Мэри Стюарт - Принц и пилигрим

• Название: Принц и пилигрим
• Автор: Мэри Стюарт
• Издательство: М.: Эксмо; СПб.: Домино, 2007. — 1024 с.
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21508-9

      Место у трона короля Артура свободно. Мудрейший из магов Британии Мерлин, предсказавший рождение Артура, государя, «наделенного величайшим могуществом, господству коего подчинятся все королевства», умер. И теперь уже никто не сможет помочь королю избежать последствий пророчества волшебника, предотвратить ту беду, что грозит государству от Мордреда, сына-бастарда Артура, рожденного единокровной сестрой легендарного правителя. И грядет недобрый День Рока. Романы Мэри Стюарт о волшебнике Мерлине и короле Артуре по праву считаются шедеврами фантастической литературы.      

---

— Неужели я должен повторять? Я был…

— Да, ты был нездоров. Но почему?

Молчание. Издалека налетел верховой ветер, напоенный медвяными запахами нагорий. Под его дыханием пригнулись и зашелестели травы. Кобыла весело хрупала, пес прибежал и сел у ног хозяина, болтая высунутым языком. Артур тряхнул головой и приготовился было продолжать, но я опередил его:

— Что ты хочешь сказать?.. Нет, молчи. Я отлично знаю, о чем ты. Ты думаешь, что я взял к себе в дом этого неизвестного мальчика, полюбил его всем сердцем, открыл ему тайны растительных зелий и начатки магии, а он замыслил захватить мое место и отнять мою силу. Что — кто знает? — быть может, он опаивает меня моими же травами. Так?

Легкая усмешка покривила его губы, но не просветлила хмурого взгляда.

— Ты не из тех, кто обходится недомолвками, верно?

— Я не из тех, кто скрывает правду, особенно от тебя.

— Но ты ведь не всегда знаешь всю правду, милый мой.

Почему-то от мягкого тона, каким он это сказал, у меня сжалось сердце в тяжелом предчувствии.

— Согласен, — ответил я, нахмурив брови. — И так как я не могу предположить, что тобою движет лишь неясное подозрение, мне остается заключить, что тебе известно о Ниниане нечто такое, о чем не знаю я. В таком случае почему бы тебе не уведомить меня и не предоставить мне судить самому?

— Хорошо. Но только…

Какая-то перемена в его лице заставила меня проследить за его взглядом. Он смотрел далеко вниз, туда, где пролегал небольшой овраг с ручьем, бегущим по дну, и купами ив и берез. По ту сторону оврага подымался зеленый склон холма, отгораживавшего от нас мою усадьбу Яблоневый сад. Что-то голубое мелькало между ив; я пригляделся — это был Ниниан, оказывается, он вовсе не спал, как я думал, а, присев, собирал что-то на берегу ручья. Вот он выпрямился — в руках у него была целая охапка зелени. Там, я знал, росла жеруха водная, и дикая мята, и болотная калужница. Ниниан постоял, перебирая сорванные травы, потом перепрыгнул через ручей и быстро взбежал вверх по зеленому склону, так что голубой плащ вздулся у него за спиной, точно парус.

— Так что же? — спросил я.

— Я хотел сказать, почему бы нам не спуститься к ручью? Нам надо поговорить, а для этого не обязательно стоять нос к носу на вершине горы, можно устроиться удобнее. Я ведь по-прежнему перед тобой робею, Мерлин, даже несмотря на то что уверен в своей правоте.

— Этого мне вовсе не надо. Давай спустимся, пожалуйста.

Он потянул гнедую кобылу за узду и повел ее вниз по склону оврага туда, где над ручьем столпились деревья, главным образом березы и две-три старые узловатые ольхи, черневшие в кустах жимолости и куманики. Одна береза недавно упала и белела на траве, отливая серебром. Король привязал поводья кобылы к молодому деревцу и оставил ее щипать траву, а сам отошел и сел рядом со мной на березовый ствол.

Он сразу приступил к делу.

— Этот Ниниан рассказывал тебе что-нибудь о своих родителях? Об их доме?

— Нет. Я не допытывался. Думаю, что он низкого рода, а может быть, рожден вне брака: и видом, и речью он не походит на крестьянина. А нам с тобою обоим хорошо известно, каково бывает отвечать на подобные расспросы.

— Но я не так деликатен, как ты. Он меня еще тогда заинтересовал, когда я познакомился с ним у тебя в Яблоневом саду. А по возвращении с севера я навел справки.

— И что ты узнал?

— Хотя бы то, что он с первого дня тебя обманывал. — Он стукнул себя кулаком по колену и горячо продолжал: — Мерлин, Мерлин, неужели ты совсем ослеплен? Я бы поклялся, что невозможно так обмануться, но я слишком хорошо тебя знаю… Даже и сейчас, когда ты вот только что видел его у этого ручья, неужели ты ничего не заметил?

— А что я должен был заметить? Я думаю, он собирал ольховую кору. Он знает, что она у нас на исходе, и вон, посмотри, дерево ободрано. И еще у него в руках была жеруха водная.

— Ага! На это твоей зоркости достало. А вот разглядеть то, что увидел бы на твоем месте любой, ну, если не сразу, то уж через несколько дней, ты не смог! Я это заподозрил в первые же минуты тогда в саду, пока ты пересказывал мне вешее видение, стал разузнавать, и так и оказалось. Мы сейчас с тобой оба видели одного и того же человека, бежавшего вверх по склону, но ты увидел мальчика, а я — женщину.

Не помню сейчас, на каком месте его речи я догадался, к чему он клонит. К середине я словно бы уже давно все знал — это было как жар перед ударом молнии, как мгновение тишины после вспышки, наполненное грядущим громом. То, чего не увидел премудрый маг с помощью божественного дара, за несколько минут разглядел молодой мужчина, хорошо знакомый с повадками женщин. Он был прав. Я мог только молча дивиться, что так легко поддался обману. Ниниан. Маленькая фигурка в тумане, лицо погибшего мальчика. Сходство было так велико, что я окликнул ее и окрестил «мальчиком» и «Нинианом», прежде чем она смогла мне хоть что-то возразить. Сказал, что я Мерлин, и предложил ей в дар секреты магии и моего искусства, секреты, которые другая — ведьма Моргауза — всю жизнь напрасно пыталась у меня выманить, а эта… я с готовностью положил свои дары к ее ногам.

Понятно, почему ей понадобилось время на то, чтобы все обдумать и устроить, чтобы обрезать волосы и изменить платье и набраться храбрости, прежде чем явиться ко мне в Яблоневый сад. Понятно, почему она не захотела жить со мной в доме, а выбрала себе жилье над мастерской, с отдельным входом из галереи, и почему осталась равнодушной к совершенствам Моры, зато так дружески с ней сошлась. Значит, Мора догадалась? Я отмахнулся от этой мысли под наплывом десятка других. Как она быстро усваивала науку, перенимая сначала со страхом, потом покорно и наконец с восторгом магическую силу, пусть и несущую с собою такие страдания. Какой у нее был внимательный, кроткий взгляд, и каждый жест сдержанно, несмело, но выражал преклонение. Как она вставала и уходила, когда я, к слову, бранил женщин за то, что от них столько беспокойства. Как за пагубную любовь поспешила осудить Гвиневеру, но не Бедуира.

Мне живо вспомнилось ощущение шелковистых темных волос под ладонью, тонкие черты запрокинутого лица, напряженно глядящие в огонь серые глаза и мое чувство любви, от которого сжималось сердце, чувство, которое озадачивало меня самого, но теперь больше не будет озадачивать. Словно луч солнца пробился сквозь березовую листву, осветив забытые лесные колокольчики из далекого прошлого и девушку, которая когда-то предложила мне свою любовь, а потом посмеялась, упрекая в бессилии, — меня вдруг осенило, что на этот раз ревнивое божество не будет стоять между мною и моей любимой. Теперь я могу принести ей в дар, вместе с магической силой, наукой и славой, еще и свое мужество, до сих пор принадлежавшее только богу. Отречение, на которое я до сих пор в душе не решался, сам же стыдясь своей нерешительности, принесет мне не утрату, а новое радостное обретение.

Я опомнился и снова увидел вокруг залитый солнцем березняк и сегодняшние колокольчики. Артур смотрел на меня с изумлением.

— Ты как будто бы даже не удивлен. Ты что же, догадывался?

— Нет. А должен был бы. Если не по тем признакам, которые были очевидны для тебя, то хотя бы по чувству, которое испытывал и испытываю, — Я улыбнулся, видя его возмущение. — Да-да, старый глупец, если тебе угодно. Но теперь я знаю наверняка, что мои боги милостивы.

— Потому что тебе кажется, будто ты любишь эту женщину?

— Потому что я ее люблю.

— Я считал тебя умным человеком, — сказал он.

— И потому, что я умный человек, я знаю, что любовь нельзя опровергнуть словами. Поздно, Артур. К чему бы это потом ни привело, теперь уже поздно. Свершилось. Нет, выслушай меня. Все стало ясно, как солнечный луч на воде. Все мои пророчества, все, что я провидел в будущем со страхом… Теперь это сбывается, но мне не страшно. Я много раз говорил, что прорицание — обоюдоострое оружие, божьи угрозы и посулы двусмысленны и подчас обращаются на прорицателя, как обращается меч на того, чья рука его подняла. — Я запрокинул голову и залюбовался игрой света в листве. — Я рассказывал тебе, что знаю свой конец. Мне было однажды видение в языках пламени. Я видел пешеру в валлийских холмах, молодая женщина, моя мать, а имя ее было Ниниана, лежала в ней с молодым принцем, моим отцом. Потом поверх этого видения явилось другое: я увидел себя седым стариком и со мною находилась молодая темноволосая женщина, глаза которой были закрыты. Я думал, что это Ниниана. Это и в самом деле была Ниниана. Это и есть Ниниана.

Неужели ты не понимаешь? Если ей суждено сыграть роль в моем конце, какой это будет счастливый конец!