Алана Инош - Дочери Лалады. (Книга 1)

• Название: Дочери Лалады. (Книга 1)
• Автор: Алана Инош
• Жанр: Короткие любовные романы

Это старинный языческий мир, наполненный чудесами, в нём люди живут по законам природы и умеют разговаривать с богами. Реки чисты, леса девственны и дремучи, а между западом и востоком протянулись Белые горы – богатая самоцветами и благословенная богиней Лаладой земля, населённая необыкновенным народом – женщинами-кошками, как их называют жители соседних земель. Рука женщины-кошки умеет и ковать зачарованное оружие, и возводить прекрасные жилища, и исцелять недуги. Быть может, мужчина и хотел бы коснуться этой руки, но в ладонь обитательницы Белых гор на свадебном обряде ложатся только девичьи пальчики – так уж повелось издревле.

---

«Здравствуй, Рагна, – обратилась к ней Млада. – Принимайте с матушкой гостей – мою избранницу Ждану и её родителей».

Рагна была супругой Гораны, старшей сестры Млады. Чинно поздоровавшись со всеми и особо поклонившись Ждане, она сказала, что обед скоро будет готов. Однако с ним вышла заминка: никто не знал точно, когда вернётся из кузни хозяйка дома и её старшая дочь. Начинать обед без них – вроде бы не с руки, а заставлять дорогих и важных гостей ждать – тоже неловко.

«Ну как же так, – сетовала мать Млады, Крылинка, выразительно хлопая ладонями по переднику. – Такие гости у нас, а они – работать! Работа не волк, а вот избранницу в дом наша дочь приводит не каждый день. Младуня, может, они хотя бы намекнули, когда их ждать? Хотя бы примерно?»

«Ничего не сказали, – с еле слышным вздохом качнула головой Млада. – Закончат работу – придут, таковы были их слова».

Несмотря на такое лёгкое, крылатое имя, супруга Твердяны оказалась женщиной весомых достоинств – не тучной, но величаво-дородной. Округлостей в её теле было хоть отбавляй: овальное лицо, брови полумесяцем и пышная грудь – этакий колышущийся поднос для многократно обвивающих шею крупных янтарных бус. Двигалась она тоже солидно и плавно, текуче, а речь её журчала, как ручей по гладким камушкам. Соображала она также кругленько и быстро, а потому нашла изящный выход – в отсутствие глав обоих семейств попотчевать гостей «полу-обедом». Ждана не слишком поняла, чем сия трапеза отличалась от обычного обеда: кушанья подавались добротные и вкусные, позволявшие наесться до отвала. Разнообразные пироги, блины, жаркое, лепёшки с замечательным лакомством из холодного погреба – ягодами, варёными в меду… Одним словом, это было царское угощение, которым остались довольны все – от знающего толк в хорошей еде отца Жданы до сестёр-близнецов Светозары и Шумилки, прибежавших с улицы на зов матери – Рагны. Эти юные проказливые дочери Лалады, с одинаковыми круглыми шапочками волос, подстриженных под горшок, уплетали всё за четверых, а между кушаньями забавлялись тем, что корчили Ждане рожицы, чтобы она не могла сохранять за столом чинно-серьёзный вид. Они всячески старались рассмешить её, и им это удалось: Ждана фыркнула и чуть не подавилась блинчиком. Бабушка Крылинка тут же влепила им по подзатыльнику:

«А ну цыц! Сидите тихо, а то из-за стола вон выставлю!»

Доброе угощение и хмельной мёд-вишняк смягчили неловкость и сгладили углы, образовавшиеся от странных слов Твердяны у ворот кузни и её нарочитого отсутствия на обеде. Крылинка извинилась перед гостями за свою супругу:

«Вы уж не серчайте… Она порой из своей кузни может несколько дней не вылезать – так уработается в этом пекле, что домой её иной раз даже приносят».

«Для мастера работа – жизнь, – проговорил отец Жданы, оглаживая бороду и смакуя десятилетний вишнёвый мёд. – По душе мне ваше семейство, надёжно у вас здесь… И дочку свою оставлять не боязно».

Скоро только сказка сказывается, а ждать иногда приходится долго. Обед миновал, день клонился к вечеру, кушанья остыли, а главы семейств всё не возвращались. Приходилось коротать время за приятной беседой и прогулкой по Кузнечному. Представительниц сильной половины его жителей, то есть, дочерей Лалады, встретить не удалось: все были на работе в кузне, а вот их супруги с любопытством выглядывали со своих дворов, подходя к низким, всего лишь по пояс, каменным оградам. На их приветствия и улыбки Млада отвечала поклонами.

«А почему у вас такие заборы низенькие? – поинтересовался отец Жданы. – Такие перелезть – в два счёта!»

«К чему перелезать? – искренне удивилась женщина-кошка. – Если соседу что-то понадобилось – всегда можно попросить, и никто не откажет».

А мать, окинув взглядом готовые вот-вот зацвести сады, вдохнула полной грудью:

«Хорошо у вас здесь… Светло, радостно! И соседи, видимо, добрые».

«Люди у нас хорошие живут», – ответила Млада с улыбкой во взгляде.

Вот уже солнце зашло за горы, и яблони в саду покачивались в голубоватом прохладном сумраке, ещё прозрачном и светлом, а Твердяны и её старшей дочери – нет как нет. Рагна отправила Светозару с Шумилкой спать, а Крылинка вздохнула:

«Ну, заработались они там совсем… Ну что, дорогие гости, желаете ли пойти на отдых или ещё посидите, поскучаете?»

«Да хотел бы я прежде Твердяну дождаться, – проговорил отец Жданы задумчиво. – Много чего надо обговорить».

«Ой, и то верно, – согласилась Крылинка, кивая-кланяясь всеми своими округлостями. – Уж коли мы породниться собираемся, могла бы она и больше уважения проявить… Вы уж не держите обиды, такой у моей Твердяны норов непростой».

Едва промолвила она эти слова, как на лестнице загремели тяжёлые шаги. Сердце Жданы вдруг бухнуло, загнанно трепыхнулось, а потом замерло, словно на неё надвигалось что-то грозное, чтобы свершить над нею свой суровый приговор. В светлицу, озарённую четырьмя настенными лампадками, вошли долгожданные Твердяна с Гораной. Коса родительницы Млады пряталась под высокой чёрной шапкой, не скрывавшей, впрочем, бритых висков и затылка, а на столь смутившее Томилу Мировеевну блестящее туловище была накинута замурзанная рабочая рубашка с небрежно расстёгнутым воротом.

«Чем же так плох мой нрав, милая моя госпожа? – усмехнулась Твердяна, неспешно подходя к своей супруге и опуская тяжёлую руку на её покатое, полное плечо. – А прежде чем упрекать меня в неуважении, на себя бы оглянулась… Уже всё Кузнечное о свадьбе судачит, а у нас ничего ещё не решено, не обговорено. Сама понимаешь: наперёд о таком деле трубить – не к добру».

«Э, нет, Твердяна, – не согласилась Крылинка. – Вини меня в чём угодно, да только не в болтовне. Не трубила я ничего и языка не распускала! Ну, прогулялись наши гости по селу, Млада их сама сопровождала… Что ж в том плохого? А о свадьбе они ни с кем прежде времени не говорили, само собой».

«И без языка обойтись можно, когда у людей глаза есть, – возразила Твердяна негромко и терпеливо, стараясь смягчить свой суровый голос, а её рука ласково переместилась с плеча Крылинки на лопатку. – Ладно уж, сделанного не воротишь… Прошу меня простить, что задержались мы. – Обращаясь к отцу и матери Жданы, она чуть наклонила голову. – Нельзя было отложить, не загубив всей работы: железо куётся, как известно, пока горячо. Дозвольте нам наскоро помыться и переодеться – тогда и поговорим».

«Обед простыл уже давно, – проворчала Крылинка – впрочем, уже вполне миролюбиво и буднично. – Греть, что ль?»

«Не возись, и так сгодится».

Крылинка ойкнула, да так, что все её округлости, включая бусы, подпрыгнули, а Твердяна, яхонтово поблёскивая глазами, отошла с мурлычущим смешком. Похоже, её рука, незаметно скользнув с лопатки супруги на мягкие выпуклости, расположенные чуть ниже, безо всякого стеснения за них ущипнула, невзирая на присутствие гостей. Также не особенно церемонясь, ворвались сестрички, в одних рубашках и босые – должно быть, непослушно выскочившие из постели. Урча и ластясь, как котята, они прильнули к Горане, а она, большими и широкими рабочими ладонями ероша их стриженные головки, строго нахмурилась:

«Вы почто не спите? Егозы вертлявые… А ну – в постель!» – И, подхватив по дочке на каждую руку, она унесла их обратно в спальню.

Пока снова накрывался стол, Ждана шёпотом поинтересовалась у Млады о причёсках её родительницы и старшей сестры. Как она узнала, брить голову, оставляя пучок на макушке, полагалось всем, кто посвящал себя кузнечному и оружейному делу – как дань Огуни, богине огня и земных недр. Голова – это как бы кусочек угля, а пучок волос – будто язык пламени на нём. С такой причёской ходили здесь все, кто работал в кузне. Ждане хотелось ещё спросить, отчего у Твердяны на лице шрамы, но она побоялась. Впрочем, догадаться было нетрудно: когда имеешь дело с огнём и раскалённым железом, немудрено и обжечься.

За окнами уже совсем стемнело, а над морозно-белыми, спокойными вершинами гор в сиреневой дымке взошла луна. К позднему ужину владелица кузни и её наследница вышли в белоснежных рубашках и вышитых чёрных безрукавках, ярких кушаках и мягких замшевых сапогах с блестящим бисерным переливом. На Твердяне поверх рубашки и безрукавки красовался ещё и тёмно-синий щегольской кафтан с высоким воротником. Головы обеих сверкали зеркальной гладкостью.

Отец Жданы перечислял во всех подробностях, что он собирался дать за дочерью в качестве приданого, а Твердяна с задумчиво-непроницаемым видом ела, не перебивая его ни единым словом и время от времени подливая в его чарку мёда. Приданым больше интересовалась Крылинка – уточняла, какого цвета и качества ткани, сколько мотков шерсти, какого размера наволочки, какого веса перины и чем они набиты – пухом или пером, и так далее. Затрудняясь, за справкой отец обращался к матери, поскольку сбором приданого занималась она, а потому и знала лучше. Твердяну, казалось, гораздо больше занимали пироги с крольчатиной; Горана, снисходительно склонив ухо, слушала, что шептала её вечно удивляющаяся супруга Рагна, а ясноликая Зорица хранила скромное молчание, но из-под опущенных ресниц в её глазах светилось, как первый проблеск рассвета, любопытство.