Вероника Тутенко - Дар кариатид

• Название: Дар кариатид
• Автор: Вероника Тутенко
• Издательство: Altaspera Publishing
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013
• ISBN: 9781300740063

Книга написана на основе воспоминаний моей бабушки Беловой Нины Степановны, интервью с другими узниками Германии. Два моих очерка на эту тему вошли в книгу, изданную Курским Союзом журналистов «Дети — узники фашизма», которая распостранялась в России и Германии. Отрывки из романа публикавались в газете «Курская правда», спецвыпуске журнала издательского дома «Бурда» «Правдивые истории» (г. Москва), альманахе «Хронометр» (Израиль). «Дар кариатид» — первая книга цикла романов о Нине.

Издательство Altaspera Publishing.

В печатном виде книгу можно приобрести здесь http://www.lulu.com/shop/veronica-tutenko/dar-kariatid/paperback/product-20696513.html

---

— Вот бы мне фея принесла коньки на Новый год… — мечтала Нина морозным утром, когда взрослых поглотила уже предпраздничная суета, а ели на улицах города важно покачивали шарами и фонариками.

— Какая фея? — фыркнула Галочка. — Подарки носит Дед Мороз. Но мне пока что, сколько не прошу его, ничего не принес! Хоть бы мороженое!..

— А может, ты просила плохо?.. — неуверенно предположила Нина.

Галочка оттолкнулась и засеменила по льду в больших, на вырост сапогах.

Нина бросилась ее догонять.

В веселой суматохе она уже забыла о недавнем своем желании. В самом деле, зачем коньки, если итак можно играть по льду в догонялки?

Мимо стрелой пронеслась на коньках красивая девочка, смутно кого-то напомнившая Нине. Из-под голубой шапочки выбились белокурые пряди и падали на разрумянившиеся щеки.

Конечно, девочка похожа на Розу… И на кого-то еще… Это было давно… очень давно, так давно, что кажется, этого не было… Там пахло апельсинами и кофе… И там была огромная ёлка.

Нина хотела окликнуть девочку, но не вспомнила, как ее зовут.

— А я и не хочу коньки! — раздосадовано посмотрела вслед белокурой незнакомке Галочка. — Лучше попрошу санки у Деда Мороза!

— А я… — Нина задумалась на секунду, засмотрелась на снежинку, как будто та в своем холодном белоснежном спокойствии могла подсказать девочке самое заветное желание.

Снежинка опустилась Нине на ладонь и стала каплей.

— Дедушка Мороз, — зашептала девочка капле. — Я хочу увидеть Сережу. Слышишь? Я хочу поскорее увидеть его!

* * *

Кто-то невидимый и добрый исполнил желание Нины еще до того, как все часы торжественно и празднично отсчитали начало нового года.

Кто-то невидимый и добрый прошептал Нине на ухо: «Иди на Черное озеро», хотя без Галочки идти на каток не хотелось. Подруга не только не получила желанные санки, но и подхватила простуду и теперь лежала дома с температурой.

А смотреть одной, как другие катаются на коньках и без них, было совсем не весело. Нина стояла в стороне и хотела уже возвращаться домой, но вдруг в скользящей- падающей толпе мелькнули родные глаза-угольки.

Крик радости застыл в горле Нины. Она боялась, что так и не сможет позвать брата, и он снова надолго пропадет из виду, но Сережа уже сам заметил сестру.

Старший брат ловко и мягко остановится возле Нины. На коньках он казался выше и совсем взрослым.

— Ниночка! — обрадовался Сережа.

— Ой, Сережа! — от радости девочка не знала, что сказать брату.

А ведь он не знает ничего! Ни о Галочке, ни о темной комнате без штор, ни о том, как растаяла снежинка, а Дед Мороз исполнил желание.

— Какие у тебя коньки красивые! — только и нашла, что сказать Нина.

— Правда, красивые?

Сережа покрутился на одной ноге перед сестренкой. Остановился, медленно объехал Нину.

— Как мама? Не болеет?

Лицо старшего брата вдруг стало беспокойным и серьезным.

— Мама кашляет, — опустила Нина глаза.

— Кашляет? — переспросил Сережа, объехал сестру и снова остановился перед ней.

— Говорит, что пройдет, — пощадила Нина брата и себя.

— А отец что говорит? — стал строже голос Сережи.

В памяти его снова встали засовом вытянутые в одну прямую брови отца.

— И папа говорит, пройдет.

Сережа облегченно вздохнул. Словам отца он доверял беспрекословно.

— На вот, возьми на мороженное!

Сережа извлек из кармана несколько блестящих медяков и протянул их сестренке и через секунду уже снова, забыв обо всем на свете, скользил в веселой толпе.

* * *

Прошло так много дней, что на катке растаял лед. Казанская весна, играючи, тронула зеленью деревья. Природа вышла на новый виток от цветения к увяданию. И снова по-детски искренне верила, что пробивающиеся листочки не станут ворохом истлевающих листьев…

Нина больше не ходила с мамой на базар и давно не была на Черном озере.

С конца зимы Сережа не появлялся на этом, пожалуй, самом веселом месте во всей Казани, не считая разве что цирка.

Но теперь Нине не хотелось даже в цирк. Странно слышать чей-то радостный смех, когда на сердце тревога и грусть.

А в угловой комнатушке Пассажа было не по-весеннему холодно и совсем не стало еды. Но еще больше, чем голод, терзало предчувствие неизбежного.

Неотвратимость заглядывала в окна, разбрасывала по комнате тени.

Наталья теперь почти не вставала с постели. Нина часами сидела возле матери, и уже не могла уверить себя, что все пройдет. Кашель становился все сильнее. Наталья подносила ко рту полотенце, и на нем оставались пятнышки крови.

Но накануне Пасхи больная встала с постели рано утром.

— Тебе лучше, родная? — обрадовался Степан.

— Лучше, — слабо улыбнулась Наталья и взялась за тряпку.

Степан окинул взглядом комнату, и брови его удивленно поползли вверх.

Углы успели затянуться паутиной.

— Я сам все сделаю, — поспешил он на помощь Наталье. Но она решительно помотала головой.

— Лучше возьми венский стул и сходи в деревню за луком и яйцами. Пасха весь скоро.

Степан тряхнул головой, как будто его разбудили после долгого и тяжелого сна.

— А ведь, правда, сегодня чистый четверг, — вышел он из задумчивости.

Наталья провела влажной тряпкой по зеркалу на стене.

На пыльной его поверхности обозначилась неровная полоска сверкающей глади. Женщина осторожно заглянула в ее глубину. Рука остановилась.

Женщина покачала головой. Что сделала с ней болезнь…

И румянец щек, и синеву глаз — все краски жизни, как клещ, в себя вобрала.

Наталья вздохнула и принялась быстрее орудовать тряпкой. Так много нужно сделать за день, а силы тают, как последние островки снега в апреле.

Степан остановился посередине комнаты, раздумывая, к какому из четырех венских стульев приблизиться. Сдвинув брови, шагнул наугад. Что такое стул? Пусть даже венский. Просто мебель! Только кажется, что все четыре стула вдруг приросли к полу резными ножками. Только кажется…

Но вместе с венским стулом из комнаты улетучилось еще немного прежней, уютной жизни.

И все-таки день был особенным, и не только потому, что солнечный свет обещал неизбежное лето. В это утро хотелось смеяться. Просто так. Без причины. И дети смеялись. Ветер доносил их беззаботность с Черного озера.

И хотелось хохотать вместе с ними. А ведь, кажется, целую вечность во всей Казани было так же мрачно, как в этом уходящем под землю уголке Пассажа.

Нина весело вздохнула и подбежала к матери.

— Давай я тоже что-нибудь сделаю, мамочка.

Наталья устало улыбнулась. Дочь некстати путалась под ногами.

— Спасибо, Ниночка! Мне не тяжело. Лучше иди погуляй.

Нина немного расстроилась, ведь, в том, что скоро пол и зеркало, и окна по-праздничному заблестят, не будет ее заслуги.

Зато можно радоваться вместе с другими детьми весеннему солнцу на Черном озере. И встретить там Галочку и, может быть, даже Сережу. И рассказать ему, что маме стало лучше.

Пусть сверкают надеждой глаза-угольки!

Но на Черном озере не было ни брата, ни Галочки. И звук раскачивающихся качелей отозвался в душе скрипучим счастье и снова стал обычным скрипом. И уже не хотелось смеяться с другими детьми. Пусть себе смеются, если весело.

Нина опустила голову и побрела назад, к дому.

Радость обманчива, как весеннее солнце.

— Ты что здесь делаешь одна?

Нина вздрогнула от голоса Толика.

— Я Сережу искала.

Толик растеряно вздохнул.

— Пойдем домой.

Наталья почти закончила уборку, и сильно задохнулась. На окнах красовалась уже другая «Правда», тоже с прорезями.

— Ложись мама, я сам все доделаю, — неожиданно строго приказал средний сын.

Женщина удивленно посмотрела на сына и улыбнулась покорно и чуть насмешливо.

Толик деловито забрал у матери веник, старательно вымел мусор за порог и прошелся сверху мокрой тряпкой. В комнате запахло чистотой и еще больше — сыростью. И все-таки стало заметно уютнее.

Но Наталья снова зашлась кашлем, и что-то холодное, сумрачное незримо вернулось в комнату.

Глава 6 Пирожки с мясом

Неотвратимость. От ее цепких когтей нельзя было спрятаться даже на Черном озере. Она была во всем — в ажурных тенях на полу, в капельках крови на полотенце, в свете тусклой электрической лампы.

Но в воскресенье она ушла из дома. Горкой на столе алели яички. Улыбка Натальи не была грустной. Взгляд Степана не был рассеянным. Нина и Толик шутили, дразнили друг друга, и хотелось, чтобы так было всегда, но наступил понедельник.

* * *

Степан ушел из дома еще на рассвете, и в комнате стало меньше еще одним венским стулом. Наталья медленно, устало убрала со стола тарелки с прилипшей сагой по краям и бессильно опустилась на кровать. Толик рано вернулся из школы и теперь грустно смотрел в окно сквозь прорези в «Правде», неподвижно застыв в одной позе.