Анна Малышева - Дом у последнего фонаря

• Название: Дом у последнего фонаря
• Автор: Анна Малышева
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-17-072697-4, 978-5-271-36313-9

Она легко отличает настоящий шедевр от подделки. Она умеет возвращать к жизни старинные произведения искусства. И ей понадобится весь ее опыт реставратора, чтобы восстановить реальную картину преступления.

---

– Немного же ты знала мужчин, – смеялась приятельница. – Мне шестьдесят, я чуть не вдвое тебя старше, а во сколько раз умнее, уточнять не буду, ты обидчива. Поверь мне на слово – можно охладеть навсегда и к мужчине, и к коллекции. Но только в том случае, если их место займет другое увлечение, более сильное.

– Я уже не верю, чтобы Лыгин мог искренне увлекаться!

– А я верю, – прищурилась антикварша. – Думаешь, куда он тратит деньги? Зачем распродает все за бесценок? Он, с твоих слов, примерно мой ровесник. Для женщины этот возраст – первый луч заката, выражаясь романтическим слогом. Для мужчины – повод порезвиться напоследок. У него кто-то есть там, за городом. Напросись в гости на дачу и убедись! Сразу поймешь, живет он с женщиной или один.

Александра, разумеется, в гости не напрашивалась и с переменным успехом продолжала расправляться с накопленными в квартире залежами. Наконец, два года назад, она продала мебель, от которой Лыгин также попросил избавиться. Двухсотлетние резные шкафы и комоды из груши и ореха, старинные деревенские сундуки, покрытые наивной росписью, шаткие бамбуковые этажерки эпохи модерн – все было распродано в считаные дни, так как хозяин велел не торговаться и отдавать за первую названную цену. У художницы сердце кровью обливалось, когда она пересчитывала деньги, отправив последние грузовые машины покупателю. До вечера Александра слонялась по пустой квартире, слушая эхо, сопровождавшее каждый ее шаг. Женщину не покидало ощущение, будто она только что кого-то похоронила.

Лыгин явился в десятом часу, как и было условлено. Александра отдала ему деньги и протянула ключ.

– Мм… в самом деле, – пробормотал коллекционер, опуская ключ в карман пиджака. – Зачем он вам теперь?

– Извините, я уж на прощание скажу то, что давно хотела, – не выдержала женщина. – Незачем было нанимать специалиста, чтобы избавиться от ценных вещей по таким бросовым ценам. Вы могли бы просто дать объявление в газету и продать все «стервятникам». Я провозилась пять лет, потому что пыталась еще бороться. Искала какие-то компромиссы, хотя и не говорила вам об этом. Маклеры бы вас обчистили за пять недель. И вы этого заслуживаете!

Впервые Лыгин посмотрел на Александру с интересом. Собственно, он вообще впервые задержал на ней взгляд дольше двух секунд.

– Вы что, обиделись? – с сомнением проговорил коллекционер.

– Меня эта ситуация унижает. Мне даже похвалиться нечем: вот, мол, как удачно распродала ценнейшие коллекции! Мне стыдно, попросту стыдно. Я знаю, что не виновата, но все равно ругаю себя. Пошла у вас на поводу! Могла ведь отказаться!

Лыгин вдруг часто заморгал, словно ему что-то попало в глаз.

– Но нет, не могла… – вздохнула Александра, решив высказаться до конца. – Я привыкла сюда приходить. Мне нравилось тут рыться, выбирать вещи, сортировать их, дышать здешней пылью… Антиквары вообще отчасти крысы.

– Абсолютно с вами согласен! – В голосе мужчины прозвучало удивление. – Крысы и есть! И, как крысы, они не любят света, шума и чистоты.

Он впервые говорил с Александрой на отвлеченную тему, и женщина с трудом в это верила. «А может быть, я сама виновата в том, что у нас практиковалось чисто формальное общение? Ведь я никогда даже не пыталась его разговорить!»

А Лыгин между тем разглагольствовал, прохаживаясь по опустевшим комнатам, то и дело отбрасывая носком ботинка попадавшиеся на пути куски картона и упаковочной бумаги:

– Собственно, собирательство вообще дело темное. Ценности в нем относительны… И часто отрицают сами себя. Скажем, клочок бельевого полотна, сотканного во Франции накануне Великой революции, сам по себе ничего не стоит. Но если на этом куске сохранились следы крови, если это край простыни из ванны, где Шарлотта Корде зарезала Марата, его цена может сравняться со стоимостью эскиза Делакруа или Энгра. Не глупость ли это? Кусок грязной заскорузлой тряпки…

Остановившись и взглянув прямо в глаза неотступно сопровождавшей его женщине, Лыгин с нажимом спросил:

– Вы ведь меня понимаете? Понимаете, о чем я?

– Я сама часто об этом думаю, – с запинкой ответила Александра. – С вещами случаются такие странные перевоплощения! Другое дело – картины. Конечно, их тоже затрагивает этот глупый закон – чем старше, тем дороже. А художественная значимость для цены вторична. Но есть и бесспорные истины. Ватто – это всегда Ватто.

– С одним условием, – улыбнулся мужчина, – что на Ватто смотрит человек, а не шимпанзе. Для шимпанзе его картина – всего лишь кусок грязной тряпки. Вы, помнится, не раз спрашивали, не жаль ли мне расставаться с вещами, которые я собирал столько лет? Так вот, стоит мне к чему-то охладеть, и я превращаюсь в шимпанзе. Для меня уже ничего не имеет ни цены, ни красоты, ни смысла. Более того, я начинаю раздражаться, чувствую себя обманутым. Столько лет дрожать над собранием коробочек или чашечек и вдруг понять, что все это пыльный хлам… Согласитесь, лишнее доказательство того, что жизнь проходит впустую. Когда тебе за шестьдесят, такие пощечины переносятся все хуже и хуже.

– Так вы поэтому решили все распродать?

Александре показалось, что Лыгин собирается ответить, но его губы, уже приоткрывшиеся, снова плотно сжались. Теперь у него было прежнее лицо – отстраненное, замкнутое, будто покрытое коркой льда. Сощурившись, он уклончиво мотнул головой:

– Так или иначе, мы с этим покончили.

– Не совсем. Осталось продать квартиру, – пошутила Александра.

– Я бы с удовольствием, но квартира уже не моя. – Мужчина нехотя улыбнулся, показывая, что оценил шутку. – С этим я прогадал. Бывшая жена узнала, что я все распродаю, и приставала до тех пор, пока я не переписал квартиру на дочь. Они боялись, что останутся без наследства… Не без оснований боялись! – В его черных глазах вспыхнул сумрачный огонек, губы скривились. – Я сдался, позволил отвести себя к нотариусу. Жена твердила, что я делаю это ради дочери… А я в тот день окончательно потерял семью. Опять «синдром шимпанзе»: вдруг видишь все в настоящем свете и реальность представляется не сложнее и не ценнее ореха. Остается взять орех, положить за щеку и разгрызть.

Коллекционер впервые упомянул о семье, да еще выказал при этом неожиданную откровенность. Александра молчала, боясь сказать что-то, отчего Лыгин вновь замкнется.

– Я разгрыз орех и съел ядро. И меня тут больше ничего не держит.

– Вы так и останетесь жить за городом?

– Почему бы нет? Я привел дом в жилой вид. Он теплый, удобства почти все. И главное, никому там нет до меня дела. Кстати, может быть, я как-нибудь приглашу вас туда. За пять лет скопилось немало балласта, и кое-что нужно будет продать.

– Опять продать?! Вам уже и новые коллекции надоели?

– Я очень непостоянный шимпанзе, – кивнул мужчина.

– А не собирать не могу. Дурная болезнь. Она у меня с детства. Я сам, можно сказать, экспонат из коллекции…

Последних слов он не объяснил, прервав откровенный разговор так же внезапно, как начал. Они расстались чуть не на год, и Александра давно перестала воспринимать его приглашение всерьез, когда Лыгин вдруг позвонил. Просил приехать, помочь избавиться от «пары коробок хлама», по его собственному выражению.

– Автобусом доедете до городской стелы. – Он назвал подмосковный городок, где Александра никогда не бывала. – Там выйдете, свернете в переулок направо и отправляйтесь прямо по дороге. Придется пройти километров этак пять.

– Пять?! – ахнула женщина. – Но это очень далеко!

– Отличная прогулка по красивой местности, – с некоторой обидой возразил Лыгин. – Но если лень идти, поймайте такси. Их по шоссе десятки шныряют. Когда попадете в дачный поселок, обратите внимание на фонари. Они установлены вразнобой, как пришлось и как кому повезло. Мой дом у самого последнего фонаря. Столб стоит прямо на моем участке. Легко найдете.

И Александра действительно сразу нашла этот дом, когда приехала. Но тогда, чуть больше года назад, был ясный летний день, светило солнце, и в прозрачном воздухе четко рисовались очертания садовых домиков и бетонных фонарных столбов. Сейчас же стояла непроглядная ноябрьская ночь, и ни в поселке, ни на небе не было ни искорки света. Лишь очень далеко, за сосновой грядой, тянулась цепочка голубых огней – изгиб шоссе. Но оно располагалось словно на другой планете, такая тьма и тишина окружали остановившуюся на разбитой дороге женщину.

Александра расстегнула сумку и вслепую нашла телефон. Нажала кнопку, экран осветился. «Тридцать две минуты первого. Почему Лыгин сидит в темноте? Почему не включил фонарь, ведь он включал его в прошлый раз, когда я уезжала поздно вечером? Он ждет меня или нет? Или это опять его чертов «синдром шимпанзе», и он передумал, во всем разочаровался, и я зря ищу приключений ночью в лесу…»

И, словно в ответ на ее мысли, на краю поселка вспыхнул фонарь. Яркая желтая звезда, неожиданно загоревшая в темноте, на миг ослепила Александру. Тьма тут же показалась еще чернее и глубже. Но фонарь горел, указывая направление и вселяя надежду. Женщина положила телефон в сумку и торопливо пошла на свет.