Альберт Беляев - Вся чернильная рать...

• Название: Вся чернильная рать...
• Автор: Альберт Беляев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Политика
• Год: 1983

В последние годы в США и в странах Европы издано множество книг о Советском Союзе, написанных с целью опорочить нашу страну, ее социальный строй, культуру и людей. В данной работе раскрыта антикоммунистическая суть вышедших в последние годы в США и Англии сочинении Г. Смита, Р. Кайзера, Р. Хинли, Д. Брауна, М. Фридберга и К. Проффера.

---

Вот, к примеру, Деминг Браун в своей книге «Советская русская литература после Сталина» (1979 г.) как само собой разумеющееся утверждает: «В последние годы (? — А. Б.) термин «советская литература» становится все более непригодным». Принимая позу некоего судьи, он объявляет приговор: «…Термин «советская литература» стал, в сущности, бессмысленным»[214].

Вот так-то. Ни больше ни меньше — «стал бессмысленным». Нет ее, оказывается, для Брауна, этой советской литературы, и советолог желает, мало того, он требует, чтобы ее не существовало и для других. И выдает, как видим, лично им желаемое за якобы общепризнанное, свершившееся, не требующее никаких доказательств.

Аргументация этого «закрытия» советской литературы носит у Д. Брауна сугубо спекулятивный характер. Разыгрывая наивного простачка, советолог вопрошает: а что, мол, разве не являются сочинения Солженицына или некоего Амальрика «советской литературой»? Ах, не являются? Ну тогда, мол, от современной советской литературы в СССР ничего и не осталось, и таким образом она прекратила, по Брауну, свое существование. Подобно другим своим коллегам-советологам, он бубнит все то же: все публикуемые в Советском Союзе в журналах и в виде книг сочинения советских писателей представляют, по его «просвещенному» мнению, лишь «претензию на литературу». Он обвиняет советских писателей в некой «бесчестности» и «поверхностности», все их творчество он перечеркивает, объявляет «скучным, заданным и лишенным художественного воображения».

Войдя в обличительный раж, Д. Браун заявляет, что советским писателям вообще, мол, присущ «недостаток образования и эрудиции» (!), и обвиняет в этом Советскую власть, которая, дескать, «не разрешает им (то есть советским писателям. — А. Б.) стать просвещенными»[215].

Как видим, Деминг Браун вкупе со своим коллегой Рональдом Хинли торопятся «закрыть» советскую литературу.

Согласно Д. Брауну и Р. Хинли, литературы советской больше не существует. Отделяя советских писателей от своего социалистического Отечества, оба советолога пытаются совершить ловкую подмену ясного и идейно определенного понятия «советские писатели» абстрактным «писателем» вообще, который сегодня может «проживать» в СССР, а завтра оказаться совсем в ином, не связанном с СССР, месте.

Свою лепту в эту «дискуссию» внес и Морис Фридберг. В статье, опубликованной в антикоммунистическом журнале «Проблемз оф коммьюнизм» (V—VI, 1980 г.), он с упоением говорил о наличии «эмигрантской русской литературы», которая, мол, «создается сегодня в Западной Европе, Израиле (!), США». Не в меру распаленному воображению советолога уже грезятся дивные видения, и он, подобно своему коллеге Профферу, заявляет, что именно эта «эмиграционная» русская литература обещает-де создать произведения, не менее существенные, «чем наследство старых эмигрантов, появившихся в Париже, Берлине, Варшаве и Праге в 20-е годы»[216].

Право, смешно читать подобные гадания. Об эмигрантах двадцатых годов и их творчестве писал еще князь Д. Мирский в книге «Современная русская литература: 1881—1925», вышедшей в 1926 году в Лондоне и Нью-Йорке. Писал с горечью: «В целом видные писатели, оказавшиеся вне советских пределов, не сохранили своих творческих возможностей. Потеря связи с родной землей есть тяжелое испытание для писателя… русские писатели за пределами России мало что создали… Ни одного поэта или прозаика, хоть сколько-нибудь значимого… за пределами России не появилось»[217].

Еще ранее, в 1919 году, парижский журнал «Новая Европа» заметил по поводу эмигрировавших из Советской России писателей: «Писатели-беглецы потеряли всякий контакт с родной страной, и, оторванные от ее почвы, они потеряли свою силу и свой гений… Русская литература жива, но не будем искать ее здесь, за границей, на чужбине…»[218].

Это говорилось о Бунине, о Куприне, то есть о писателях признанных, творчество которых было уже известно не только у себя на родине… Так что Морису Фридбергу надеяться ныне просто не на кого.

«…в эмиграции была собачья тоска… Ни одного нового имени в литературе эмиграция не дала»[219] — так оценивал положение и перспективы русской литературной эмиграции 20-х годов Алексей Толстой, вернувшись на Родину.

Не так давно американский журнал «Ньюсуик» напечатал статью о нынешних эмигрантах — бывших советских писателях с многозначительно звучащим заголовком: «Голоса в пустыне». Вот что в ней говорилось: «Всецело занятые проблемами приспособления к новым условиям жизни… они… не создали в эмиграции ни одного заметного произведения, а то немногое, что они написали на Западе, оказалось низкого качества и не прозвучало… отрезанные от своих корней, они, похоже, не способны что-либо создать… Вместо того чтобы продолжать писать… они сидят во французских кафе, болтая по-русски и строя планы освобождения своей старой родины (ну чем не «союз меча и орала» с блаженной памяти Остапом Бендером! — А. Б.)… Пока они были в Советском Союзе, они считали себя страдальцами. Но здесь они потерялись. Их голоса — это голоса в пустыне»[220].

Похоже, что и американцы не очень-то жалуют потерявших родину сочинителей. Недаром один из таковых пожаловался как-то в еженедельнике «Нью-Йорк таймс бук ревью» (1980, 7 сентября): «Я в Ленинграде встречался с бо́льшим количеством американцев, чем здесь, в Америке».

В своей статье М. Фридберг взялся также доказать, что в советской литературе 60-х — 70-х годов произошло якобы «падение романа». Он считает, что «…вся послесталинская советская литература, ныне уже насчитывающая четверть века, дала мало новых романистов». А если, мол, и появилось «несколько интересных русских романов», то все они «были написаны диссидентами и опубликованы за пределами официальных советских каналов»[221].

Чем же было вызвано обнаруженное Фридбергом «падение» советского романа? Оказывается, желанием советских писателей «обойти политические вопросы». Именно это, считает советолог, и способствовало тому, что советские писатели отвернулись от романа «во имя короткой прозы»[222].

Степень понимания Фридбергом отличия романа от рассказа видна хотя бы в том, что он объявляет «небольшими рассказами»… весьма объемистые романы Ф. Абрамова «Две зимы и три лета» и роман Ю. Трифонова «Дом на набережной»!

Чуть ли не единственным романом, достойным внимания, он признает «Доктора Живаго» Б. Пастернака. Фридберг объявляет это сочинение «поэтическим романом», который, мол, «обходил открытые политические проблемы»[223].

«Поэтический роман»… «обходил открытые политические проблемы». Ложь и фальшь словесных ухищрений советолога применительно к этому роману становятся особенно очевидными на фоне вполне конкретных и определенных оценок произведения Б. Пастернака, которые давались тем же журналом «Проблемз оф коммьюнизм» в 1964 году: «…роман… несет в себе нечто большее, чем просто антисоветскую… полемику… каждая его строчка пронизана антиреволюционным зарядом»[224].

Несколько позже другой американский советолог — Эдвард Браун — цинично признавал, что роман Б. Пастернака «…использовался в качестве психологического оружия в «холодной войне»[225].

25 октября 1958 года «Литературная газета» напечатала письмо К. Симонова, К. Федина, Б. Лавренева, А. Кривицкого и Б. Агапова, которое они направили Б. Пастернаку еще в сентябре 1956 года. Авторы письма дали четкий анализ этому роману и объяснили мотивы отказа редколлегии журнала «Новый мир» печатать его на своих страницах. В письме говорилось: «Вы написали роман сугубо и прежде всего политический, роман-проповедь. Вы построили его как произведение, вполне откровенно и целиком поставленное на службу определенным политическим целям… Ваш роман… глубоко антидемократичен и чужд какого бы то ни было понимания интересов народа. Все это, вместе взятое, проистекает из Вашей позиции человека, который в своем романе стремится доказать, что Октябрьская социалистическая революция не только не имела положительного значения в истории нашего народа и человечества, но, наоборот, не принесла ничего, кроме зла и несчастья.

Как люди, стоящие на позиции, прямо противоположной Вашей, мы, естественно, считаем, что о публикации Вашего романа на страницах журнала «Новый мир» не может быть и речи».

И вот теперь, спустя десятилетия, М. Фридберг лепечет: «поэтический роман»… «обходит политические проблемы»… Советолог прекрасно понимает политическую суть романа Б. Пастернака. И она его вполне устраивает с классово-буржуазной точки зрения. «Поэзия» и «обходы» тут ни при чем, они служат как бы дымовой завесой, призванной скрыть подлинные намерения антикоммунистов. Очень уж им хочется «поруководить» советской литературой, дать ей направление, желаемое советологами, разъяснить, на чем, на каких проблемах следовало бы сосредоточить внимание советских писателей, чтобы их произведения получали одобрение с «того берега».