Валентин Асмус - Платон

• Название: Платон
• Автор: Валентин Асмус
• Издательство: Мысль
• Жанр: Философия
• Год: 1969

Книга проф. В. Ф. Асмуса посвящена жизни и творчеству одного из величайших мыслителей древности — Платона. Автор анализирует теорию познания Платона, его космологические идеи, учение об обществе и государстве, наглядно и выпукло прослеживая «анатомию» идеалистической мысли, которая воплощена в диалогах Платона. Вскрывая идейные истоки платоновского идеализма, автор показывает эволюцию мировоззрения Платона, его влияние на философию античности и на последующее развитие философии.

---

Все вещи стремятся достигнуть блага, хотя — в качестве чувственных вещей — не способны его достигнуть. Так, для всех живых существ верховная цель — счастье. Но счастье, как разъясняет в ряде диалогов Платон, состоит именно в обладании благом. Поэтому всякая душа стремится к благу и все делает ради блага.

Но критерий всякого относительного блага — благо безусловное. Поэтому из всех учений философии наивысшее, по Платону, — учение об «идее» блага. Лишь при руководстве «идеей» блага справедливое становится пригодным и полезным. «Без «идеи» блага все человеческие знания, даже наиболее полные, были бы совершенно бесполезны» (Платон, Государство, 505 А-В).

Учение об объективной целесообразности, или телеология, Платона тесно связано с его теологией, с его учением о богах. Платон не только не скрывает, но сам выдвигает и подчеркивает связь своего идеализма, своей теории «идей» с религией, с мистикой. Существование бога необходимо для самого познания «идей». Для нас идеи непостижимы полностью. Зато они безусловно постижимы для разума бога. Божественный разум предполагает существование божественной жизни (Платон, Софист, 248 Е). Бог не только существо живое, он — совершенно благ (Платон, Тимей, 29 Е). Бог и есть само благо. Направляя все к благой цели, он создает мир по собственному подобию, т. е. согласно «идее» совершеннейшего живого существа (Платон, там же).

Хотя бог — истинное бытие, он необходимо полагает себя в ином бытии, которое уже не истинно. С другой стороны, неистинное бытие, или «инобытие», будучи положено бытием самобытным, необходимо стремится утвердить себя в последнем. Поэтому человек необходимо влечется к божеству. Желая познать благо, он стремится познать бога; желая обладать благом, он стремится стать причастным сущности бога. Или, как Платон разъясняет в «Законах» (Платон, Законы, 716 А), бог есть и начало всех вещей, и их середина, и конец. Он — начало, так как от него все происходит; он — середина, так как он — сущность всего, что имеет происхождение; и он — конец, так как все к нему стремится, как к своей цели.

Иногда Платон, говоря о «благе», приближается к грани агностицизма и даже мистицизма. «Благо» для него, как уже было сказано, превыше бытия и человеческого познания. Но хотя «благо» скрывается во мраке непостижимого, некоторые черты «блага» все же могут быть уловлены. В известном смысле Платон отождествил «благо» с разумом. А так как, по Платону, разумность обнаруживается в целесообразности, то «благо» Платон сближает с целесообразным.

В свою очередь целесообразность есть соответствие вещи ее «идее». Поэтому постигнуть, в чем «благо» вещи, — значит постигнуть «идею» этой вещи. Постигнуть же «идею» — значит свести все многообразие чувственных, причинно обусловленных явлений «идеи» к их сверхчувственному и целесообразному единству, или закону (Платон, Федр, 249 В-С; 265 D). Например, чтобы ответить на вопрос, почему для Земли лучше быть шаровидной (или, быть может, наоборот, плоской), почему ей лучше находиться в центре мира (или, быть может, наоборот, вне этого центра), необходимо указать разумное основание того или иного свойства. С этой точки зрения задача объяснения мира состоит в том, чтобы свести все частные законы, действующие в мире, к единому общему, а затем из этого общего вывести все частные (Платон, Государство, 511, В-С). Таким образом, общий закон вещей оказывается общим для них «благом», а все частные законы — их частными «благами».

В частности, для человека одна из наиболее полных характеристик блага дана Платоном в «Филебе». Здесь в качестве условий человеческого блага указаны: 1) участие в вечной природе «идеи»; 2) воплощение «идеи» в действительности; 3) наличие разума и обладание знанием; 4) владение некоторыми науками, искусствами, а также обладание правильными мнениями и 5) некоторые виды чистых чувственных удовольствий, например, от чистых тонов мелодии или цветов в живописи (Платон, Филеб, 64 С и 66 А).

Таковы главные черты учения Платона об «идеях». Нетрудно заметить, что учение это должно было порождать ряд вопросов. Чем более определенно характеризовал Платон нечувственную и даже сверхчувственную, идеальную природу «эйдосов», или «идей», тем труднее было ему объяснить, каким образом их сущность может сделаться предметом человеческого познания, да ещё вдобавок познания достоверного. Уже постижение «идеи» прекрасного, на котором так часто останавливается Платон, представляет труднейшую задачу. В самом деле, прекрасное как «идея» вечно, чувственные вещи, называемые прекрасными, преходящи: они возникают и погибают; прекрасное само по себе неизменно, прекрасные чувственные вещи изменчивы и т. д.

На первых порах все эти сопоставления, вернее, противопоставления естественно порождают впечатление, что у Платона область «идей» совершенно противоположна области чувственных вещей. Нет и не может быть никакого перехода от мира бестелесных «идей» к миру вещей и обратно. Следуя этому первому впечатлению и не принимая достаточно во внимание всю совокупность воззрений Платона, некоторые историки античной философии, в частности исследователи учения Платона, характеризовали это учение как дуализм обоих миров — «идей» и «вещей», сверхчувственных идеальных образцов и их чувственных подобий.

Однако глубокое отличие платоновских «идей» от одноименных с ними и обусловленных ими чувственных вещей не есть все же совершенный дуализм обоих миров. По Платону, мир чувственных вещей не отсечен от «идеи»: он стоит в каком-то отношении к миру «идей». Платон пытается как-то характеризовать это отношение. По его собственному выражению, вещи «причастны» «идеям». Миру истинно сущего бытия (to ontos on), или миру «идей», у Платона противопоставлен не мир чувственных вещей, а мир небытия (me on). Что же оно такое, это «небытие»? По разъяснению Платона, «небытие» — это «материя». Но под «материей» Платон понимает отнюдь не вещественную основу, или субстанцию вещей. «Материя» Платона, как уже было сказано, — беспредельное начало и условие пространственного обособления множества вещей, существующих в чувственном мире. В образах мифа Платон характеризует материю как всеобщую «кормилицу», как «восприемницу» всякого рождения и возникновения.

Однако «идеи» и «материя», иначе области «бытия» и «небытия», противостоят у Платона не в качестве начал равноправных и равносильных. Это не две «субстанции» — духовная и «протяженная» (материальная), как они изображались в XVII в. в философии Декарта. У Платона миру, или области, «идей», нечувственных прообразов, принадлежит неоспоримое и безусловное первенство. Так как «идеи» — истинно сущее бытие, а материя — небытие, то, по Платону, не будь «идей», не могла бы существовать и «материя». Правда, небытие существует необходимо. Более того, необходимость его существования ничуть не меньше необходимости существования самого бытия[4]. Однако в связи категорий сущего «небытию» необходимо предшествует «бытие». Чтобы «материя» могла существовать в смысле Платона — в качестве «небытия», т. е. как принцип обособления отдельных вещей и их множества в пространстве, — необходимо существование непространственных «идей» с их сверхчувственной, только умом постигаемой целостностью, неделимостью и единством.

Здесь возникает естественный вопрос: в каком отношении к миру «идей» и к миру «материи» («небытия», «пространства») стоит мир чувственных вещей? Чувственный мир, каким его представляет Платон, не есть ни область «идей», ни область «материи». Он есть нечто «среднее» (to metaxy) между обеими сферами. Впрочем, «срединное» положение чувственных вещей между миром бытия и небытия не следует понимать так, будто, по Платону, над миром чувственных вещей непосредственно возвышается мир «идей». Между областью «идей» и областью вещей у Платона посредствует еще «душа мира», или мировая душа (he toy cosmoy psyche). Чувственный мир не непосредственное, но все же порождение мира «идей» и мира «материи». При этом мир «идей» есть мужское, или активное, начало, мир «материи» — начало женское, или пассивное, а мир чувственно воспринимаемых вещей — детище обоих.

Мифологически отношение «вещей» к «идеям» — отношение порожденности; объясненное в философских терминах[5], оно — отношение «причастности» вещей «идеям». Каждая вещь чувственного мира «причастна» и своей «идее», и «материи». «Идее» она обязана всем, что в ней относится к «бытию», иначе — всем, что в ней вечно, неизменно, тождественно. Поскольку чувственная вещь «причастна» своей «идее», она есть пусть несовершенное и искаженное, но все же ее отображение, или подобие. Но поскольку чувственная вещь имеет отношение к «материи», к беспредельной делимости «кормилицы» и «восприемницы» всех вещей, она причастна к небытию.