она несерьезно, да? — шепотом спросил Ланс у доктора. — Шутка такая местная, да?

— Вы считаете, что представитель имперского эмиссариата имеет право так беспечно шутить? — ответил тот вопросом на вопрос. И поглядел на мурранца, как на представителя еще неизвестного науке животного — удивленно и очень серьезно.

Дама Тенар, бесконечно довольная и собственными действиями, и вниманием публики к оным, стала потихоньку подводить эспитцев к выводам. И серьезность ее давала сто очков форы виновнику переполоха — мертвому лавочнику, висевшему в подозрительно легкомысленной позе:

— Итак, сограждане, мы трагически потеряли нашего соседа и брата, — Лив, как заправский оратор, взяла паузу и вздохнула, укоризненно посмотрев на мертвого Фирска. — Трагически потеряли, и притом за целых два дня до летнего фестиваля! И подозрения на этот счет возникают очень и очень весомые, согласны? — и, повысив голос, добавила в тон металла: — Я спрашиваю, согласны, сограждане?

Граждане дружно и можно сказать воодушевленно согласились, лица их озарились неподдельной радостью и предвкушением.

Лансу оставалось лишь затравленно оглядываться по сторонам. Он встретился взглядом с потрясенной до глубины души Верэн Раинер. Девчонка забилась в самый уголок и боялась даже пошевелиться. «Великая Мельница! Куда мы попали?» легко читалось в её круглых глазах. Лэйгин её прекрасно понимал.

— И, поскольку очевидных причин сводить счеты с жизнью именно сейчас у господина Фирска не было, — эмиссарша продолжила вещать, картинно заложив одну руку за пояс, а другую — простирая к остывающему телу: — а возможность прикончить его, напротив, у каждого из нас была, я вынуждена объявить эту смерть подозрительной. — Она выделила последнее слово паузой и голосом, чтобы ни у кого не осталось сомнений — именно «подозрительная смерть», и никак иначе!

— Мы начинаем расследование! — Лив прервалась на вдох, дабы дать согражданам возможность выразить восторг и энтузиазм. — Вот так-то. А теперь, помогите-ка мне его снять. И надо решить, где хранить беднягу Джая все это время. Протухнет ведь!

И тут началось самое интересное — торг за помощь следствию путем размещения покойного в частном леднике. Островитяне бились за каждый орик из обширного государственного кармана её величества, ибо такого рода участие в расследовании оплачивалось из казны. Весьма щедро оплачивалось.

Сметливая хадрийка послушала речи островитян и быстро уразумела простую вещь — выдать смерть несчастного Джая убийством было эспитцам крайне выгодно. И напротив, пользы от его самоубийства — никакой, одни лишь расходы. А пока идет расследование — её величество награждает законопослушных граждан за посильное содействие правосудию.

«Как умно! — невольно восхитилась Верэн. — Какие у них тут законы правильные!»

Её земляки поступили бы точно так же. И типуса, вроде Лэйгина, преспокойно упекли в кутузку, не взирая на степень его виновности. А не попадай в щекотливые ситуации и подозрительные истории!

Но объяснять зазнайке-археологу, что тут к чему, девушка не стала из принципа. Вот еще! Раз он такой умник, то пусть сам и додумается. Ученый-верченый!

И с нескрываемым восторгом воззрилась на Берта. Ах, какой же он был мужественный. Хоть и помятый, и заспанный весь. Впрочем, настоящий мужчина после долгого дня и должен спать крепко.

Лив, стоя, будто скала посреди стремнины, благостно взирала на ажиотаж и перечисляла, загибая пальцы:

— Так. Вы, доктор, проведете вскрытие. А я — привлеку помощников из числа добровольцев и осмотрю с ними дом Фирска. Да! И проведем опрос свидетелей. Свидетелей — это значит, всех! Каждый должен отчитаться, где он был этой ночью и чем занимался…

Островитяне кивали с понимающим и умным видом. Конечно же! Кто же не слыхал про «алиби»?

— И еще… — тут дама Тенар насторожила уши, заслышав стрекот мотоциклетного мотора. Над дорогой возникло облако пыли, приближавшееся довольно быстро. Лорд Эспит мчался, стиснув руками в толстых крагах руль своего железного коня, неотвратимый, как некогда рыцари Ордена Зорких, известные поборники справедливости и любители штрафовать и карать злодеев.

— О! Милорд! Как вы кстати!

Лорд Варден Тай всегда появлялся вовремя — такая уж у него была особенность.

Варден Тай лорд Эспит. Остров Эспит

Нельзя сказать, что суждения Лив дамы Тенар пользовались у лорда Вардена безграничным доверием (о доверии вообще рассуждать как-то неуместно, когда имеешь дело с эспитцами), однако частенько госпожа эмиссар оказывалась права. Вот как теперь. Сказала, еще ни единым взглядом не коснувшись заморского гостя, как отрезала — проходимец! И ведь не в бровь, а в глаз попала — проходимец и есть. Кому, как не Вардену Таю, во времена иные и в местах далеких известному как Ловкач Тай, разу не признать «коллегу»? Свояк свояка, и так далее.