Альберт Беляев - Вся чернильная рать...

• Название: Вся чернильная рать...
• Автор: Альберт Беляев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Политика
• Год: 1983

В последние годы в США и в странах Европы издано множество книг о Советском Союзе, написанных с целью опорочить нашу страну, ее социальный строй, культуру и людей. В данной работе раскрыта антикоммунистическая суть вышедших в последние годы в США и Англии сочинении Г. Смита, Р. Кайзера, Р. Хинли, Д. Брауна, М. Фридберга и К. Проффера.

---

Книги Г. Смита и Р. Кайзера, написанные в худших традициях «холодной войны», вновь подняли уровень того моря дезинформации, в котором уже много лет дрейфует американский народ, и берега правды о Советском Союзе и советском образе жизни отодвинулись вновь к далекому горизонту. Наполненные фальсификациями и подтасовками, книги эти, если употребить терминологию У. Ледерера, представляют собой типичное «нынешнее пропагандистское жульничество».

ГОСПОДИН НОЗДРЕВ ИЗ ИЛЛИНОЙСА

Что заботит господина Фридберга

Морис Фридберг преподает русскую литературу и возглавляет факультет славянских языков и литератур в университете штата Иллинойс. Он — выученик матерого американского антикоммуниста Эрнста Симмонса. Под его руководством М. Фридберг готовил в русском центре Колумбийского университета диссертацию, которая впоследствии легла в основу его книги «Русские классики в советской обложке» (1962 г.). Книга эта отличалась крайней предвзятостью суждений о культурной политике КПСС, более чем странными выводами из фактов публикации в СССР тех или иных конкретных произведений русской классики, а теоретический уровень книги иначе как убогим назвать было нельзя. Вот как объяснял, например, своим читателям Морис Фридберг издание в СССР в 1938 и 1939 годах басен Крылова «Стрекоза и Муравей» и «Слон и Моська». «Кажется совершенно очевидным, — со всей серьезностью утверждал советолог, — что эти басни весьма перекликались с текущими событиями дня. Первая предупреждала советских граждан о необходимости готовиться к превратностям войны. Вторая басня давала понять советским гражданам, что положение не безнадежно и причин для отчаяния нет»[88].

В той же книге М. Фридберг сделал, так сказать, первый подступ к новой для себя теме о том, кого из иностранных писателей и как издают в СССР. Этому вопросу была посвящена седьмая глава под названием «Буржуазная» литература в «социалистическом» обществе». Последующие пятнадцать лет советолог, видимо, целиком посвятил разработке этой темы и выпустил в 1977 году увесистый том под названием «Десятилетие эйфории. Издание западной литературы в России после смерти Сталина, 1954—1964 гг.»[89]. В предисловии отмечается, что проблема издания западных авторов в СССР давно привлекает пристальное внимание американских советологов. В качестве примера М. Фридберг ссылается на книжку своего соотечественника Д. Брауна «Советское отношение к американской литературе» (1962 г.). Эта клеветническая книжка Д. Брауна в свое время получила должную оценку в советском литературоведении. Но если Д. Браун вел речь об изданиях в СССР литературы только американской, то М. Фридберг в своей новой книге ведет речь об издании в СССР «всей западной литературы», или, как уточняет сам автор, об «…издании книг в СССР, переведенных с 15 языков»[90].

Советолог признает, что западная литература в Советской России «широко и большими тиражами издавалась… в первые послереволюционные годы. Два теоретических соображения объяснили подобную политику. Советское государство было связано обещанием сделать доступными массам те сокровища мировой культуры, которые при старом режиме были недоступны народу из-за бедности и неграмотности. В результате советские читатели получили возможность читать большинство произведений западной литературной классики и… большое количество современной западно-европейской литературы»[91].

Подобная политика издания зарубежной литературы в СССР продолжалась до второй мировой войны, а «в определенной мере», пишет Фридберг, осуществлялась и в послевоенный период.

Прямо скажем, констатация довольно скупая. Более маститые коллеги Фридберга были куда смелее в оценке издательской политики молодого Советского государства. Так, Фредерик Баргхорн в книге «Советское культурное наступление» (1960 г.) подчеркивал, что Советская власть в трудные после победы революции годы «потратила много сил и средств на сбережение произведений классиков и ознакомление с ними широких масс народа»[92].

Еще более откровенно заслуги Советской власти в этом вопросе признавал советолог Исаак Дейчер: «Пожалуй, ни в одной стране молодежи не прививали такого большого уважения и любви к классической литературе и искусству других народов, как в Советской России»[93].

А задолго до американских советологов объективную оценку работе по изданию зарубежной литературы в послереволюционной России дал всемирно известный английский писатель Герберт Уэллс в своей книге «Россия во мгле». Он восхищенно писал тогда: «В этой удивительной России, измученной войной, холодом, голодом и тяжкими невзгодами, всерьез делается большое литературное дело, которое немыслимо сейчас ни в богатой Англии, ни в богатой Америке… Духовная пища английских и американских народных масс оскудевает, становится все низкопробнее, и никому из власть имущих нет до этого дела. Здесь большевистское правительство… оказалось на высоте. В голодающей России сотни людей работают над переводами, их переводы набираются и печатаются, и, быть может, благодаря этому новая Россия так глубоко ознакомится с сокровищницей мировой мысли, что оставит позади все другие народы»[94].

А что же таит в себе загадочная фраза Фридберга о том, что широкая политика издания зарубежной литературы в СССР «в определенной мере» продолжалась и после второй мировой войны? Что это за «мера» и кто ее определял»? И зачем?

А вот зачем. Антикоммунист Фридберг явно не желает соглашаться с тем, что «новая Россия так глубоко ознакомится с сокровищницей мировой мысли, что оставит позади все другие народы» (Г. Уэллс), и потому предпринимает весьма хитроумные ходы, чтобы в глазах американских читателей своей книги приуменьшить, а то и свести на нет успехи Советской власти в этом вопросе.

Чем недоволен советолог

Он не без ехидства заявляет, что после второй мировой войны в СССР издавали из зарубежной литературы только, мол, «почтенных классиков» да тех, чьи «просоветские симпатии компенсировали их иностранное подданство»[95]. Он недоволен Всемирным Советом Мира, который, видите ли, «периодически объявляет юбилейные даты знаменитых писателей прошлого, что позволяет советской пропаганде истолковывать творчество классиков… в свою пользу»[96]. А после 1954 года эти русские и вовсе, по Фридбергу, «распоясались» и стали все более часто «использовать западную литературу» как некий инструмент в целях навязывания политики мирного сосуществования и разрядки[97].

В специальной сноске советолог счел нужным пояснить, что вообще Советский Союз умело использует культуру в качестве «оружия» для пропаганды. Более того, русские, мол, являются «единственной великой державой», которая энергично использует культуру других стран в своих целях. Вот вам «пример, знакомый миллионам на Западе». Что же это за «страшный» пример, обнаруженный Фридбергом? Оказывается, «советские ансамбли песни и танца всегда включают в свой репертуар одну или две песни, один или два танца страны, в которой они гастролируют. Механизм срабатывает отлично: это неизменно вызывает бурные аплодисменты…»[98].

Ах, эти коварные русские! Вот ведь до чего додумались! Песни и танцы народов других стран «используют», чтобы… вызвать аплодисменты.

Как видим, даже простой факт уважительного отношения советских артистов к культуре страны, в которой они гастролируют, Морис Фридберг склонен истолковывать в привычных для него пропагандистских клише времен «холодной войны». Подозрительность советолога поистине смехотворна.

М. Фридберг отмечает значительное расширение изданий в СССР произведений западных писателей в обозначенное десятилетие 1954—1964 годов: «Статистика… свидетельствует, что… общее количество произведений западных писателей, ставших доступными советскому читателю… было более чем щедрым»[99].

Но этот факт, оказывается, не удовлетворяет советолога. Почему? М. Фридберг констатирует: «Количественные перемены, перефразируя марксистскую формулу, были недостаточны, чтобы перейти в качественные»[100].

Вот в чем дело! Советолог, оказывается, всерьез рассчитывал на то, что «…распространение… современных западных литературы и искусства» приведет, может быть, к тому, что «некоторые советские литераторы и художники изберут их в качестве образцов для подражания». Вот тогда-то, мол, и могли бы произойти «качественные перемены»[101].

Кого же намечал в «образец для подражания», к примеру, советским литераторам М. Фридберг? Какой роман американского автора пригрезился ему в качестве высшего, так сказать, эталона? Оказывается, это роман писателя из числа бывших битников Джека Керуака «На дороге» (1957 г.). «Это была подлинная литература из нового мира»[102], — горделиво восклицает Фридберг. Оставим на его совести отнесение этого весьма заурядного произведения американской художественной литературы «к подлинной литературе». Увы, если бы это было так… Как писал известный советский исследователь и знаток современной американской литературы профессор М. О. Мендельсон, «…у Керуака человеку на его стремительных путях почти все представляется грустным, тоскливым, заброшенным, мерзким, пришибленным, трагическим, бесприютным, бесцельным… жизненным «принципам» американского буржуа герои Керуака противопоставляют «философию» и практику того же индивидуализма»[103].