Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2013 (сборник)

• Название: Настоящая фантастика – 2013 (сборник)
• Автор: Андрей Бочаров
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63957-1

Космический грузовоз терпит крушение на планете, посадка на которую категорически запрещена. Но что тогда здесь делает экспедиция земного Института Ксенологии? У невольного робинзона Макса Горнова считаные дни, чтобы разобраться в этом…

Французский ученый Рене Миро на исходе девятнадцатого столетия создает мираклин – «сыворотку чудес». Открытие Миро способно изменить человечество, а ведь жестокий двадцатый век уже не за горами…

Почему в советское время уже тогда всемирно известных писателей-фантастов Аркадия и Бориса Стругацких не баловали литературными премиями? Как партийные чиновники «превращали» Стругацких в диссидентов? Это и многое другое в малоизвестном интервью с Борисом Натановичем Стругацким…

Борис Стругацкий, Дмитрий Скирюк, Ярослав Веров, Игорь Минаков, Антон Первушин, Андрей Дашков, Дмитрий Володихин, Дарья Зарубина, Майк Гелприн и другие в сборнике, выпущенном по итогам Международного фестиваля фантастики «Созвездие Аю-Даг–2012».

---

Внезапно на стенах замерцали светлые пятна. Они двигались, увеличивались в размерах и постепенно приобретали более-менее знакомые очертания.

– Быстрее! – рявкнул Карбон и устремился к Турникету вслед за Светловолосой.

То, что луч Проектора может проникнуть внутрь Церкви, как-то не приходило Твердолобому в голову, но теперь ничто не казалось невозможным. Во всяком случае, появление стражников Лимба прямо из стен не застало его врасплох. Понимание, что конец близок и ему отводилась роль простого прикрытия, сильно отдавало горечью. С другой стороны, разве его не предупредили: «пара твоих стволов нам не помешала бы»? Честная сделка. И за любовь Светловолосой надо платить. Он проводил ледоколов недобрым взглядом и открыл огонь по стражникам.

Призраки, порождения Проектора, отделяясь от зеркал, тут же обрастали плотью. Но в этот момент они и были наиболее уязвимы. Карбон и Светловолосая расстреливали их в четыре руки, приближаясь к Турникету. Сильно отстававший от них Твердолобый больше думал о спасении собственной шкуры. Пробиваться к выходу – тому, через который вошёл, – было равносильно самоубийству. Там его ждала быстрая смерть или казнь – в конечном счёте тоже смерть, только гораздо более мучительная. И он двинул вслед за ледоколами, гадая, останутся ли у него патроны, прежде чем он доберётся до воронки. Он не исключал, что окажется лишним там, где за вход берут отдельную плату. Чтобы разобраться с ним, хватило бы одной пули в голову. Ему же понадобятся, как минимум, две.

Правда, до сведения счетов надо было ещё дожить. Поначалу нигредо удавалось отстреливать стражников поодиночке, в момент окончательной материализации, но потом они стали появляться с трёх сторон одновременно (те самые проклятые «несколько десятков»), причём палили из всех стволов, и в Церкви сделалось совсем жарко. Остро смердело сгоревшим порохом; в ушах стоял почти непрерывный грохот. Каждая гильза на гладком, словно лёд, полу представляла опасность, однако всё же не настолько большую, как свинцовый град.

Наступил момент, когда Твердолобый почувствовал себя мишенью в тире, и от расстрела его спасала только плотная завеса порохового дыма. Своих недавних спутников он уже не различал ни прямым, ни боковым зрением и вскоре сам слегка удивился, обнаружив, что живым добрался до жерла воронки. Но чем дальше, тем страннее. С каждым его шагом стражники и стены Церкви отодвигались на гораздо большее расстояние. Он перестал ощущать отдачу оружия. Движения догонявших его и в то же время отдалявшихся стражников сделались до смешного медленными.

Ему так везло, что это настораживало (а может, и в самом деле молитвы оказались небесполезными). У него уже почти опустели обоймы, но, продолжая нажимать на спуск, он увидел одну-единственную вспышку ответного выстрела во мгле – неестественно долгую, будто где-то вдалеке зажёгся и погас фонарь. Вязкая стена воздуха напоминала трясину, вспаханную лениво ползущими пулями. Заклинил затвор пистолета в правой руке. Ещё несколько мгновений назад это стало бы фатальным, но теперь…

Передышка оказалась настолько долгой, что Твердолобый успел поменять обоймы и снова заглянул в сужавшуюся до размеров зрачка воронку в том направлении, куда до этого двигался спиной вперёд. По её поверхности скользили две спиральные тени, в которых он с трудом узнал искажённые силуэты Карбона и Светловолосой. Он не мог отделаться от ощущения, что на его глазах происходит нечто обратное оживляющему тени действию Проектора – трансформация плоти в видимость, бестелесную субстанцию призраков.

Все звуки словно собирались в фокус, сливались в режущую уши какофонию, затем перешли в оглушительный свист, от которого нигредо сжался и зажмурился. Свист достиг высшей точки, сделался невыносимым. Твердолобый готов был бросить пистолеты, чтобы спасти барабанные перепонки, но тут свист оборвался.

Он открыл глаза.

17. Компас

Всё исчезло, словно кто-то одним ударом обрубил пуповину, связывавшую его со старым привычным миром. Окружавшая его темнота была такой же, как в глухих коридорах тверди. Но это был чужой коридор, а если верить легенде о Церкви – коридор-призрак, проложенный Архитектором. И, похоже, только Архитектор знал точно, что это означает. Ещё, возможно, знали нигредо, попавшие сюда раньше, но теперь они мертвы и уже ничего не расскажут.

Твердолобый сунул пистолет с заклинившим механизмом в кобуру и провёл перед собой освободившейся рукой. Справа, затем слева пальцы коснулись стены. Вверху он нащупал низкий потолок. Он сделал шаг, другой. Услышал чьё-то дыхание помимо своего. Почуял аромат Светловолосой…

Что ж, если ледоколы рядом, значит, он всё ещё в игре. Одно плохо: это не его игра. Он прислонился к стене. Хватит ли у них наглости взломать здешнюю твердь, или для начала они всё-таки прогуляются лабиринтом, продолжая уповать на молитвы? Оказалось, ни то ни другое.

Раздались шорохи, хриплое приглушённое ругательство. Звякнул металл. Зажёгся тусклый рубиновый свет. Твердолобый обнаружил, что свет падает из-за угла, а сам он стоит в тупике. Сзади – стена. Оттуда он пришёл. И не стал испытывать судьбу, пробуя, сможет ли вернуться. Он двинулся вперёд.

За углом, привалившись спиной к стене коридора, сидел Карбон. Брошенные пистолеты лежали рядом. С одного взгляда было ясно, что дела его плохи. Он получил пулю в спину; на выходе кусок свинца разворотил грудь, и Твердолобый удивился, что ледокол, во-первых, дошёл до этого места, а во-вторых, ещё дышит. И не только дышит. Он держал в своих громадных ладонях штуковину, похожую снаружи и на часы, и на старый портсигар из тёмного металла. Из-под откинутой крышки исходил рубиновый свет. В красной квадратной лужице был также виден какой-то тёмный узор.

Штуковина заворожила не только Твердолобого, который начал припоминать то, что некогда слышал. Светловолосая стояла над Карбоном и смотрела вниз. Её лицо застыло багровой маской, будто глина, опалённая жаром вулкана.

– Что это? – спросила она наконец.

– А на что, твою мать, это похоже? – прохрипел Карбон, не растерявший своих привычек, даже находясь при смерти.

– Где ты его взял? – Твердолобый не хотел задавать этот глупый вопрос. Знал, что ответа не получит. Но вырвалось.

– Ещё один придурок, – сказал Карбон. – Бери его и убирайся!

Слова, явно обращённые к Светловолосой, вывели её из ступора. Она нагнулась и взяла испускавший рубиновый свет предмет, который снаружи был красноватым ещё и от крови.

Твердолобый подобрал пистолеты Карбона. Не пропадать же хорошим пушкам. Затем он протянул руку к не менее ценной вещи – контейнеру ледокола. Открыл и заглянул внутрь. Контейнер оказался пустым. Карбон использовал все души без остатка.

Даже крот ледоколу не откажет в последней услуге.

– Как насчёт могилы в тверди? – спросил Твердолобый.

– Да ты свихнулся, крот, – презрительно выдохнул Карбон несколько слов и кровавых пузырей, после чего замолчал навсегда.

– Пусть остаётся здесь, – сказала Светловолосая. – Не тебе его хоронить.

Твердолобому было плевать – пусть болтает, слова не пули. Именно поэтому он не спешил прятать пушки Карбона. Светловолосая поняла это и посоветовала:

– Расслабься, крот. Обычно я не убиваю тех, с кем сплю. Ты мне нравишься. Хотя…

– Хотя что?

– До сих пор не дошло? В церкви должен был сдохнуть ты.

Он не понял, зачем она это сказала, и не стал уточнять, чей это был план. Некоторые вещи лучше не знать до конца, особенно если надеешься однажды снова затащить женщину в постель. А он, как ему только что стало ясно, все ещё хотел её. Недаром его прозвали Твердолобым.

Но даже он подозревал, что истинная причина её «благосклонности» кроется в чём-то другом. Возможно, в том, что её тоже использовали, причем не чужие, а свой. И потом, Карбон скрывал от неё, что завладел Компасом. А значит, совсем не исключено, что она тоже должна была сдохнуть в церкви.

Избежавшие жертвоприношения одновременно воззрились на мёртвого ледокола.

– Он был твоим братом?

– Ха, братом… Он был проповедником в Медленном Льду.

– И что он проповедовал?

– Что надо разбудить Спящих, если хочешь вернуться в Колыбель.

– Но… – Кое-что не укладывалось в твердолобой башке. – Когда Спящие проснутся, что будет с нами?

– Если Карбон прав, то исчезнут сны. Исчезнет Проектор. Исчезнут Льды, твердь и Зона Любви. И, само собой, мы тоже исчезнем… Радуйся, тупица! Ты вернёшься в свою Колыбель.

Что-то он не испытывал радости, хотя жаждал возвращения всем своим естеством. С другой стороны, он спросил себя, сколько можно трусливо цепляться за опостылевшую «реальность». В ней не было ничего, кроме могилы, ждавшей его на одной из следующих спиралей. А может, и могилы не было. Как у Карбона.

– И ты ему поверила?

– Я с детства была его поводырём. Вела туда, куда он приказывал.