Жан-Пьер Гаттеньо - Месье, сделайте мне больно

• Название: Месье, сделайте мне больно
• Автор: Жан-Пьер Гаттеньо
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-8189-0715-5

Обычный день психоаналитика.

Задача номер один: избавиться от трупа под кушеткой.

Задача номер два: избавиться от пациентов более щадящим способом, чем указан в номере один.

Задача номер три: дать понять любовнице, что бесплатно он не готов выслушивать даже ее излияния.

Задача номер четыре: придумать, что сказать полицейским, чтобы они ослабили хватку.

И, наконец, задача номер пять: бежать с чемоданом денег!!!

---

Именно там Ольга Монтиньяк применяла свой талант. Проходя мимо отдела шейных платков, я вспомнил, как она спрятала в них кольцо за тридцать тысяч франков, чтобы вернуться за ним на другой день. Глядя на все эти камеры, открыто установленные чуть не по всему магазину, и это не считая охранников, некоторых легко было узнать по походке мнимых зевак, следовало признать, что у нее не было недостатка в смелости. Но я не собирался совершать паломничество по памятным местам невротички. Один отдел привлек мое внимание.

На витрине лежала великолепная пара сережек в оправе из изумрудов стоимостью двенадцать тысяч франков. Я не колебался и, почти ликуя, попросил продавщицу упаковать их в подарочный пакет. Затем расплатился деньгами Ольги и пошел к выходу.

Уже собираясь покинуть магазин, я вдруг заметил устроившуюся за маленьким столиком Математичку, которая рассматривала драгоценности, большей частью часы, которые ей показывала продавщица. Я глазам своим не поверил. Она пришла сюда на разведку или сразу же решила перейти к часам «Жагер-ЛеКультр» из литого золота? В отличие от Ольги, у нее не было манер женщины, привыкшей к покупкам в роскошных бутиках. Продавщица это понимала и смотрела на нее подозрительно. Она незаметно подала знак мужчине, одетому в темно-синий костюм, вероятно, заведующему отделом, который приблизился в сопровождении другого типа с походкой охранника. Не знаю, видела ли их Математичка, но виду не подала и продолжила интересоваться изделиями, которые ей показывали. Мне было любопытно узнать продолжение этой истории, но я не хотел шпионить за ней. Вероятнее всего, завтра она сама расскажет, что произошло. Если она не придет, это тоже послужит знаком.

На улице я перестал думать о ней.

Несмотря на холод, было много народа. Оставалось несколько дней до праздников, люди толкались перед входом в кинотеатры и рестораны или спешили сделать последние покупки. У меня еще оставалось пятнадцать минут до встречи с Флоранс «Гран-кафе Капуцинов» было недалеко, я мог добраться туда пешком.

Я не стал торопиться. Не то чтобы я хорошо чувствовал себя среди этой толпы, но, вероятно, потому, что израсходовал больше, чем предполагал, я думал о семи миллионах, спрятанных Ольгой. Учитывая мое финансовое положение, эти деньги пришлись бы как нельзя кстати. По мнению Шапиро, с ними стоило попрощаться. Может, он прав? Занятый этими размышлениями, я и не заметил, как дошел.

10

«Гран-кафе Капуцинов» было заполнено на три четверти. Официанты в белых куртках, нагруженные огромными подносами с рыбой и дарами моря, двигались между столиками. Их проворство в сочетании с шумом голосов в зале создавало в ресторане атмосферу веселья.

Флоранс ждала меня за нашим привычным столиком в глубине зала. Я подумал, что она выглядит усталой и напряженной. На скатерти перед ней лежала полупустая пачка «Мальборо».

– Снова куришь? – заметил я, усаживаясь напротив.

– Они так достали в Чикаго с этой антитабачной кампанией, что мне вновь захотелось начать.

Официант, который пришел принять заказ, прервал ее.

– Ты не очень хорошо выглядишь, – сказал я, когда он ушел.

– Я очень устала, разница часовых поясов… Не сплю уже две ночи.

Мне тоже не очень-то удавалось поспать в последнее время, по рассказывать о своей жизни не хотелось. Я заметил ей, что мы могли бы перенести ужин, но Флоранс ответила, что ее все устраивает.

– И потом, – добавила она, улыбаясь, – я рада тебя видеть.

Я улыбнулся в ответ. Несмотря на усталый вид, она выглядела соблазнительной. Она знала и успешно использовала это, и при общении с пациентами тоже, что не всегда облегчало работу. В этот вечер она оделась по-простому, скромный макияж, волосы, перехваченные резинкой, темно-серый бархатный пиджак поверх белой футболки и подчеркивающие фигуру джинсы. Ничего изысканного, но по взглядам, которые бросали на нее официанты, было ясно, что ее привлекательность действует.

– Как конгресс в Чикаго?

– Не оправдал моих надежд. Американцы очаровательные люди, но у них неверная концепция психоанализа.

И она резко раскритиковала коллег из-за океана, не желая принимать Фрейда под американским соусом и прагматическую терапию, предполагающую быстрое избавление от симптома, из-за чего американцы теперь вынуждены юридически страховаться от неудовлетворенных пациентов. Кроме того, для больных синдромом безопасности-, главной проблемой стало расположение кушетки по отношению к креслу и двери кабинета. Без возможности свободно выйти, – объясняли они с самым серьезным видом, – никакая страховка не возместит расходы на госпитализацию в случае насилия.

– Вот так, такой примерно их уровень, – сказала она. – Они больше поднаторели в судебных процессах, чем в психоанализе. Эти люди нажились бы и на чуме. Представь себе, в Нью-Йорке существует что-то типа фрейдистской службы для звезд, очень занятых. Лимузин с кушеткой и креслом заезжает за пациентом к нему домой. В то время как автомобиль движется по направлению к Уолт-Стрит, психоаналитик выслушивает жалобы пациента. Конечно, продолжительность сеанса зависит от расстояния и пробок. Ты можешь представить себя избавляющимся от пациента посреди Бронкса, так как завершил сеанс?

Казалось, критика англо-саксонской терапии немного освежила ее. Было похоже, что Флоранс не будет тянуть с уничижительной статьей о психоанализе made in USA.

Официант принес бутылку рислинга в ведерке со льдом. Он налил немного вина мне, а затем, получив одобрение, наполнил бокал Флоранс.

– За твое здоровье и за Чикаго! – сказал я.

– Что происходило в Париже?

– Я виделся с Мэтью, мы замечательно провели выходные, он был рад сходить на «Мышьяк и старые кружева». Ничего необычного, кроме…

– Кроме Злибо? – закончила она.

– Да, я узнал сегодня утром. Мне жаль его. Я не думал, что мой психоанализ с ним так трагически завершится. На самом деле, я не могу осознать, что он…

– Когда ты это осознаешь, твой траур закончится.

Что и следовало доказать. Несмотря на усталость, у Флоранс на все был ответ.

– Тебе легко говорить, – сказал я. – Ты была холодна в отношениях с ним.

– Он становился своевольным и властным. Его руководство Аналитическим кружком вело к катастрофе. Вместо того чтобы называться пожизненным консулом, лучше бы уступил место другому.

– Ты за это его осуждала?

– Он меня ужасно раздражал тем, что взялся за историю психоанализа. Согласна, он встречался с Фрейдом, Мари Бонапарт, Эрнестом Джонсом или с кем там еще, но ему уже пора было на пенсию, это уберегло бы его от подобного конца.

Я предпочел ничего не отвечать. Официант принес наш заказ – зубатка на гриле для Флоранс (складывалось впечатление, что она не могла есть ничего другого в этом ресторане), и голавль для меня, и этим, к счастью, отвлек наше внимание. Он поставил перед нами тарелки и удалился, пожелав приятного аппетита.

Однако я едва притронулся к еде. Тема разговора и категоричный тон Флоранс создали некоторую неловкость, так что остаток ужина прошел в банальностях, призванных ее рассеять: общие друзья, жестокость времени, продвижение крайне правых, распущенность политиков, последняя книга, которую мы прочли, соперничество фрейдовских школ… Мы были не способны разговаривать на одну и ту же тему более двух минут подряд. Флоранс, казалось, заняла оборонительную позицию. У нее был нервный, прерывистый тон. Я не понимал, что привело ее в такое состояние. Хотела ли она заставить меня забыть о ее нападках на Злибовика с помощью этих пустых рассуждений обо всем и ни о чем? Если только это не последствия усталости или многочасовой разницы во времени, как она утверждала. Как; бы то ни было, ужин начал меня утомлять, и я спешил его закончить.

– А твои пациенты? – спросила она.

– Ничего необычного со времени твоего отъезда – ответил я уклончиво, – рутина продолжительные анализы с одной стороны, а с другой – работа с хроническими неудачниками. Ты знаешь эту песню: неприятности в школе, на работе, в любовных делах, потом безрезультатное лечение и неудавшаяся попытка самоубийства, потом снова реабилитация. Тяжелое время для невротиков…

– А как успехи с твоей клептоманкой?

Вопрос меня удивил, я никогда не говорил ей о клептомании Ольги.

– Это тебе Шарве сказал? Определенно, новости быстро расходятся, – с досадой заметил я.

– Он… немного рассказывал об этом, – пробормотала она.

Ее поведение показалось мне странным. Неужели она хотела скрыть от меня, что они были любовниками? Но она уже вышла из того возраста, когда такие вещи держат в тайне. Словно поняв причину моего удивления, она уточнила.

– Я видела его вчера. Мы должны были закончить кое-какую работу.

– Ты вчера его видела? Я думал, он звонил тебе из Вены. Он там на семинаре до конца недели.