Элизабет Чедвик - Когда струится бархат

• Название: Когда струится бархат
• Автор: Элизабет Чедвик
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-8138-0282-7

Молодой дворянин Адам де Лейси возвращается домой и узнает, что его сводную сестру Хельвен, в которую он давно и безнадежно влюблен, собираются выдать замуж за кровного врага их семьи лорда де Мортимера. Но лорд замешан в заговоре против короля, и этой свадьбе не суждено состояться. Однако удастся ли мужественному Адаму де Лейси завоевать сердце прекрасной Хельвен?

Любовь и предательство, жестокость и великодушие тесно переплелись в жизни молодых влюбленных, и помочь им может лишь верность своим чувствам.

---

Осторожно поблескивая глазами на Адама, подошла девушка с зеленым глазурованным кувшином и двумя кубками. Адам невидящим взглядом смотрел сквозь служанку, на щеке непроизвольно дергался мускул. Он машинально отпил налитого вина, по вкусу узнал изысканное легкое рейнское и вновь ощутил позыв тошноты, как тогда, на свадьбе Хельвен, когда именно этим вином напился до мертвецкого состояния. Чтобы спасти ему жизнь, леди Джудит заставила его вызвать рвоту. Впоследствии этот случай превратился в расхожую историю, которую частенько со смешком вспоминали многие, вынужденные подобным же образом спасать свои жизни. Адам иногда жалел, что у людей не нашлось тогда истинного милосердия, и ему не позволили умереть.

Ренард уселся перед очагом на покрытую мехом табуретку, наклонился, опустив свой кубок между коленями и наморщив лицо.

— Этот де Мортимер так и крутится теперь возле Хельвен, словно ополоумевший шмель над открытой банкой меда. Думаю, он скоро попросит у отца разрешения жениться на ней.

— И, по-твоему, ваш отец согласится?

Ренард пожал плечами, но воздержался от колкости.

— Это выгодный брак. И поскольку Варэн когда-то был одним из ближайших сквайров нашего отца, думаю, его предложение будет принято благосклонно.

Адам вылил почти все вино в рот и начал медленно глотать. Он опять ощутил на зубах скрип пыли, набившейся в рот, вспомнил боль от каблука со шпорами, впившегося в спину, и насмешливый голос, призывающий встать и вновь взяться за меч. Ноющее от ушибов тело, унизительное чувство поражения, болезненный поток рвущихся из горла рыданий, удержанный только сильным ужасом перед еще большим презрением. И напрасные попытки подняться и встать перед соперником, зная, что сейчас тебя снова собьют с ног. Всего лишь тренировка: в тринадцать лет противостоять двадцатилетнему мужчине, которому всего-то и нужно, что продемонстрировать всем свое превосходство и ясно указать самому молодому из сквайров, где его место. Да уж, Адам хорошо знал Варэна де Мортимера.

— А Хельвен? — спросил он с нарочитой небрежностью.

— Ну, ты же знаешь нашу Хельвен. Изображает неприступную крепость, как это умеет только она, но я-то считаю, ей все же придется сдаться. Ты же знаешь, Варэн и раньше сватался к ней, но тогда она предпочла ему Ральфа.

— А сейчас Ральф мертв, — отстраненно произнес Адам.

Ренард бросил на него удивленный взгляд, но что-то в настроении Адама заставило юношу прикусить язык и воздержаться от замечания, готового сорваться с языка. Вместо этого молодой человек спросил:

— Что представляет собой Мод?

Адам задумчиво поскреб поросший сероватой щетиной подбородок.

— Она предпочитает называться полным титулом, — голос прозвучал иронично. — Просто заносчивая сука, кичливая и бесчувственная, словно глыба камня.

— Она тебе не нравится, — невыразительно произнес Ренард.

— Я не пытался это выяснять, она и меня хотела превратить в камень.

Юноша понимающе улыбнулся, поглядывая поверх поднятого кубка.

— Здесь нечему смеяться, Рен. Генрих ведь не просто так позвал ее на родину, чтобы потешить свою старую любовь или скрасить ей вдовьи годы. Матильда станет нашей новой королевой. Но, когда я видел, как она себя ведет, у меня просто кровь стыла в жилах — ничем не лучше самого жестокого мальчишки-озорника.

— Но король направил за ней тебя, — сказал Ренард. — Почему именно тебя?

Адам невесело улыбнулся.

— Я же служил при дворе, думаю, Генрих знает, что я человек благоразумный и спокойный, я не стану взрываться, если меня кто-то обзовет неотесанным болваном с тушеной репой вместо мозгов.

— Это она так тебя назвала? — глаза Ренарда округлились. Он спрятал лукавую улыбку, поспешно отхлебнув вина.

— Это оскорбление еще из самых невинных. Конечно, большинство подобных слов было сказано по-немецки, но я вовсе не жаждал услышать перевод. Даже неотесанный болван с репой вместо головы имеет свою гордость. К тому же… — Адам замолчал на полуслове, застыв от неожиданного видения в конце зала.

Она стояла в лучах солнечного света, окрашивавшего ее заплетенные в косы и прикрытые простой белой вуалью волосы в цвет осенних листьев дуба. Красновато-коричневая шерстяная накидка, ниспадавшая по стройному телу, была тщательно застегнута. Изысканная золотая вышивка по вороту накидки при движении переливалась, играя солнечными бликами. Женщина направилась к очагу.

Адам зажмурил глаза, пытаясь не видеть ее. Дыхание перехватило, но он приготовился спокойно выдержать неизбежную встречу. Уж лучше сто раз опять столкнуться с надменным презрением императрицы Матильды, чем встретиться лицом к лицу с приближавшейся к нему женщиной. Это и была Хельвен, родная дочь лорда Гийона. Ее мать — валлийская простолюдинка, погибла от рук отца лорда Гийона во время войны 1102 года.

Адам торопливо поднялся, расплескав вино на голубой бархат накидки, наброшенной поверх доспехов, почувствовал, как уши заливаются краской и понял, что покраснел, как застенчивый и неуклюжий юнец.

— Адам! — радостно вскрикнула женщина, не скрывая чувств, обняла его за шею и, притянув к себе, крепко поцеловала в губы. Его окутал запах жимолости. Цвет ее глаз вдруг напомнил залитую солнцем морскую отмель — лазурь, аквамарин, кобальт с золотистыми искрами. В горле пересохло. Слова куда-то исчезли. Мелькнула глупая мысль, что язвительные замечания Матильды — вовсе не оскорбление, а сущая правда.

Хельвен разомкнула объятия, чтобы, сделав шаг назад, полюбоваться изменившимся видом Адама — его новой бархатной накидкой, наброшенной поверх кольчуги, и тяжелым германским поясом для меча, украшенным сложным орнаментом.

— Боже, боже, — насмешливо протянула она, — да один твой вид поднимает настроение! Твоя мать точно рассердится, что упустила шанс встретить такого рыцаря. Надо же было предупредить заранее о своем возвращении!

— Вообще-то я хотел сначала поехать в Торнейфорд, — сдавленным голосом проговорил Адам. — Но дело в том, что у меня с собой письмо вашему отцу от короля.

— Вот невежа! — возмутилась Хельвен, сверкнув глазами. — Хорошо еще, что из нас хоть кто-то не растерял остатков учтивости. Наверху готова горячая вода.

Адам уставился на нее, охваченный внезапным страхом. Не то чтобы он не любил или не привык мыться. Наоборот, всегда наслаждался удовольствием и приятным расслаблением от горячей ванны. Но сейчас его охватил настоящий ужас от мысли, что по традиции именно Хельвен, как хозяйка, должна принимать самое непосредственное участие в его раздевании и хлопотать вокруг, пока он будет мыться. Адам слишком давно не был с женщиной.

— Но я хотел допить свое вино, — одеревеневшим языком промямлил он, — да и поговорить с Реном хотелось.

Ренард небрежно взмахнул рукой и совсем некстати для Адама произнес:

— Все равно тебе придется обо всем снова рассказывать моим родителям. И никто не запрещает допить вино там, наверху.

— Если уж я так старалась, готовя для тебя ванну, ты мог бы хотя бы из вежливости посидеть в ней. К тому же, кажется, ты впитал все дорожные запахи! — Едва ли таким тоном допустимо разговаривать с желанным гостем, и Хельвен сразу прикусила язык, но было поздно. После смерти Ральфа она, неожиданно для самой себя, стала частенько язвительно обращаться с людьми безо всякой на то причины, утратив прежнее благоразумие. Люди обычно не обижались — по крайней мере те, кто хорошо ее знал. Но сейчас время тесной детской дружбы между ней и Адамом казалось слишком далеким.

Адам упрямо смотрел на противоположную стену, стараясь не встречаться с женщиной взглядом.

— Ну, это как раз не удивительно. Я долго был в пути. Иногда кажется, слишком уж долго.

Хельвен прикоснулась к его руке и посмотрела виновато.

— Прости. Сама не понимаю, как это вырвалось.

— Потому что ты старалась, хлопотала, а я, видите ли, не оценил, неблагодарный, не так ли? — ответил Адам, изобразив на лице нечто, отдаленно напоминавшее улыбку. — Так вот, если я и был сейчас недостаточно учтив, то это объясняется очень просто. Я досыта наелся приказаниями одной женщины.

— Ну, теперь пошла война! — весело завопил Ренард сводной сестре, лицо которой уже начала заливать краска. — Ату его!

— Я вовсе не хотел никого обидеть. — Адам поставил кубок, более чем наполовину полный вином, и пошел к занавеси, отгораживавшей ступеньки, ведущие в башню. — Принимайте пока меня таким, какой я есть. Потом, возможно, я сумею заслужить прощение.

— Боже, — ухмыльнулся Ренард, — он неисправим, правда?

Хельвен задумчиво сложила руки на груди.

— Ничего не понимаю. Стоило мне заговорить про ванну, как он прямо взвился, будто готов сбежать куда угодно.

— Может быть, германцы ему что-то снизу изувечили, — дерзко заявил Ренард, после таких слов не сразу осмелившись посмотреть на сестру. — А может, там все как раз в норме.