Нил Келли - Жонглёр с тиграми

• Название: Жонглёр с тиграми
• Автор: Нил Келли
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 1995

Эту книжку о своей работе в Индии написал Нил Келли — специалист по рекламе с двадцатилетним стажем.

«Мне нужен был один тигр и один жонглёр для пары придуманных мною рекламных клипов. Жонглёр должен был жонглировать пятью факелами, но затем вдруг уронить их, поскольку маленький мальчик в первом ряду зрителей доставал «Каплю молока» от кондитерской фабрики в Hагпуре, и, увидав конфету, артист уже не мог сосредоточится на своём номере. Жонглёры в Индии есть точно — я сам видел одного в цирке-шапито неподалёку от Красного Форта в Дели. Hасчёт тигров я был уверен меньше — мне их встречать не доводилось. Hо с жонглёром проблем быть не должно — это говорили все, кого я спрашивал.»

---

Наркотик оказался достаточно сильным. Его можно было бы применять для общей анестезии. Через несколько затяжек я уже не был в точности уверен, куда мы едем — в Нагпур, или, скажем, на Нептун. Да мне было уже и всё равно куда. Как в тумане я вернулся в купе, обнаружив, что пассажиры и впрямь утряслись — трое до одного — и теперь у каждого из нас была полка. Я с трудом вскарабкался на свою, намереваясь проспать много часов подряд. Или даже дней. Но Гаутаму загорелось обсуждать политику.

— Понимаете, нашей стране необходим прогрессивный, благодетельный диктатор, — начал он. — и я не одинок в этом убеждении. На прошлой неделе в газете были результаты опроса; мои взгляды разделяет шестьдесят процентов опрошенных, то есть почти две трети!

— Беда в том, — услыхал я издалека собственный голос, — что большинство диктаторов нельзя назвать благодетельными.

— Нам необходим сильный лидер, пусть даже не особо благодетельный. Кто-то, кто мог бы подгонять нас пинками под зад. Во время чрезвычайного положения, при Индире Ганди[180], по крайней мере всё работало лучше. Даже поезда ходили по расписанию.

Использовать точность движения поездов как мерило благополучия общества всегда казалось мне странной идеей. В Германии поезда шли точно, как часы, даже когда там уничтожали шесть миллионов евреев.

— Может быть, всё же не диктатор, а ответственный политик, с которого можно спросить за его работу?.. — предложил я. Не совсем уверен, что вслух.

Гаутам зажёг сигарету, игнорируя табличку «НЕ КУРИТЬ». Наш генеральный менеджер и незнакомый четвёртый пассажир недвижно лежали на своих полках.

— Понимаете, все политики в Индии — это коррумпированная мафия, — сказал Гаутам. — Они заводят толпы и превращают их в банды. Смотрите, что вышло в Айодхье[181] с разрушением мечети Бабри-Масджид! За всем этим делом стояли политиканы. Это они разжигали ненависть толп. А Индира Ганди сказала — «Не проливайте кровь, откажитесь от ненависти!»[182]

Хотя я уже вдохнул столько отравы, сколько хватило бы, чтобы усыпить и гиппопотама, я был впечатлён его красноречием.

— Вы, я смотрю, восхищены Индирой Ганди!

— Нет, вовсе не восхищён. Семейство Ганди[183] правило страной как собственной фирмой. Но я считаю, что она была неизбежным и даже необходимым злом, — Гаутам затушил окурок об пол. — Точно вам говорю, если у Индии не будет сильного лидера, страна превратится в одну огромную Боснию.

— Мне кажется, вы преувеличиваете.

— Нисколько. Моя дочь, а ей всего восемь лет, как-то спросила меня — правда ли, что мусульмане едят детей хинду…

Некоторое время мы лежали молча, слушая стук колёс. Потом наш генеральный менеджер заворочался, сел на своей полке и, с горящими глазами и встрёпанный, обратился ко мне:

— Так что же случилось с вашей сборной по крикету?..

* * *

Нагпур знаменит своими апельсинами и тем, что расположен в географическом центре Индии. В остальном — это совершенно обычный индийский город. Мы въехали в него после часа терпеливого ожидания на окраине — словно машинисту сообщили, что город ещё не готов к приёму гостей. Как бы то ни было, а к тому моменту, когда поезд медленно подтянулся к платформе и наш вагон замер напротив вывески «ДАМСКИЙ ПИССУАР», я уже девятнадцать часов провёл в поезде.

Поскольку я «не пил/не ел ни чего, предложенного спутником/незнакомцем» — несмотря на то, что свежеобкурившийся Гаутам уверял, что один из незнакомцев, нагруженный жестяными судками с каким-то месивом, был разносчиком из кухонного вагона, — я умирал от голода. Но на станции не было видно никаких источников пропитания. Только одиноко возвышались автоматические весы с надписью «Я СКАЖУ ВАМ ВАШ ВЕС». На циферблат была налеплена бумажка, сообщавшая: «НЕ РАБОТАИТ».

Нас встретил менеджер конфетного производства — бодрый, весёлый пенджабец, который во время нашей первой встречи, в Дели, смеялся надо всем, что бы я ни говорил. Теперь он спросил меня, «нет ли у меня с собой свежих гениальных идей».

— Ничего у меня нет, кроме голода, — мрачно ответил я. — Тут где-нибудь есть, где позавтракать?

Он захихикал.

— Человек есть то, что он ест[184], — процитировал он вместо ответа.

— В таком случае я — ничто, — грустно пошутил я, вызвав очередной приступ хихиканья.

— У нас на фабрике вы сможете скушать столько печенья, бисквитов и конфет, сколько захотите, — пообещал он. Сбылась мечта маленького мальчика… но я-то давно уже не маленький мальчик.

Фабрики, которые производят печенье, во всём мире одинаковы, даже если они выпускают ещё и конфеты. Эта, на окраине Нагпура, мало чем отличалась от многих других, виденных мною в разных частях света: соединённые переходами кремового цвета строения с хорошо подстриженными газончиками перед входом. Правда, тут было и нечто отличающее эту фабрику от других, а именно часовня, небольшой индуистский храм и мечеть, служащие удовлетворению религиозных потребностей работников фабрики разного вероисповедания, утешительный символ мирного сосуществования разных религий в стране, остро нуждающейся в таком утешении.

— Это самая современная фабрика в Индии, — гордо сообщил кондитерский менеджер. — Мы используем новейшую итальянскую технологию для выпуска печенья, конфет и хлеба, которые отвечают самым высоким стандартам гигиены!

Хлеб?.. У меня заурчало в желудке.

Нам выдали белые халаты и шапочки вроде поварских и представили нас производственному директору, который и сам напоминал круглый румяный бисквит с глазками из чёрной смородины. Живот мой продолжал свои арии, а он показывал нам какие-то многочисленные графики и диаграммы, демонстрирующие производительность, ассортимент и рост разных параметров. Наконец, нам предложили чай с печеньем. Я жадно набросился на это последнее.

Первыми сладостями, которые нам показали, были конфеты под названием «Капля молока» — в сущности, ириски. Они вступали в жизнь в виде огромных клейких комов, которые затем продавливались сквозь фильеры, нарезались и заворачивались, приобретая более знакомый вид, однако молоко не присутствовало ни на одной стадии процесса.

— Самый популярный ароматизатор — манговый, — объяснял производственный директор, катая во рту одну из «капель молока». — На втором месте — кардамонный вкус, — он дал каждому из нас по горсти конфет на пробу. Я съел несколько штук, мечтая о большем разнообразии этой углеводной диеты.

Экскурсия по фабрике заняла больше часа, и кульминацией её стал чудовищный чан с латексом, коему предстояло обратиться в жевательную резинку. Нам дали новые образцы — теперь это была жвачка. Затем нас, старательно жующих резинку, отвезли в аэропорт на принадлежащем фабрике «Амбассадоре» цвета куриных бульонных кубиков (или цвета карамелек?).

— Надеюсь, в аэропорту есть ресторан, — вздохнул я.

— Я бы не рекомендовал рисковать, — остерёг Гаутам. — Лучше подождём, пока не сядем в самолёт.

Но самолёта не было. Только сотни ожидающих пассажиров.

— Рейс отменён, — сообщил наш генеральный менеджер, наведя справки.

— Может быть, задержан? — с надеждой переспросил я.

Он покачал головой.

Я застонал от голода и отчаяния.

— Что же нам теперь делать?

Генеральный взглянул на часы.

— Нам повезло, — обрадовался он. — Если мы поспешим, то ещё успеем на обратный поезд!

Моя встреча с судьбой

Я где-то читал, что колесо обозрения, оно же «чертово колесо», было изобретено в Индии. Как бы то ни было, это колесо — подходящий образ моих отношений с агентством, а порой и со всей Индией: движение по кругу, частое зависание между небом и землёй и, иногда, забавные моменты.

Джерри Делла Фемина, легендарный нью-йоркский рекламщик, как-то сказал: «Рекламное дело — самая забавная штука из всех, какими можно заниматься не раздеваясь». Но, обратите внимание, он сказал это больше двадцати лет назад, когда рекламное дело переживало свои счастливые деньки. Творческие сотрудники тогда носили кафтаны и волосы почти до пояса, завтракали сигаретками с марихуаной, а порой позволяли себе снять кафтан и изучать анатомию секретарши прямо под огромным рабочим столом. Именно в те головокружительные времена я начал работать в рекламе младшим редактором. Но мало-помалу веселье стало иссякать, и к моменту, когда я угодил в Индию, почти иссякло.

Но я надеялся, что сумею возродить дух этого веселья, снимая свой первый в Индии рекламный ролик. Снимать рекламные клипы — это обычно занятие занятное и приятное, особенно когда предполагаются съёмки на каких-нибудь экзотических южных островах. С прекрасными блондинками. Но я совершил ошибку. Я указал в качестве места действия рекламного ролика новой пивоваренной фирмы «раскалённую пустыню с дрожащим над ней маревом». Снимай мы ролик зимой, как изначально планировалось, оно, может быть, было бы ещё туда-сюда, — но заказчики дотянули с решением о начале работ до самого разгара летней жары.