Сьюзен Филлипс - Великий побег

• Название: Великий побег
• Автор: Сьюзен Филлипс
• Жанр: Современные любовные романы

Куда бежать, когда жизнь трещит по швам?

Люси Джорик изо всех сил старалась никогда не подводить семью, которую безгранично любила. Чему тут удивляться, ведь ее мать – одна из самых известных личностей в мире. Но прямо сейчас Люси наломала дров. И ни больше ни меньше, а в день своей свадьбы с самым идеальным из всех известных ей мужчин.

Вместо того, чтобы сказать «да» мистеру Неотразимому, Люси сбегает из церкви в мешковатой мантии хориста и оказывается на заднем сидении потрепанного мотоцикла, на бампере которого красуются устрашающие наклейки. И мчится неведомо куда в компании грубого и злого незнакомца. Более чужеродного субъекта в ее до сих пор привилегированном существовании и вообразить нельзя.

---

– Ты не можешь уйти, – заявила Бри, когда Люси сообщила о своих намерениях. – Я работаю над планом спасения своего бизнеса, и ты мне нужна как никогда.

Майк постучал по блокноту, испещренному записями, явно сделанными рукой Бри, и сказал:

– Мы не хотим, чтобы ты одна оставалась в большом доме. Мы будем за тебя переживать.

Впрочем, эти двое не сводили глаз друг с друга, даже когда говорили с Люси, и Тоби был не лучше.

– Майк и Бри женятся! – объявил он, войдя в кухню.

– Угомонись, Тоби, – улыбнулась Бри. – Никто еще не собирается жениться.

По взглядам, которыми обменялись Майк с Тоби, можно было понять, что у них на сей счет имеются иные идеи.

Люси решила, что не стоит мешать их счастье с собственными неурядицами. Пообещала заскочить на следующий день и, помахав на прощанье, ушла.

Она продолжала лелеять свой гнев, но после нескольких дней прогулок в одиночку, когда ее изводила злость, и длительных поездок на велосипеде, которые все равно не помогали обрести сон, Люси поняла, что придется ей еще чем-нибудь заняться. В конечном итоге она включила оставленный Пандой лэптоп и вернулась к работе. Поначалу Люси не могла сосредоточиться, но мало–помалу нашла, чем отвлечься, что ей нужно было позарез.

Может, виною всему была боль от разрыва с Пандой, только Люси поймала себя на том, что все чаще вспоминает ту, другую, боль, которую терпела первые четырнадцать лет своей жизни с родной матерью, профессиональной хипповщицей.

 « Люси. Я не приду ночевать сегодня. Дверь закрой».

  «Я боюсь. Не уходи».

  «Не веди себя, как маленькая. Ты уже большая девочка».

Но какая там большая девочка, когда ей было-то всего восемь. И следующие несколько лет только она и отвечала за их пришедшее в упадок домашнее хозяйство.

  «Люси, черт  возьми! Где деньги, которые я спрятала в ящике комода?»

  «Я взяла их заплатить за квартиру! Ты хочешь, чтобы нас снова выкинули на улицу?»

Люси всегда считала, что чувство ответственности появилось у нее после смерти Сэнди, когда приходилось самой заботиться о Трейси, но теперь-то понимала, что все началось гораздо раньше.

Люси писала, пока не начинало сводить мускулы, но писать вечно она не могла, и когда останавливалась, принималось сильно ныть сердце. И тогда она снова укрывалась за стеною гнева. Лишь призвав его на помощь, она могла продолжать дышать.

Панде не терпелось приступить к новой работе: обеспечивать безопасность на съемках в Чикаго высокобюджетного боевика в сценах со стрельбой, но спустя два дня после начала он заболел гриппом. Вместо того чтобы лежать в постели, он работал, несмотря на озноб и высокую температуру. Дело кончилось пневмонией. Панда все равно продолжал работать, поскольку выбора у него не было. В противном случае он валялся бы в постели и только бы и думал что о Люси Джорик.

 « Будь лучшим, в чем ты хорош…»

Великий девиз. Вплоть до дня, когда Панда встретил ее.

– Ну ты и задница, – заявила ему Темпл во время одного из чересчур часто повторяющихся телефонных разговоров. – У тебя был такой шанс обрести счастье, а ты прощелкал его. А теперь занимаешься самоуничтожением.

– Только потому, что, по-твоему, ты наладила свою жизнь, не значит, что все этого хотят, – возразил Панда, радуясь, что Темпл не видит, каким изможденным он выглядит, да и натянут как стрела.

Работы ему предлагали больше, чем он мог справиться, поэтому пришлось нанять двух бывших копов. Одного послал с заданием в Даллас, другого подрядил присматривать в Лос–Анджелесе за актером–подростком.

Снова позвонила Темпл. Панда покопался в кармане в поисках платка, чтобы высморкаться, и опередил ее, прежде чем она начала разглагольствовать на тему Люси:

– Как продвигаются съемки нового сезона?

– Не считая того, что продюсеры постоянно орут на нас с Кристи, все идет отлично.

– Вы вдвоем уложите их на лопатки. Тебе повезло, что у них нет времени заменить тебя, иначе на пару искали бы новую работу.

– Они бы пожалели, – высказалась Темпл. – Зрителям уже наскучило старое шоу, и им понравится новая программа. Она гораздо сердечнее. Кристи все еще придется носить красное бикини, но у нее больше экранного времени, и она его блестяще использует. – Панда услышал, как она чем-то захрустела. Яблоком? Сельдереем? Или она позволяет себе каждый день есть печенье? – Я сделала тренировки более веселыми, – похвасталась подруга. – И сегодня ревела! Настоящими слезами. Рейтинг взлетит до небес.

– Да у меня комок в горле, как только представлю такое, – протяжные слова перешли в кашель, который Панда быстренько заглушил.

– Нет, правда, – стала уверять Темпл. – Одна участница – ее зовут Эбби – с ней ужасно обращались, как с каким-то ребенком. Это просто… тронуло меня. У них у всех свои истории. Не знаю, почему я не находила времени выслушать более внимательно.

Он-то знал, почему. Если бы Дьяволица стала обращать внимание на чужие страхи и ненадежное положение, то поневоле ей пришлось бы приглядеться к собственным проблемам, а к этому раньше она не была готова.

Темпл продолжила с полным ртом:

– Обычно после пары недель съемок я хрипну от крика, но теперь послушай-ка меня.

– Изо всех сил стараюсь этого не делать.

Он глотнул воды, чтобы подавить еще один приступ кашля.

– Я считала, что Люси из ума выжила со своим подходом к упражнениям «вполне сойдет», но она на кое-какую идею меня натолкнула. Я работаю над долгосрочной программой тренировок, которая больше приближена к жизни. И… Представь… У нас есть съемки скрытой камерой, где мы учим зрителей читать на этикетках состав продуктов, разыгрывая фальшивые ссоры в проходах между полками в супермаркете.

– Тебе за это точно вручат  «Эмми».

– Твой сарказм не впечатляет, Панда. Издевайся сколько хочешь, но мы, наконец, сможем помогать людям так, чтобы результат оставался надолго. – И потом, поскольку ей все еще хотелось, чтобы он считал ее железной леди, сказала: – Позвони Макс. Она оставила три голосовых сообщения, а ты не ответил ни на одно.

– Потому что не хочу с ней говорить, – огрызнулся он.

– Вчера я звонила Люси. Она все еще живет в доме.

Позвонили по другой линии, дав Панде возможность извиниться и переключиться. Увы, на сей раз звонила Кристи.

– Мне некогда разговаривать, – предупредил он.

Она не обратила на его слова никакого внимания.

– Темпл поразительно вела себя на нашем интервью. Совершенно естественно и открыто.

Он не сразу понял, что Кристи говорит о длительном врачебном сеансе, который Кристи с Темпл только что отсняли. Продюсеры запланировали использовать материал, чтобы начать новый сериал, понимая, что исповедь Темпл как лесбиянки станет шумной рекламой.

– Ближе к концу мы пригласим Макс, – сказала Кристи, – вид этой парочки способен растопить самые черствые сердца. Зрители точно полюбят Темпл в новом качестве. А я надену платье.

– Готов биться об заклад, что в обтяжку.

– Нельзя иметь сразу все.

– Хочу только одного, – проворчал Панда. – Я хочу, чтобы вы с этой дьяволицей, твоей подружкой, оставили меня, черт возьми, в покое.

Короткая осуждающая пауза.

– Ты мог бы жить более настоящей жизнью, Панда, если бы сделал, что я советовала, и тогда бы прекратил срывать свой гнев на других.

– Сейчас вешаю трубку и иду искать окно повыше, чтобы выброситься.

Но сколько бы он ни жаловался, в иные дни чувствовалось, что их навязчивые телефонные звонки – единственный якорь, за который он держится. Эти женщины беспокоились о нем. И они единственной тонкой ниточкой связывали его с Люси.

Осень на Чарити–Айленд заявилась рано. Исчезли туристы, посвежел воздух, и в кроне кленов начали появляться первые алые мазки. Когда-то такое трудное писательство обернулось для Люси спасением души, и наконец завершенная рукопись была отправлена отцу.

Следующие несколько дней Люси каталась по острову на велосипеде и гуляла по опустевшим пляжам. Когда это случилось, она точно не знала, только сквозь боль и гнев каким-то образом поняла, как собирается строить свое будущее.

Больше никакой работы лоббистом, которую Люси терпеть не могла. Она собиралась прислушаться к сердцу и снова начать лично работать с детьми. Но это еще не все.  Совесть подсказывала ей, что свою подержанную славу мисс Джорик может использовать, чтобы стать защитником в более широком смысле. На сей раз она сможет заняться этим через то, что по-настоящему приносило удовлетворение, – через стремление писать.

Когда ее до отвращения честный отец–журналист прочел рукопись и позвонил Люси, то подтвердил то, что та уже поняла:

– Люси, ты настоящий писатель.

Она собиралась написать книгу, не о себе или о своей семье, а о реальных детях, попавших в жизненные тиски. Книга станет не сухим академическим томом, а захватывающим чтивом, полным личных историй детишек, консультантов, рассказанных так, чтобы высветить наиболее уязвимые места социальной благотворительности. Имя Люси на обложке гарантирует внимание общественности. Это значит, что тысячи людей, может, сотни тысяч, кто никогда не задумывался о неимущих детях, по-настоящему проникнутся проблемами, с которыми столкнутся на страницах книги.