Валерий Поволяев - Семейный отдых в Турции (сборник рассказов)

• Название: Семейный отдых в Турции (сборник рассказов)
• Автор: Валерий Поволяев
• Жанр: Детектив

---

Он не только наполовину ослеп, не только потерял много крови, но и застудил себе легкие.

Глаз ему, конечно, спасли, но видеть Максим стал плохо - все время колыхалась какая-то муть, дрожала, будто холодец, и вызывала едкие слезы. Максим хлюпал носом, кривился. Ругать Старичка он боялся.

Родственники Старичка притихли - кое-кому из них Старичок уже являлся во сне и устраивал самые настоящие выволочки. Более того, пообещал, что разберется так же безжалостно, как с Максимом.

У Максима, кстати, на лице остались малиново-красные шрамы от стеклянных осколков. По ночам он иногда просыпался с мокрым лицом - плакал во сне, трясущимися руками зажигал свет - ему казалось, что в комнате у него находится Старичок. Максим искал его, но, слава богу, не обнаруживал, хотя бывали случаи, когда он отчетливо слышал торжествующе-скрипучее "Кхе-кхе, кхе-кхе" и, в унисон покашливанию, - громкое постукивание палкой.

Проснувшись, Максим уже не засыпал до утра. Ворочаясь с открытыми глазами, ругал себя за то, что его угораздило родиться родственником Старичка. Он окончательно понял, что общение со Старичком ещё не закончилось, Старичок его будет преследовать до гробовой доски. Как и других родственников, которые покусились на его имущество. И будут они отмаливать грехи, будут плакать, каяться, но это не поможет.

ДУЭЛЬ

...Они учились в одной школе, только в разных классах: Ирина Стеблова в восьмом "А", Сергей Малыхин в десятом "А", Григорий Куроедов в десятом "Б". Раньше они встречались только на переменах между уроками. "Привет!" "Привет!" - вот и все общение. А позже, когда попали в одну спортивную команду и поехали в областной центр на соревнования по плаванию, подружились.

Спортсмены в команды соединялись "по хозяйствам", которые они представляли: из управления механизации, из свиноводческого комплекса сытые, хорошо "упакованные". Водители автоколонны, сотрудники санаторного комплекса, ученики школы - как правило, общались только между собой.

На соревнованиях школьники выступили неплохо - Ирина взяла второе место на стометровке брассом, Малыхин - второе место на двухсотке вольным стилем, а Куроедов пролетел - вошел лишь в десятку, в самый её конец (также в вольном стиле), но это нисколько не огорчило его.

- В конце концов, мир на чемпионских медалях не замкнулся, - заключил он с беззаботным смешком, - в нем есть ещё много других удивительных вещей.

Конечно же, Гриша Куроедов был прав.

Прошло время. Ирина выросла, расцвела и обратилась, как принято говорить в таких случаях, из гадкого утенка в красавицу. Длинноногую, глазастую, модно одевтую - насколько, конечно, позволяли скромные возможности её семьи, как, впрочем, и возможности их районного города, до которого, естественно, ещё не снизошел Пьер Карден.

Тут Малыхин с Куроедовым и поняли - оба сразу, - какое же диво они едва не проворонили, и оба дружно начали ухаживать за Ириной.

Ире Стабловой это нравилось - хорошо, когда двое ухаживают за тобой, а ещё лучше - если трое. Или четверо. Она была ещё девчонкой, совсем юной, несмышленой девчонкой, Ирка Стеблова. Ей нравились оба ухажера, и Сережа, и Гриша, оба - рыцари, оба красивые, оба готовы ради неё броситься в реку с моста. Она не думала, что когда-нибудь ей придется выбирать между этими двумя парнями, мнилось, что так будет всегда.

Но - не получилось. И не должно было получиться. Когда-нибудь приходит конец детским забавам и играм.

Тем временем у всех троих появилось новое увлечение: спортивные пистолеты.

Какие-то богатеи, купившие бывший ДОСААФ вместе со всеми потрохам, обнаружили в дальнем углу спортивные пистолеты и решили подарить их какой-нибудь школе, ну, не какой-нибудь, а именно той, где учились Ирина, Сергей и Григорий, школе номер два.

Куроедов и Малыхин быстро научились выбивать сорок девять из пятидесяти. А иногда и пятьдесят из пятидесяти...

Оба рыцаря поступили в институты: Куроедов в модную Плехановскую академию, Малыхин - в Институт легкой промышленности. Нельзя сказать, что он хотел поступить именно туда, но для поступления в престижный, перспективный вуз нужны были деньги, которых у Сережи не было, не то что у его приятеля.

Куроедов-старший занимал приметный пост в местной администрации - был замом главы, что позволило ему нащупать некие денежные потоки, проходящие через их скромный городок, и сесть на них верхом, в результате чего он образовал одно акционерное общество, потом другое и третье и из "среднего класса" переместился в "новые русские".

Дом заблистал хрусталем, золотом, дорогой мебелью, коврами. Со стола не исчезали миноги, черная икра, омары, разные грудки, шейки, вырезки и прочие деликатесы. Гриша Куроедов разом сделался завидным женихом.

Это мигом перетянуло чашу весов в глазах Ирины в его сторону. И родители её смекнули, где находится счастье их дочери.

- Счастливая ты, Ирка! - Мать потрепала дочку по плечу. - Хоть нормально поживешь, ноги бить перестанешь - тебя теперь будут возить на машине.

Малыхин также понял, куда склонилась чаша весов. Ему сделалось горько. Так горько, как никогда ещё не становилось. Он думал, что пройдет немного времени - и боль утихнет, но она иногда становилась просто невыносимой. Неверно говорят, что время - лучший лекарь: время не только лечит, но и очень успешно калечит.

Ему надо было обязательно повидаться с Ириной, узнать, но это оказалось не так-то просто: её мать, услышав его голос, бросала трубку. Отец тоже не жаловал его, сама Ирина трубку не поднимала и на улицу не выходила. Напрасно он подстерегал Ирину в скверике напротив её дома, где они раньше встречались.

Похоже, надо было вычеркивать её из своей жизни, а вместе с нею и саму жизнь. Вот какие мрачные мысли бродили в голове у Малыхина.

Как-то, когда он ждал Ирину во дворе, появился Куроедов. Он остановился перед Малыхиным, усмехнулся:

- Ну что, все страдаешь?

Малыхин не ответил: мол, это мое личное дело. Бывший приятель произнес грязное ругательство. Малыхин напрягся, но промолчал. Куроедов сплюнул и спросил насмешливо:

- Ну что уставился, как баран на новые ворота? Что ты со мной сделаешь?

Малыхин поднялся со скамейки.

- Я вызываю тебя на дуэль.

Куроедов рассмеялся.

- Чего-о?

Малыхин размахнулся и залепил ему пощечину. Жестко проговорил, как в старину:

- К барьеру!

Куроедов замахал кулаками и бросился на Малыхина, тот посторонился, и Куроедов перелетел через скамейку. Поднимаясь, буркнул:

- Ну ты и сука!

- Какой есть. Жду тебя завтра в девять утра в Грязном бору.

Было у них в городе такое место - Грязный бор, - очень нелюбимое людьми. До войны там энкавэдэшники расстреливали заключенных, слава у этого бора была жуткая. Говорили, что по ночам из черной глуби доносились хрипы, вой, а когда все стихало - наступала такая тишина, что мурашки бежали по коже.

- О пистолетах не беспокойся, я возьму их в школе. А вот записочку насчет того, что в случае своей гибели просишь в этом не винить Малыхина Сергея Степановича, все-таки сочини. Мало ли что. - Малыхин усмехнулся и пошел прочь.

Он сделал выбор, он понял все, понял, что не имеет ни одного шанса стать счастливым, что обречен. А раз так... А раз так - дуэль.

Куроедов, стоя на коленях, оторопело смотрел ему вслед и нехорошо кривил нижнюю губу. Его ошеломила не предстоящая дуэль - все это романтические слюни, его ошеломило предложение написать предсмертную записку.

Взять пистолеты в школе не было проблем. И мать его, и отец работали в этой школе, Сережу знали здесь с грудного возраста, и учителя, и технички, и даже угрюмый, вечно злой завхоз. Патроны, оставшиеся от тренировок, у Малыхина были. Так что и с этим не было проблем. Предсмертную записку - на всякий случай, - о том, что он просит не винить в своей смерти Куроедова Григория Люпиновича, - он сочинил и с легким сердцем лег спать.

Но через полчаса проснулся. От былой легкости ничего не осталось. Перед глазами плавали зеленоватые круги, будто он уже попал в мир иной, во рту было сухо и горько. Ему показалось, что он уже убит и завис между небом и землей. Жить не хотелось. Он посмотрел на часы: половина второго ночи.

В голову пришла неожиданная мысль: а не позвонить ли Ирине? Раньше он всегда звонил в "приличное" время. Но сейчас - приличия ко всем шутам! Вдруг Ира сама поднимет трубку?

Он решительно набрал номер - трубку подняла Ирина. Сердце у него в груди оборвалось.

- Алло! - проговорила она шепотом. - Это ты, Гриша? А? Гришенька!

Малыхин молчал. Нежное "Гришенька" обварило его кипятком.

- Гриша, не молчи! Это ты? - И такой лаской, такой нежностью был наполнен её голос, что Малыхину сделалось ещё хуже. - Что же ты молчишь? продолжала тем временем ворковать Ирина.

Малыхин повесил трубку. Вот все и встало на свои места. Окончательно.

А Куроедов для начала рассказал о дуэли отцу. Тот диковато глянул на сына: