Владислав Глинка - История унтера Иванова

• Название: История унтера Иванова
• Автор: Владислав Глинка
• Издательство: Cоветский писатель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1988

Повесть В. М. Глинки построена на материале русской истории первой четверти XIX века. В центре повести — простой солдат, находившийся 14 декабря 1825 года на Сенатской площади.

Высокие литературные достоинства повести в соединении с глубокими научными знаниями их автора, одного из лучших знатоков русского исторического быта XVIII−XIX веков, будут интересны современному читателю, испытывающему интерес к отечественной истории.

Для среднего и старшего возраста.

---

— Не слышу колокольчика, — сказал Владислав Михайлович.

— То есть где не слышите?

— В восемнадцатом веке не слышу и не вижу: на рисунках и картинах той поры не помню колокольчиков под дугою, да и в литературе, по-моему, раньше Пушкина и его современника Федора Глинки никто колокольчик, «дар Валдая», не воспевал…

Не помнил Владислав Михайлович в XVIII столетии колокольчика и предложил справиться точнее у лучшего специалиста по всем колоколам и колокольчикам Юрия Васильевича Пухначева. Отыскиваю Юрия Васильевича, он очень любезен и тут же присоединяется к Глинке — не слышит, не видит колокольчика в Ганнибаловы времена: «Часто на колокольчике стоит год изготовления… Самый старый из всех известных — 1802-й, в начале XIX столетия…»

Оказалось, что по разным воспоминаниям и косвенным данным время появления ямщицкого колокольчика под дугою относится к 1770−80-м годам, при Екатерине II.

Выходит, Ганнибал если и мог услышать пугавший его звон, то лишь в самые поздние годы, когда был очень стар, находился в высшем генеральском чине и жил при совсем не страшном для него правлении «матушки Екатерины II».

Но вот — колокольчик…

Колокольчика боялся, конечно, сам Пушкин!

Не зная точно, когда его ввели, он невольно подставляет в биографию прадеда свои собственные переживания.

Но даже не об этих удивительных познаниях Владислава Михайловича хочется сказать, когда его вспоминаешь… Не только о них… Владислав Михайлович был красивый, стройный, добрый человек с огромным положительным полем. Я считаю его существенной, если можно так выразиться, достопримечательностью Ленинграда. Это не просто комплимент и не только уважение к личности. Я считаю, что именно это обстоятельство — особенность его личности — позволяло ему быть на «ты» с прошлым. Прошлое не всякому открывается. Я помню, как об одном специалисте сказали: «все знает — ничего не понимает». Знания большие, а чувства духа нет — и прошлое не дает себя явить, — это лишь склад знаний. Все знания Владислава Михайловича были оживлены его личностью, его духом, его улыбкой, его сарказмом, его добротой, и он был конгениален своим положительным героям, во всяком случае таким, как декабристы, Пушкин, герои 1812 года, и вполне на уровне многознающих мудрецов XVIII и XIX столетий даже при обсуждении общих с ними вопросов. Благодаря особенностям своей личности он вступал в разговор с прошлым, и прошлое ему отвечало. Я думаю, что одним из главных заветов Владислава Михайловича может считаться мысль о значении хорошего человека в истории и в изучении истории. Мы не всегда об этом вспоминаем, а ведь надо быть хорошим человеком, чтобы разговориться с историей. Плохой человек, даже вводя в обиход новые факты, окрашивает их своей дурной личностью — и эти факты почти погибают. У меня есть ощущение, что Владислав Михайлович, разумеется объективно передавая факты 1812 года, занимаясь атрибуцией старинных портретов, размышляя о декабристах, в то же время давал тому, о чем писал и говорил, некоторую окраску своей личности, — казалось бы, что тут хорошего, и как это инородное явление, привнесенное из нашего столетия, может быть полезно сведениям о старине? Но вот странный химический эффект: еле заметное прикосновение личности Владислава Михайловича — и эти давно ушедшие люди как будто особо и заново освещались, становились виднее, ярче, реальнее как люди именно XIX века, а отнюдь не как выдуманные люди ХХ-го. Хороший, прекрасный человек, Владислав Михайлович знакомил нас с ними, представлял нам целую галерею лиц, ситуаций, персонажей того века, и мы, читая его романы, читая его книжки для детей и юношей, читая его строгие научные исследования, не только познаем, а познаем, одновременно получая эмоциональный заряд. При этом мы, я надеюсь, становимся лучше, а это, может быть, даже главнее, важнее, чем некая сумма знаний…

Н. Эйдельман

Примечания

1

1 метр 82 сантиметра.

2

1 метр 65 сантиметров. Рост лошади считается от земли до холки — высшей точки спины (над передними ногами).

3

1 метр 60 сантиметров.

4

1 метр 42 сантиметра.

5

После мрака — свет… (лат.). В данном случае Красовский подразумевает оживление кирасир после вынужденной сдержанности в полку.

6

Убеждение палкой (лат.).

7

Человеку мыслящему (лат.).

8

Осел обыкновенный (лат.).

9

Хорошо. (лат.)

10

Свой дом — лучший из домов (лат.).

11

Хорошо! Прекрасно! (лат.)

12

Поросенок (лат.).

13

К праотцам (лат.).

14

Голод — лучший повар (лат.).

15

Все невозможное кажется великолепным (лат.). Красовский хочет сказать, что солдату представляется счастьем обрести семью, которой никогда не имел.

16

В вине истина (лат.).

17

Редкая птица (лат.).

18

Верь опытности (лат.).

19

Влюбленные — что безумные (лат.).

20

Золотые слова! (лат.).

21

2 метра 4 сантиметра. В просторечии рост солдата, как и рост лошади, обозначался числом вершков выше двух аршин.

22

Всякому свое. Я все сказал (лат.).

23

Человек не должен знать, что будет завтра (лат.).

24

Утренняя заря благоприятна умственным занятиям (лат.).

25

Друг (лат.).

26

Пользуйся днем (лат.).

27

Следовательно (лат.).

28

Хорошо! Правильно! (лат.)

29

Берегись, чтобы не упасть! (лат.)

30

Я вас (лат.).

31

Труд побеждает все!.. (лат.)

32

Святая простота (лат.).

33

Представление окончено! (лат.)

34

Так выпьем (лат.).

35

Я человек… (лат.)

36

Пешком, по примеру апостолов (лат.).

37

Супружеское ярмо (лат.).

38

Дружи с равным себе (лат.).

39

Капля долбит и камень (лат.).

40

Вором делает случай (лат.).

41

Лишенный воды и огня (лат.), то есть поставленный вне закона.

42

Какова жизнь — таков и конец (лат.).

43

Зверям на съедение (лат.).

44

От чистого сердца (лат.).

45

Молчание! (фр.)

46

Голос народа! (лат.)

47

Иди сюда (фр.).

48

Однако что же нам-то делать? (фр.)

49

Пожалуйста! (фр.)

50

Кто кому еще силу покажет (фр.).

51

Не болтать в строю! (фр.)

52

Суета сует (лат.).

53

Любовь старика смешна! (лат.)

54

Добродетель переживает смерть… (лат.)

55

К праотцам (лат.).

56

Моя вина (лат.).

57

Верь опытности (лат.).

58

Осел гладит осла… (лат.).