Владимир Беляев - Свет во мраке

• Название: Свет во мраке
• Автор: Владимир Беляев
• Издательство: Книжно-журнальное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1960

В основу произведений, вошедших в этот сборник, легли документальные факты. Автор ещё с осени 1944 года стал собирать документы того периода Великой Отечественной войны, когда израненная, но непокоренная украинская земля стонала от страшного гнёта временной фашистской оккупации. Весь этот фактический материал, воплощённый в повестях и очерках, вероятно, будет интересен для читателя, особенно молодого, который не знает, что происходило на западе Украины, в частности, во Львове, в то время, когда сюда вторглись гитлеровцы.    

---

Не один только Буженяк со своими товарищами, но и его семья, посвящённая в тайну канала под Бернардинами, проявляла трогательную заботу об отверженных смертниках, спасавшихся в подземелье. Жена Буженяка Магдалина и его двенадцатилетняя дочь Стефа стирали и гладили им бельё, покупали для них продукты на рынках города, знали все подробности жизни под землёй.

В свою очередь Буженяк не скрывал от Кригера многих, даже сокровенных тайн своей семейной жизни. Так, в одно из их свиданий Кригер узнаёт, что Буженяк заботится не только о них, скрывающихся под землёй…

Среди тысяч советских военнопленных, которые ежедневно умирали от голода и которых расстреливали гестаповцы в лагере, размещённом на холмах львовской цитадели, томился донбасский шахтёр, разведчик Красной Армии Толя. Неизвестно, под какой фамилией числился он в лагере. Пока во Львове были гитлеровцы, Толя на всякий случай скрывал даже от спасавших его свою фамилию. А позже ею никто не интересовался.

После разгрома гитлеровцев под Москвой Толя, русый, коренастый парень с угольными каёмочками под глазами, пошёл вместе с другими бойцами в дальнюю разведку. Долго они бродили по немецким тылам, а когда удалились километров на шестьдесят от линии фронта, были схвачены фельджандармерией. Так разведчик Толя попал в лагерь военнопленных, помещавшийся в старинных бастионах львовской цитадели.

Возможно, он погиб бы, как тысячи других, но железное здоровье спасало его. Однажды в лагере появился какой-то гитлеровец и стал отбирать военнопленных для работы в одном из городских военных госпиталей. Как ни тяжела была эта работа, но она сулила, пусть маленькие, пусть ничтожные, но послабления. Прежде всего, полумертвец выходил из-за колючей ограды.

В немецком госпитале на улице Курковой Толя рубит дрова для кухни. Тут он случайно познакомился со львовской девушкой Анелей. Она работала судомойкой на кухне госпиталя и тайком от часовых подкармливала Толю.

Как-то под вечер Толя бежит со двора госпиталя в условленное место к Высокому Замку, где должна ждать его Анельця. В Толю стреляют немецкие часовые. Пуля пробивает ему ногу. Раненый, он встречается с Анельцей, и ей удаётся привести его к себе. Тут Толя впервые знакомится с Буженяком. Дело в, том, что Анельця — родная сестра жены Буженяка, Магдалины.

Так у Леопольда появляется ещё один подопечный, но самый опасный. Он опасен не потому, что ранен и что Анельця прячет его в квартире Буженяка, на Старом Рынке. Толя совершенно не знает города и его окрестностей, ему почти невозможно затеряться в толпе местного населения. Вихрастая, непокорная шевелюра, широкое русское лицо и типичный орловский говорок, да ещё угольные каёмочки под глазами сразу изобличают в нём беглого «совета».

«Прощайте, друзья!»

Многие и многие вещи легко оставляли беглецы из гетто в своих комнатах, спускаясь в канал Полтвы, но каждый из них обязательно забирал с собой туда пузырёк с цианистым калием. Кригер и его товарищи не расставались с «цианкой» и в канале под Бернардинами. Они уносили её с собой, даже уползая за водой.

И вот наступило время, когда яд мог пригодиться. На исходе одиннадцатого месяца подземного плена, в апреле, иссякли все деньги у людей, сидевших в канале.

Не раз и не два, ещё раньше, оставаясь одни в канале, наиболее слабые духом беглецы поговаривали:

— Всё равно погибнем. Рано или поздно надоест им таскать сюда продукты, и они забудут о нас.

Забудут! Страшное это слово произносилось с отчаянием заблудившегося в лесу ребёнка. Но Кригер и Галина Винд, зачастую обманывая и свои внутренние колебания, горячо утверждали:

— Не забудут! Вы не знаете человеческого сердца. Это люди, а не фашисты. Напротив, они привыкнут к нам и совесть не позволит им оставить нас здесь.

Однако, несмотря на такую уверенность, самые стойкие из беглецов понимали, что Буженяк, Коваль и Колендра, кормившие всех их, не получали за это никакого вознаграждения. Их забота превысила всё, что можно было бы ожидать от самого близкого человека. Рассчитывать же на большие услуги мог бы только неблагодарный и отпетый наглец.

Вот почему одним апрельским полуднем, когда Коваль и Буженяк приползли к беглецам с наполненными едой портфелями, Кригер, собравшись с силами, сказал им:

— Трудно, но иного выхода у нас нет. Деньги кончились и рассчитывать нам больше не на что. Вы продлили нам жизнь на девять месяцев, Спасибо, друзья, за это. Больше приходить сюда не надо. Цианка поможет нам уйти из жизни тихо и незаметно, чтобы не причинить вам никаких неприятностей.

— Брось панихиду! — оборвал Кригера Буженяк. — Коль мы начали, так мы и кончим. Понял? Вы теперь наши пленники и будете делать то, что мы захотим. Ваше дело маленькое — терпеть. И терпите. А как мы там на воле выкрутимся, позвольте нам знать. Давай-ка сюда цианку!

Повинуясь его властному голосу, беглецы отдали Буженяку пузырьки с цианистым калием. Отдали для того, чтобы тот мог, добравшись до главного канала, бросить яд в быструю воду Полтвы.

…Так с апреля на плечи каждого из канализаторов, имевших жён и детей, легла ещё одна тяжесть — содержание немаленькой новой семьи. Прокормить троим рабочим одиннадцать человек не так-то просто.

Звуки улицы

Маленький Пава выздоравливает. Тёртый с сахаром желток — сказочное лакомство в тёмном подземелье — помог. Сейчас и Тина не прочь покашлять, если бы только она не понимала, что не следует злоупотреблять внимательностью Буженяка.

Чем явственнее чувствуется приближение весны, тем с большим нетерпением ждут по утрам прихода канализаторов пленники подземелья. Уже по одному выражению лица Буженяка, выползающего из грязной трубы, они угадывали, что произошло в мире. Хорошие ли вести принёс он им с того, верхнего мира или плохие? Если Леопольд отдавал им сразу газету, значит радостных новостей не было, всё оставалось по-старому. Так, в частности, под землёй узнали о временной задержке наступления советских войск на линии Тернополя. Несколько дней после этого люди под землёй почти не разговаривали друг с другом.

Стоило же гитлеровцам признаться в своих газетах о новом продвижении Красной Армии, как Буженяк появлялся в канале с загадочной улыбкой на лице.

— Газету забыл принести, — говорил он небрежно.

Все очень волновались, а Буженяк желая утроить их радость, шутил, отнекивался и, наконец, выкладывал новую приятную весть.

Звуки улицы иногда слышны в канале, особенно если подползти к отводному люку и приложить ухо к трубе, сквозь которую просачивается сверху свежий воздух. По ночам доносятся шаги гестаповских патрулей. Сапоги гестаповцев подбиты стальными подковами и очень громко стучат на камнях тротуаров. Разбиваясь со звоном под домами, падают с крыш сосульки, Короткая очередь автомата. Отчаянный вопль подстреленного гитлеровцами жителя. Далёкие гудки паровозов. Монотонно постукивают колёса идущих в глубь Германии эшелонов. Сирены полицейских автомашин, несущихся за предместье Лычаков, — на Пески.

Крики раздетых людей, которых везут туда глухой ночью убивать.

Прерывистый лай немецких овчарок.

Все звуки такого близкого и такого враждебного мира, что существует там, наверху, четырьмя метрами выше, прекрасно запоминается в человеческой памяти.

Но вот в одно весеннее утро Кригер спокойно говорит жене, что он перестал видеть одним глазом. Много ли нужно, чтобы ослепнуть совсем?

«Мы уже близко»

Всё слышнее, особенно по ночам, весенняя капель. Приходит апрель, и в сумерках наступающего весеннего вечера раздаётся предпасхальный благовест колоколов на костёле монастыря Бернардинов, Сегодня — «вельканоц»: Христос должен восстать из мёртвых. Но в этот час не услышат о воскресении Христа верующие львовяне. Ходить по улицам можно до девяти вечера. Все торопятся домой ещё загодя до «полицейского часа». Ведь минутой позже после него любого человека, появившегося на улице без пропуска, расстреливали на месте.

Кригер слышит звуки колоколов, шаги бегущих домой богомольцев и в наступившей тишине ровно в девять — гул самолётов.

Люди в подземелье не могут увидеть повисших над городом осветительных бомб, превративших мгновенно тёмную апрельскую ночь в ясный день.

Будто простуженные собаки, застигнутые нежданным визитом, залаяли немецкие зенитки. В это время в полосатых пижамах мчатся в подвалы важные чины гестапо, проживающие в гостинице «Жорж». Взъерошенные фрау и фрейлин, бежавшие в своё время от бомбёжек английских самолётов из Берлина и Гамбурга во Львов, тоже стараются укрыться как можно глубже под землю. Их лица лоснятся от косметических кремов, они прижимают к себе тяжёлые сумки, набитые драгоценностями и золотом. Завоеватели, назвавшие древний украинский город немецким именем Лемберг, жмутся теперь друг к другу в сырой полутьме подвалов. Они не гнушаются даже сидеть на одних скамьях с украинцами и поляками — с теми, для кого до этого вечера зловещая надпись — «Нур фюр дейтше» делала невозможным пребывание под одной крышей с «арийцами».