Вадим Васильев - История новоевропейской философии

• Название: История новоевропейской философии
• Автор: Вадим Васильев
• Издательство: МГУ
• Жанр: История
• Год: 2000

Мы предлагаем вашему вниманию цикл лекций "История новоевропейской философии", читавшегося Вадимом Валерьевичем Васильевым на спецотделении философского факультета МГУ в 1999 — 2000 годах. Все, что делает Вадим Валерьевич на наших глазах — предельно просто. Он, как Акопян, закатав рукава, дает нам пощупать каждый предмет. Наш Автор не допускает никакой двусмысленности, недоговоренности, неясности… Он охотно направляет наши руки, и уже и у нас что-то получается… Но как?! Этот вопрос, спустя несколько лет, заставил нас вернуться к распечаткам его лекций и снова окунуться в эпицентр европейского рационализма, ускользающая магия которого остается неодолимой и загадочной. К сожалению, не сохранились аудиозаписи нескольких первых лекций: утеряна Вводная лекция, лекция по Возрождению, большая часть Кузанца, весь Бэкон и начало Декарта. Жаль. Ведь на каждой лекции Васильева есть шанс именно Вам, может статься, прикоснуться к высшему проникновению в новоевропейскую метафизику. Но… "стакан" полон больше, чем наполовину. Запуская сайт, мы выкладываем первую часть лекций этого цикла (до Канта) с дословными распечатками. Если проект привлечет ваше внимание, то впереди нас ждут знаменитые Васильевские лекции по Канту. Мы приглашаем всех желающих принять участие в распечатке аудиозаписей интереснейших лекций университетских преподавателей, а также ищем хорошего специалиста по звукозаписи. Распечатку лекций производили в основном Татьяна Садкова, Ольга Лазарева, Диана Гаспарян и Александр Мацкевич. Редактировали: А. Мацкевич и Д. Гаспарян.

---

— Он скажет, что опыты подтверждают это, как и любое суждение в физике принимается в том случае, если они не наблюдают вариантов обратного.

Так вот вы тогда на это ему скажете, что ещё не существует таких тонких инструментов, что бы подтвердить этот принцип, даже в одном каком‑то конкретном. я уже не говорю про всю совокупность опытов, а даже в одном каком то конкретно выверенном случае всё равно нельзя опытным путём подтвердить, что энергия не теряется.

— На что физики ответят, что мы и не утверждаем, что это никогда не будет доказано, но пока это не доказано… Ну, также как с ньютоновским пространством — пока не доказано обратное — что ньютоновские законы в каких‑то случаях не работают, — мы принимаем их как аксиому.

Да. Да. Правильно. Только не как аксиомы, а вот как именно постулаты. Как принципы, которые полезны и даже необходимы для того, что бы вообще выстраивать физические эксперименты. Строить физические теории. Это допущение, но это не аксиома, потому что аксиомы самоочевидны. А в этих принципах нет самоочевидности. Потому, что самоочевидно то, противоположное чему не мыслимо. А здесь мы ясно себе можем помыслить как энергия увеличивается или уменьшается.

— Можно сказать, практически самоочевидно, что скорости складываются вот так.

В некоторых случаях, там где физика смыкается с геометрией. действительно, физик может сформулировать на базисе геометрических положений какие‑то самоочевидные моменты. Компоненты могут быть.

— Это также самоочевидно, как, я не знаю… прямая… — то, что человек бежит по эскалатору и его скорость складывается со скоростью эскалатора.

Тут. это геометрический момент. Понимаете? Это вот в случае с принципом сохранения энергии, этот пример не может служить в качестве подтверждения. Тут другого рода ситуация. Потому что геометрические аксиомы действительно таковы, что противоположное им немыслимо. Но физика не сводится к геометрии. В ней есть всякие константы постоянные, все эти константы говорят о том, что здесь не всё очевидно. Откуда берутся эти константы, к примеру, физические? Кто их установил? Кто их проверял, на всём многообразии опыта. Это просто постулат. Вот в чём дело.

А Кант пытается доказать. Вот какую службу он хочет физике сослужить. Вот грандиозный проект, в общем то. Вот видите, после уточнения смысла вопроса мы можем его представить в более конкретной форме.

Но вернемся, к Введению в «Критику чистого разума». Здесь Кант, прежде чем говорить об априорных синтетических суждениях перебирает все другие возможные варианты суждения. И те различения, которые он вводит, рассуждая на эти темы, оказали громадное влияние на последующую философию.

Но, прежде всего я, конечно, говорю о знаменитейшем кантовском различении аналитических и синтетических суждений. Мы говорим всё время: «априорно синтетические, априорно синтетические». Надо же определить, всё — таки, что это такое: априорно синтетические. Какие ещё бывают? Ещё бывают «аналитические».

До этого понятие анализа и синтеза уже активно применялись европейской философией. Но они другой смысл имеют совсем. Аналитический метод и синтетический метод — вот эти понятия были в ходу. И Кант, кстати, тоже ими пользуется. Но совсем в другом смысле. И они не имеют никакого отношения вот эти понятия, аналитического и синтетического метода, к понятиям аналитических и синтетических суждений. Имейте это в виду!

Аналитический метод — это когда мы от данного идём к основаниям, говорит Кант. Вот есть что‑то данное, и мы начинаем разлагать его на элементарные компонента. А синтетический метод, это когда наоборот мы начинаем соединять. Вот с точки зрения традиционного определения аналитического и синтетического метода, скажем силлогизм — это классический пример синтетического рассуждения. Потому что здесь есть посылки — они складываются, и получается результат, вывод. А с точки зрения кантовских дефиниций аналитических и синтетических суждений, силлогизм — это аналитическая операция, процедура. Вот это к слову о том, что нельзя смешивать вот эти понятия.

Так вот. Так что Кант новаторскую здесь даёт дефиницию. Её подхватили, в частности, аналитические философы. Долгое время считалось, что паспортом, пропуском для входа в сонм, так сказать, аналитических философов, в эту элиту философского мира служит признание различения. Вот, если вы хотите быть аналитиком… Вот представьте, вы приходите в комнату к маститому аналитику: я хочу тоже с вами исследовать вот эти проблемы, нивелировать философию, или наоборот, метафизику на новом уровне возрождать. Можно? Он скажет: «Признаёшь отличие аналитических суждений от синтетических? — Признаю. — Входи!» Вот так вот действовали. Правда, сейчас это уже.

— Скорее наоборот…

сейчас уже наоборот, да.

Насколько правомерно критика., я просто у Куайна читала, он критикует это.

Различения, да?

— Ну, он это, правда, у Рассела все взял.

Да вот Куайн как раз начал размывать всё это.

— Вообще такое ощущение, что Канта вообще неправильно прочли…

Канта? У меня тоже есть такое ощущение.

Давайте разберёмся. Вопрос вот кажется очень простым, с аналитическим и синтетическим, в действительности, массу проблем он таит.

Начнём с дефиниции. Итак. Аналитическое суждение — это такое суждение, говорит Кант, предикат которого извлекается из субъекта по закону тождества и уже заранее мыслится в субъекте. То есть вот, есть субъект, какое то понятие, в нём уже содержатся, какие‑то предикаты. Эти предикаты мы можем эксплицировать из субъекта и сказать: да действительно, этому субъекту присущ этот предикат.

— Предикат, который извлекается из субъекта и..?

По закону тождества. И заранее уже мыслится в нём — в этом субъекте. Но правда, говорит Кант, смутно мыслится. И вот этому прибавлению он придавал большое значение. Вот в чём проблема. Субъекту уже присущ какой- то предикат, а мы во второй раз этот предикат и утверждаем. То есть суждение выстраивается по принципу «А» есть «А», в принципе.

— То есть это прояснение вот этой смутности?

Да. И Кант сам себе задавал вопрос. А можно ли сказать, что аналитические суждения — это тавтологии? И отвечал — нет нельзя. Потому что когда мы высказываем тавтологическое суждение, то предполагается что предикат, который повторяется нами отчётливо мыслится в субъекте. То есть тавтологии не несут никакого эвристического смысла. Это пустые суждения ни на шаг не продвигающие нас в познании. А аналитические суждения полезны для познания. Хотя они и не увеличивают сумму наших знаний. Это понятно, потому что извлекается то, что уже мыслилось. Однако, они увеличивают отчётливость, раздвигают не сферу знаний, но сферу отчётливости знаний. И поэтому аналитические суждения — это важный подготовительный этап метафизики. То есть они полезны. И Кант хвалит тех мыслителей, которые посвящали время расчленению наших знаний с помощью аналитических суждений. В этом как раз он уверен, преуспела Вольфовская школа. И даже может не столько сам Вольф, сколько его ученики. Вот Баумгартен. Теперь.

— А пример можно?

Да, сейчас обязательно приведу примеры. Ну, сначала определю синтетические суждения, по Канту. Синтетические суждения — это такие суждения, в которых предикат прибавляется к субъекту. Не содержится в нём изначально, а добавляется извне. И поэтому в случае если они истины (а только о таких суждениях, как мы поняли, Кант речь и ведёт), то в результате синтетических суждений происходит расширение нашего знания. Поэтому синтетические, именно синтетические суждения составляют подлинную цель метафизики, а также и всех иных наук. Вот — определение. С определениями всё достаточно ясно, правда, же? Здесь всё элементарно. Но когда вот мы начинаем искать примеры и когда мы начинаем эти примеры примеривать к данному определению, то тогда выясняется, что не всё так просто.

Вот сейчас я приведу несколько кантовских суждений. А вы сами попытаетесь решить: какие из них синтетические, а какие аналитические.

«Все тела протяжённы» — первое суждение.

Второе суждение — «Все тела имеют тяжесть».

Третье суждение — «Всякое золото — жёлто».

Четвёртое суждение — «Всякое событие имеет причину».

Ну, достаточного. Вот давайте попытаемся разобраться.

— Тела протяженны — это аналитическое суждение.

Аналитическое суждение. Потому что в понятие тела.

— Включается протяжённость.

Уже включается протяжённость. Прекрасно, да.

— Все тела имеют тяжесть — синтетическое.

Синтетическое? Так, почему?