Владимир Гросман - Хроники незабытых дней

• Название: Хроники незабытых дней
• Автор: Владимир Гросман
• Издательство: ООО «Мидаско»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011

Гросман Владимир родился в Калуге в первой половине прошлого века. За годы беспорочной службы на благо Отечества сменил несколько имен и профессий.

Работая грузчиком на Панковском ремонтно-механическом заводе, звался Вовчиком, позднее, будучи помощником руководителя советских специалистов на строительстве метзавода в Висакхапатнаме (Индия) именовался Владимиром Михайловичем, в настоящее время соседи зовут его просто — Михалыч.

Прочие вехи его биографии пунктирно изложены в настоящем издании. Единожды женат, член Союза журналистов с 1968 года.

В мемуаристику пришел в результате нервного потрясения, вызванного падением курса рубля.

---

Я похлопал себя по карманам. Заботливые вертухаи оставили один рубль на проезд. Миши в Москве не было, звонить другим не хотелось, неизбежно пойдут круги. Времени оставалось в обрез. Сейчас, четверть века спустя, вспоминать об этом интересно и весело, а тогда было не до смеха.

Через час ворвался домой и, крикнув заплаканной Ирине, обзванивавшей морги: «потом всё объясню», бросился к шкатулке с семейными драгоценностями. Ещё через час я вручил уже опохмелившемуся майору жемчужное ожерелье моей жены. Он торжественно разорвал проклятые протоколы, достал бутылку хорошего коньяку и любезно предложил отметить это событие. Под прощальное «заходи ещё», вышел на улицу и полной грудью вздохнул московский февральский воздух. Я был спасён.

Приближался день отлёта. Подготовка к командировке и оформление шли как под копирку, только на один укол полагалось меньше. Предыдущей вакцины от жёлтой лихорадки хватит на десять лет. За день до вылета инструктировал Миша. Виктор из «Межкниги» сейчас в отпуске в Союзе. Опекать делегацию поручено корреспонденту агентства печати «Новости» Борису Хану, назовём его так. Сразу по прилёту мне надлежит встретиться с Мишиным приятелем Николаем — советником посла по безопасности. Он будет моим куратором, все возникающие вопросы и просьбы — к нему.

Уже работал Шереметьево-2. Я приехал в аэропорт на автобусе, Володя прикатил на председательской чёрной «Волге» с двумя маячками на крыше, вызвав у меня взрыв классовой зависти. Между прочим, мог бы и за мной заехать по дороге. Он вальяжно осмотрел новый аэропорт и мы торжественно направились в зал для делегаций. Пройдя без досмотра таможню, мы подошли к стойке медицинского контроля, где я предъявил медицинский сертификат, а Володя что-то замешкался. Долго хлопал себя по карманам, копался в сумке, затем в чемодане. Лицо его стало озабоченным, да и мне всё это не нравилось. Вдвоём перетряхнули все вещи и вывернули карманы. Теплилась последняя надежда, документ мог лежать в пальто, которое осталось у водителя «Волги». Володя с трудом прорвался обратно через таможню и исчез в недрах аэропорта.

Вернулся окончательно расстроенным, сертификата не оказалось и там. Время шло, объявили посадку. Бросились уговаривать медицинский контроль, но они стояли насмерть. Из кабинета медицинского начальника Володя дозвонился до первого заместителя председателя ВААП. Передали трубку полковнику медслужбы, тот вежливо выслушал говорившего и также вежливо послал его. Мы вышли из кабинета, чувствуя себя оплёванными. Это был даже не конец, а другое рифмующееся с ним слово.

В отчаянии Володя опустился на чемодан с экспонатами и обхватил голову руками. Следующий рейс в Африку — на Хараре через Лагос будет через три дня.

Лететь к концу выставки не имеет смысла. Поднаторевший в партийных разборках Володя, хорошо понимал, чем грозит позорное возвращение из аэропорта. Потребуют объяснений в различных инстанциях, возможно в ЦК, утвердившем командировку. Хвост слухов будет тянуться годы. Знаете, как в анекдоте, выбирали нового раввина, и вдруг кто-то крикнул, что у него дочь в девках родила. Поднялся еврейский гвалт и сколько тот не уверял, что у него нет дочери, никто его не слышал. Выбрали другого.

Мне было его по-человечески жаль, хотя мелькнула подлая мыслишка — слетаю один и проблем не будет. Володя бормотал что-то о происках врагов, укравших медицинский сертификат, намекая, что знает, чьих рук это дело. Он был так искренен в своём горе, что подумалось, а вдруг это «контора» постаралась. В его стенаниях слышалось нечто радищевское, знакомое по школьной программе, «звери алчные, пиявицы ненасытные, что человеку вы оставили?» Вдруг Володя замолчал, полез в сумку и достал недавно отпечатанную на английском книгу мемуаров Л. Брежнева с большим портретом автора на суперобложке. По-моему это была «Малая земля». Планировалось, что книга станет гвоздём нашей экспозиции на выставке, а затем мы должны будем осчастливить ею посла.

Прижимая книгу с портретом генсека двумя руками к груди, он как батюшка, возглавляющий Крестный ход с иконой Николая Угодника, торжественно направился в кабинет начальника медслужбы. Я, не веря в чудо, потащился за ним, волоча по полу чемоданы. Из-за двери доносилось: «… за срыв важнейшего политического мероприятия…, Отдел пропаганды ЦК…, партийная комиссия…». По моему языческому неверию был нанесён удар — чудо произошло.

Вскоре потные и взъерошенные мы сидели в самолёте, переживая перипетии произошедшего. Не успев взлететь, откупорили дежурную бутылку и огляделись.

Показалось, что с прошлого года в салоне ничего не изменилось. Впереди разместились такие же весёлые внешторговцы, в соседнем ряду радостно улыбалась африканская тёща с щенками. И только количество евреев-отщепенцев, ухитрившихся вырваться из цепких объятий любящей отчизны, как будто удвоилось.

Сидевший рядом с Володей австриец тщетно пытался его разговорить на всех известных ему языках, но партсекретарь держался стойко, избегая порочащих его связей. Я общался с двумя унылыми согражданами, которые даже в Вене не сошли пить пиво.

Они летели в Ливию на строительство аэродрома. В Москве им запретили прикасаться к бутылке ещё за три дня до отлёта. Предыдущую группу строителей ливийские пограничники не выпустили из аэропорта и отправили обратно следующим рейсом из-за мощного водочного амбре. Ислам, понимаешь. Я искренне сочувствовал горю — им предстоял год трезвости.

Полёт прошёл быстро. В Лагосе ждал сюрприз — новый красивый аэропорт, почти копия Шереметьево-2, говорят, строила та же фирма. В толпе встречающих едва отыскали нужного человека. Табличку с фамилиями он держал за спиной и по описанию не походил на собкора АПН. Оказался чей-то водитель из посольства. На наши вопросы отвечал нехотя и косноязычно — «не могу знать, все в разъездах» и так далее. Володя стал закипать. Он полагал, что его встретит, если не посол, то хотя бы партсекретарь. — Вернусь, поговорю в МИДе, распустились тут, — шептал он на ухо.

Разместились в шикарном отеле, названия не помню. Номер был заказан торгпредством. Поскольку Володя в чине замминистра, стоимость номера роли не играла, будет оплачена по факту. Володя млел от впервые увиденной роскоши, у нас таких отелей ещё не было. Я по привычке хотел вскипятить чай и достать колбасу, но, вспомнив Володины возможности, заказал ужин в номер. Дежурному в посольство решили не звонить, надо выдержать паузу возмущения. Хорошенько выпили, и я пошёл знакомиться с отелем. В конце коридора оказался бар, который конечно захотелось осмотреть. Там меня ожидала приятная встреча.

В баре стоял мягкий красный полумрак, чуть слышались звуки джазовой музыки. Посетителей не было.

Удобные кожаные кресла так и звали присесть, бармен, у которого были видны только белки глаз, зубы и треугольник манишки, приветливо помахал рукой. Небрежно заглянув в лежавшее на столе меню, понял, что тут меня не ждали. Выпив коктейль на свои жалкие командировочные, я мог спокойно завтра лететь обратно в Москву, если кто-нибудь подвезёт до аэропорта. Вдруг откуда-то из тёмного угла появилась высокая стройная женщина и покачивая бёдрами в такт синкопам направилась ко мне. Длиннющие руки и ноги цвета чёрного дерева, сливались по тону с окружающими предметами и, казалось, что шелковистое бордовое платьице само плывёт в воздухе. Она приближалась плавно в каком-то завораживающем ритме, собственно так двигаются все негритянки, я заметил это ещё в первый приезд. Глядя на их походку, начинаешь понимать, почему Африка стоит на первом месте по рождаемости. Женщина подошла ближе, обдав запахом незнакомых духов, и я смог рассмотреть её лучше — тонкая длинная шея с гордо посаженной головкой, вздёрнутый носик, чуть монголоидные скулы. В изящных, как ракушки каури ушах, звякали длинные до плеч серьги. Только тут заметил, что голова обрита наголо, но странно — это её ни чуть не портило.

Я уже встречал женщин в барах Варшавы и Сингапура, Франкфурта и Мадраса и ещё, чёрт знает где, однако такого чуда не видел. Низким хрипловатым голосом чёрный ангел спросил чего бы мне хотелось. «Впиндюрил бы тебе, по самую разгувилку», — подумалось словами друга молодости Генаши Овчинникова. Весёлый безобразник, талантливый гитарист, он стал преуспевающим предпринимателем и почтенным отцом семейства. Йогой занимается, понимаешь. Слава Богу — жив, здоров. Да, как жизнь калечит человека! Приятные размышления были прерваны самым грубым образом. Подкравшийся сзади партийный секретарь, молча схватил меня за руку и, сопя, потащил в коридор. Я вырвался и повернул обратно, хотел полюбопытствовать, а, сколько эта красота стоитё Но Володя, обежав меня, стал в дверях бара, раскинув руки крестом. Из-за его спины, испуганно поблескивая белками глаз, таращилась чёрная фея. Со стороны сцена напоминала полотно В. Маковского «Не пущу». Вдруг стало смешно, я махнул рукой и, переругиваясь с Володей, мы направились спать. Встреча в баре, пожалуй, стала для меня самым ярким впечатлением второго путешествия в Африку.