Олег Попцов - Хроника времён царя Бориса

• Название: Хроника времён царя Бориса
• Автор: Олег Попцов
• Жанр: История

---

Шахрай сохранил за собой единственную обязанность - право представлять Президента в Конституционном суде, защищая законность указов Президента о запрете деятельности КПСС. Здесь Шахрай-юрист не смог устоять.

Во-первых, он был автором этих указов.

Во-вторых, этот процесс не может остаться незамеченным. Покинув Олимп власти, Шахрай оставляет за собой возможность ещё раз оказаться в центре политической жизни России. Он представляет Президента, и это оговорено, как частное лицо. Для Сергея Шахрая, реши он посвятить себя юридической науке, это беспроигрышный шанс оказаться в поле зрения международной юриспруденции.

Сделаем лишь одну сноску. В процессе подготовки к суду я как председатель Российского радио и телевидения проводил ряд встреч. Конституционный суд - событие неординарное, тем более когда речь идет о КПСС - силе, составляющей оплот наиболее реакционной оппозиции. Интересы Президента в суде будет представлять команда в составе: Бурбулис, Шахрай, Федотов и примкнувший к ним Андрей Макаров, защищающий интересы группы российских депутатов демократического крыла, направивших в Конституционный суд встречный иск - о законности КПСС как партии. Любопытная деталь - когда мы договаривались о выступлении этих людей на телевидении, Шахрай поставил условие, что во всех случаях он выступает первым, касается ли это пресс-конференции, порядка выступления на телевидении или на заседании Конституционного суда. Небольшая экспансия личного тщеславия. Она поддается расшифровке - я тот человек, которому Президент поручил защищать его интересы в суде, я тот человек, который готовил эти указы, все остальные, не исключая Бурбулиса, в данной команде с моего доброго согласия.

Как уже говорилось, события 12 и затем 22 июня - митинги у ворот "Останкино", пикетирование телецентра - на мой взгляд, напрямую связаны с заседаниями Конституционного суда. У оппозиции свой рисунок действий. В сознание общества внедряется мысль, что, превратись Конституционный суд в своего рода Нюрнбергский процесс, обществу грозит раскол, гражданская война. Здесь есть большой вопрос: кому больше надо бояться такого поворота событий? Думаю, что в интересах общества, Президента, да и самого суда отстоять законность указов Президента в максимально короткий срок. Второе: не существует в настоящих условиях такой угрозы, как КПСС. После упразднения Союза, а его восстановление - утопия (вслушайтесь в канонаду в Карабахе, Приднестровье, Осетии, и вы поймете), болезнью национального суверенитета надо переболеть. Нельзя этот процесс остановить на середине. Никакая КПСС, при современных политических обстоятельствах, существовать не могла. Хотя, на будущее, некий социалистический интернационал, в пределах бывшего Союза, вполне вероятен. Главная проблема, главная опасность - это РКП. Попытка реанимировать её. Именно здесь проходит линия водораздела.

Напомним, кстати, - началом раскола в КПСС явилось создание РКП, вобравшей в себя наиболее оголтелые реакционные силы. Именно в этот момент, с появлением Полозкова на политической арене, начался массовый выход из партии. В тех условиях в создании РКП реакционное, номенклатурное ядро в руководстве партии видело спасение. Неусыпно наблюдающий за Горбачевым Лигачев начал скрытую атаку, а за идеей создания РКП прежде всего стоял он. Остановить растление партии, противостоять либеральным и расшатывающим тенденциям, которые принес в партию Горбачев. Так РКП с первых шагов стала заповедником консерватизма. В бой за РКП поднялись самые оголтелые силы КПСС, проживающие на российской территории.

Откуда эти параллели: суд над КПСС и столпотворение вокруг "Останкино"? Почему телевидение стало объектом атаки в июне 1992 года? Поначалу митинг и пикетирование "Останкино" московская власть восприняла как очередное трибунное помешательство. Следует учесть и маленькую предысторию - события 23 февраля того же года, когда демократы, увязшие в тине либерализма и, как им казалось, сохранившие верность взглядам на свободу шествий и демонстраций, не защитили должным образом действия милиции и дали разгуляться демагогии своих оппонентов, началась череда слушаний, вопли о якобы пролившейся крови, которая, к счастью, не пролилась. Ошибка власти заключалась в том, что она недоучла, сколь велика и значима ностальгическая энергия, помноженная на популизм. Сверхопасно у людей, которые в силу возраста уже лишены будущего, отнимать прошлое. 23 февраля - день всеохватный. В России через понятие армии и войны практически прошло все население. Последнее время оппозиция все свои манифестации ориентирует на пожилое население, пенсионеров - наиболее уязвимый социальный слой, наиболее настрадавшийся в результате ценового скачка. Выбирается дата календаря, созвучная жизни этих людей - ветеранов, участников войны. Армия, попавшая под пресс сокращения вооружений и конверсии, а значит, вобравшая в себя громадную энергию недовольства. Не случайно и 23 февраля, и 22 июня - день начала войны. Ну а 12 июня - как проба сил.

Власть была уже довольна тем, что не центр Москвы - не мешают. Где-то на отшибе, далеко. Наша нескончаемо близорукая демократическая власть не учла малого - речь идет о телецентре. Власть ещё жила киносценами взятия Зимнего, телеграфа. Иные времена, иные нравы. Штурмуют не банки и телеграф или вокзал, а прежде всего телевидение и радио. Кто властвует над информацией, тот властвует над всем. 12 июня - генеральная репетиция, проверка, возможно, и не скоординированных действий, но действий интуитивно осмысленных. Правые силы по всей России показали, что они способны сжиматься в кулак. В этот день были атакованы 5 телецентров в различных уголках России. А лозунг один и тот же. Внешне до обидного справедливый. Оппозиция требовала времени в теле - и радиоэфире, как если бы в этом эфирном пространстве она отсутствовала. Однако время смуты - это всегда время самозванства. В какой раз амбиции оказались значительнее возможностей. И тем не менее 12 июня надо считать успехом оголтелой оппозиции. Она добилась переговоров в Останкино. Конечно, все разговоры о бесправии оппозиции в эфире есть не более чем политический трюк. Но оппозиция, а на втором этапе в разговоре участвовали уже парламентарии: Бабурин, Павлов, Астафьев, там же сидел Зюганов (бывший секретарь РКП), Стерлигов (бывший генерал КГБ, управляющий делами Совмина, ныне одна из ключевых фигур среди непримиримых). Примечательно в этом смысле его выступление на объединенном Соборе патриотических сил (он проходил где-то в мае 1992 г.). Примечательно оно не в силу яркости, глубины, а в силу отчетливого и зловещего образа противоборствующей силы. Генерал КГБ Стерлигов в прежние времена руководил в органах отделом по борьбе с экономическими правонарушениями, человек, имеющий уникальную картотеку практически на большинство предприятий. "Нам не понадобится суд присяжных, - бросил Стерлигов в разгоряченный ненавистью к Президенту зал, - у нас есть опыт наших отцов. Опыт чистки и наведения порядка. Для врагов народа не нужен суд". Его слова потонули в овации ненавидящего вся и всех зала.

На переговоры в "Останкино", которые Егор Яковлев вел с оппозицией, я опоздал. Полемика была уже на исходе. Зюганов подводил итоги и огласил нечто похожее на ультиматум - свод требований, на которых настаивает оппозиция. Стерлигов молчал. Когда к нему кто-то из его коллег обращался, он реагировал не сразу, пропуская мимо себя вопрос. И лишь позже, вроде как вдогонку, отталкиваясь от последнего слова, отвечал очень скупо и жестко: "Мы посоветуемся. Не знаю. Меня там не было". Лицо сухое - под стать фигуре, костистой и высокой. Скулы выдают татарскую кровь. Глаза сидят глубоко, взгляд недобрый. И блеск глаз сухой и холодный. Не поймешь, что излучают эти глаза - недомогание или ненависть.

Национализм, шовинизм нашли опору в лишенных власти партийных функционерах. Точнее будет сказать иначе. Утратившая власть партийная верхушка готова объединиться с кем угодно, чтобы вернуть её.

3 июля на заседании Совета безопасности обсуждалась политическая обстановка в республике. Председательствовал Президент. По свидетельству очевидцев, это был предельно откровенный разговор. Президент умышленно обострил полемику, провоцируя самые неожиданные повороты в разговоре. Он заставил оправдываться вице-президента, упрекнув его в претензиях на высшую власть. Бурбулиса, который также неуемен в своем желании властвовать и хотел бы вытеснить Петрова и взять руководство Администрацией Президента в свои руки. И опять заверения в преданности и готовность, если он не угоден Президенту, уйти в отставку. Досталось, как всегда, средствам массовой информации. Совет был един в мнении, что 22 июня оппозиция потерпела поражение и что следует ждать очередной атаки. Заключительное слово Президента было достаточно неожиданным и жестким. Касаясь средств информации, Президент заметил: "Будем поддерживать три газеты: "Известия", "Труд", "Комсомолку". Яковлева и Попцова надо снимать". Столь резкий выпад Президента был для многих внезапным откровением. Все повторяется в этом мире. Скрыть свое бессилие в способности влиять на ситуацию проще всего уничтожив, подавив слово тех, кто напомнил обществу о твоей неспособности. Не стану вдаваться в подробности, кто возразил Президенту, кто отмолчался. Прессу и телевидение критиковали: Баранников, Ерин, Руцкой, Козырев. Когда мне рассказывали о заседании Совета и я услышал свою фамилию в такой вот президентской интерпретации, я не испытал ни чувства растерянности, ни чувства обиды. Досада на себя, на зря потраченные силы, на собственный разум, который предупреждал меня - ОН сломается, если мы не создадим вокруг НЕГО интеллектуальное окружение, не из числа холопствующих и преданных, а из числа независимых и неудобных, но необходимых. Президент умеет слушать. Этим качеством обладает не всякий президент. Так вот, если их вытеснят раболепствующие - Президент обречен. Аппарат ждет своего часа и непременно дождется его.