Николай Попель - Танки повернули на запад

• Название: Танки повернули на запад
• Автор: Николай Попель
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

5

Из Москвы пришла нежданная телеграмма - Катукова и меня вызывали в Ставку. Недолгие взволнованные сборы, наказы на ходу - и вот две "эмки" и "додж - три четверти" ждут нас у крыльца.

Выхожу из хаты и отскакиваю в сторону, чтобы не попасть под брызги жидкой грязи. Из "виллиса" выскакивает Горелов.

- Николай Кириллыч, даже не просьба... не знаю, как сказать,- он растерян, тушуется, и мне трудно на него смотреть.- Командир корпуса отпустил на трое суток. Поезжайте с нами.

- Куда? С кем? Я в Москву...

- А с нами до Курска... Со мной и с Ларисой. Мы в Курске будем регистрироваться. Так задумано. Именно в Курске...

Вот о чем хлопочет Горелов, вот почему ему не хватает слов. Я обнимаю Володю и, заглянув в "виллис", поздравляю краснеющего старшего лейтенанта медицинской службы.

Катуков тоже обрадовался:

- Никогда не участвовал в свадебном путешествии!

Я приглашаю Горелова и Капустянскую в свою машину - здесь потеплее. Сажусь рядом с Кучиным, и кортеж трогается.

В зеркальце над ветровым стеклом вижу руку Володи, сжимающую напряженный кулак Ларисы. Она закусила нижнюю губу, опустила дрожащие веки.

Фронтовое счастье! Они остро ощущают несовместимость этих слов. И все-таки у них такое счастье, что им хочется только молчать.

Мы едем уже час. И не сказали ни слова. Когда машина вдруг остановилась и Кучин залез в мотор, я пошел в лес, наломал большой букет веток с желто-багряными листьями и преподнес его Ларисе...

С этим букетом она и вошла в низкую полутемную комнату, где ютился загс.

Единственным украшением невзрачной комнаты был фикус. Он уже достиг потолка, и новая зеленая стрелка, упершись в темную доску, склонилась вниз.

За столом, измазанным чернилами, сидел широкоплечий мужчина в потрепанном кителе с петлями от погон. Он оторопел, увидев сразу столько военных.

- Вам что, товарищи? У нас тут регистрация браков, смертей, рождений. Вы небось ошиблись.

- Нет, не ошиблись, - я прошел вперед. - Нам нужно зарегистрировать брак полковника и старшего лейтенанта.

Мужчина захлопотал, полез в один ящик, в другой.

- Я тут третий день, горком направил... Браков-то еще не было.

Из-за кадки с фикусом он достал костыли и тяжело, с протезным скрипом зашагал к шкафу.

- Куда ж, товарищ генерал, им штемпеля ставить? Паспортов нет. А по инструкции в паспорт полагается.

Он, как видно, считал меня основным специалистом по таким вопросам. И я, не желая ударить лицом в грязь, твердо произнес:

- Ставьте в удостоверение личности.

- Слушаюсь.

Подышав на штемпель, он навалился на него крепкой грудью...

Из загса мы поехали на квартиру, в которой жила Лариса до ухода в армию. Хозяйка была уже извещена о необычном возвращении своей постоялицы. Перекрестила ее, поцеловала, всхлипнула и позвала всех в комнату. Не просохшие после мытья полы сразу приняли грязь с наших сапог. Поверх белой скатерти на столе лежала вышитая дорожка. Перед иконой светила лампада. На комоде, из-под которого вместо одной ножки торчал кирпич, таращил круглые глаза бульдог-копилка с широкой прорезью на лбу.

Сели за стол. Достали из чемодана фляжки, консервы. Выпили за молодых, закусили. Вопреки обычаю, второй тост провозгласила Лариса:

- За Володину дочку... За нашу с Володей дочку... Потом пили за победу, за счастливое возвращение. Почему-то не кричали "горько" - не получалось...

Прежде чем стемнело, я с Катуковым двинулся дальше. Надо было спешить в Москву.

Новобрачные же, воспользовавшись трехдневным отпуском, остались в Курске...

Тяжки осенние проселки. Колеса втаптывают в грязь листья, ветки. "Додж" с надрывным гулом вытаскивает на буксире "эмки". От лужи до лужи, от ухаба до ухаба. Ни все мосты восстановлены. А восстановленные снова разбиты немецкими бомбами. Машины переваливаются с боку на бок в глубоких колеях объездов.

В минуты коротких остановок Михаил Ефимович отрешенно оглядывается по сторонам. Здесь, под Мценском, он воевал в сорок первом году.

- ...Окружили нас тогда. Худо было. Думали: конец. Спасибо, Бурда прорвался, выручил... А мост этот "чертовым" назвали. Быки у него ходуном ходили под танками...

Ночью минуем моргающий красным глазом КПП на южной окраине Москвы.

Водители плохо ориентируются на темных улицах. Машины петляют, как слепые, пока не выезжаем к гостинице "Москва". С надеждой на отдых распахиваем зеркальную дверь.

- Вам номера не бронировали. У Катукова есть где остановиться. Но куда деваться мне с Балыковым и Кучиным?

- Товарищ генерал, - обращается Балыков, - имеется адресок. Один политотделец дал, навестить просил стариков...

Выбирать не приходится. Поднимаемся по улице Горького, сворачиваем на Тверскую-Ямскую, через Подвиски на Сущевскую.

Нажимаю костяную кнопку. Звонок не работает. Несмело стучу. Ждем долго. Наконец:

- Кто там?

Как объяснить кто? Но Балыков быстро находится:

- От Андрюши мы.

- От Андрюши, от Андрюши приехали! - неожиданно громко кричат за дверью.

Звенит цепочка, лязгает замок.

- Проходите, пожалуйста, проходите.

Коридор московской квартиры: сундук, на нем корзинка, на корзине чемодан. Рядом стоит на попа матрац с вылезшими пружинами.

Тесные, заставленные комнаты. На комоде большая фотография - мальчик в матроске.

- Это наш Андрюша! - кивает худой мужчина в телогрейке, одетой поверх рубахи. По лицу мужчины видно, что худоба его военного времени.

С кухни доносится шум примуса: хозяйка кипятит чай. Не хотят слушать моих извинений, расспрашивают о сыне. А когда я попробовал заикнуться, что завтра переедем в гостиницу, хозяин помрачнел:

- Конечно, товарищ генерал, в гостинице комфорту больше.

Не уехали мы назавтра в гостиницу. Так и остались в тесной квартирке на Сущевке. Но радушие хозяев не могло скрыть от нас их бедности.

В следующую ночь нас вызвали в Кремль на заседание Государственного Комитета Обороны.

За Спасскими воротами пустынно, тихо. Дежурные прикладывают руку к козырьку:

- Направо... Прямо... Направо...

Идем по широкому коридору. Паркет отражает сверкающие люстры. Одинокие фигуры маячат у зашторенных окон.

В буфете встречаемся с командующими и членами Военных советов еще двух танковых армий.

Никому не известно, зачем мы вызваны. Командующий БТМВ федоренко успокаивает:

- Ничего худого не может быть. Чтобы только отругать, с фронта не вызывают.

Перед дверью кабинета короткое замешательство. Кому входить первым, как докладывать?

Дверь открывается изнутри. На пороге Сталин.

- Заходите, товарищи.

Здоровается с каждым, показывает места за столом.

Без всяких предисловий Сталин переходит к сути дела. Существует мнение двух командующих фронтами (он не называет фамилий): надо облегчить танковые соединения, освободить их от тылов, от госпиталей, поставить на обеспечение к общевойсковым армиям; не связанные тылами танки будут мобильнее в рейдах. Наступает время глубоких длительных рейдов, и ГКО хочет знать нашу точку зрения.

Сталин медленно ходит по кабинету. Коротким жестом отсекает фразы.

- Ваше мнение, товарищи генералы?

Мы молчим. Не потому, что не знаем. На лицах генералов я читаю недоумение. Но все молчат. Минута, другая. Слышны только мягкие шаги Сталина.

Почему мы молчим, почему не решаемся сказать, что думаем? Неужели из-за боязни разойтись с еще не известным нам мнением Сталина?

Я решаюсь. Сидящий рядом Ворошилов удовлетворенно вздыхает:

- Дорог почин.

С чего бы начать? Как приступить? Но подходящее начало не подвертывается.

- Нельзя лишать танковые армии тылов, - говорю я.- Ни в коем случае нельзя. Наоборот, надо усилить тылы, увеличить прежде всего число хирургических госпиталей и госпиталей для легкораненых. Чтобы танковые армии не теряли свои кадры... Без подвоза, без службы тыла танковые рейды немыслимы. Общевойсковая армия, а тем более ее тылы не угонятся за танками.

Я пробил плотину молчания. Выступают остальные. Речь об одном - об усилении тылов. Нужен армейский автомобильный полк, нужен батальон подвоза горючего.

Сталин подходит к каждому говорящему. Пристально, не моргая, смотрит в глаза.

- Какие еще нужды?

Катуков просит дать танковым армиям несколько артиллерийских дивизионов. Садится и, вспомнив, встает снова:

- Необходим дорожно-восстановительный батальон. Аппетит приходит во время еды. Кто-то из командующих вслух мечтает об увеличении количества единиц в бригаде до ста.

- Нельзя, - отвечает Сталин.- Наша промышленность делает все возможное. Пока придется довольствоваться прежним числом машин в бригаде. А что до остального, дадим. Артиллерию дадим, автомобили дадим, инженерные части дадим, госпитали дадим.

Мы облегченно улыбаемся.

- Идея ликвидации тылов в танковых армиях единодушно отвергается, - Сталин оглядывает членов ГКО. - Не ослаблять танковые тылы, а усиливать их - такова сегодняшняя задача.