Захар Артемьев - Штрафной бой отряда имени Сталина

• Название: Штрафной бой отряда имени Сталина
• Автор: Захар Артемьев
• Жанр: Боевая фантастика

Вторая мировая война. В органы государственной безопасности поступают тревожные сообщения о новом биологическом оружии, которое гитлеровцы испытывают на оккупированных территориях Советского Союза. Для проверки информации об использовании нового вида оружия в район забрасываются разведгруппы, которые не выходят на связь после выброски. Командование решает использовать отлично проявившую себя в предыдущей операции разведывательно-диверсионную группу отряда имени Сталина.

Мистика, интриги, партизанские и диверсионные действия в тылу врага, биологическое оружие фашистов, которое угрожает переломить ход войны и развитие всей цивилизации, – в новом романе Захара Артемьева.

---

– Герр штурмгауптфюрер! – к Груберу подбежал рослый фельдфебель: – собаки взяли след! Будем преследовать?

Иоахим Грубер еще раз окинул взглядом разгромленную поляну, посмотрел на длинную серо-зеленую полосу уложенных в ряд трупов немецких солдат, всмотрелся в изрешеченный полусгоревший грузовик.

– Ночь подходит, – забормотал он себе под нос, зябко шевеля могучими плечами. Затем потянулся к нагрудному карману, достал оттуда серебряный портсигар, не спеша вытянул сигару. Откусил кончик, фельдфебель услужливо протянул ему зажженную зажигалку, Иоахим, не глядя, прикурил и, затянувшись, продолжил. – Ночь на дворе… русская ночь пришла, злая русская ночь…

– Герр штурмгауптфюрер, будем идти по следу? – переспросил фельдфебель. Он был молод и бодр, этот унтер-офицер, он еще ничего не видел. Он не знал, как может быть беспощаден русский лес. Грубер это знал настолько хорошо, что на мгновение его затрясло и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы подавить эту противную, хорошо знакомую ему дрожь.

– Какой след, фельдфебель?! – резко одернул он не в меру ретивого подчиненного. – Какой след ночью?! Кто пойдет? Ты пойдешь?! – Он схватил унтер-офицера за грудки, но вовремя успокоился и, вздохнув, четко проговорил:

– Собаки не взяли следа, ты понял?! Собаки не взяли следа! Я не буду гробить немецких мальчишек ночью в русском лесу…

Фельдфебель почтительно замолчал и отошел в сторону, поглядывая на штурмгауптфюрера с испугом. Он знал крутой нрав командира, знал и то, как тот, единственный оставшийся в живых после страшной бойни, получил Железный крест и преждевременные седые волосы. В звании его не повысили и в Германию не перевели. Но и под военно-полевой суд, к счастью, не отдали.

– Что будем делать, герр штурмгауптфюрер? – спросил подошедший пехотный майор. Он морщился и зажимал нос платочком. – Это настоящее поражение. Я потерял тридцать человек убитыми!

– Собаки не взяли след, – невозмутимо проговорил Грубер. Он уже успокоился и говорил ровным тихим голосом. – Надвигается ночь, майор. Собирайте тела погибших, и будем убираться отсюда. Или вы хотите провести ночь здесь?

Майора передернуло. Он повернулся и, сдерживая позывы к рвоте, криками принялся отдавать приказания. Солдаты принялись собирать тела своих товарищей, складывать их в кузов грузовика. Грубер встал рядом с грузовиком. Он внимательно рассматривал убитых эсэсовцев. У многих из них не хватало подсумков со снаряженными магазинами.

– Фельдфебель! – крикнул Грубер, – исследуйте рюкзаки и вещи убитых! Я хочу знать, чего у них не хватает!

У штурмгауптфюрера появилось странное ощущение. Ему показалось, что все это с ним уже происходило. И совсем недавно.

С проклятой поляны немцы смогли уехать только затемно. Очень много времени ушло на то, чтобы убрать с дороги вдребезги разорванный мощной противотанковой миной бронетранспортер…

* * *

Вода оказалась только в двух фляжках, остальные были заполнены или поганым немецким шнапсом или не менее поганым коньяком. Ваня хотел было вылить коньяк, но хозяйственный Степан не позволил. Впрочем, две фляжки с коньяком разведчики все-таки вылили – обработали спиртным все раны и царапины, протерли руки и лица, а затем щедро обрызгали свои следы. Удальцов к тому же распотрошил полную пачку немецких сигарет, протер сигареты между ладонями в труху. Он сыпал табачной крошкой на протяжении нескольких десятков метров, чтобы сбить собакам нюх. Для ночевки выбрали небольшой густо поросший кустарником холм, забрались туда уже в кромешной темноте.

Ваня прикинул, что от места боя и братской могилы они ушли километров на пятнадцать, так что непосредственная опасность им уже не угрожала. Сели в кружок, защищенные густым кустарником, замолчали. Коловрат вполголоса попросил покурить, его прикрыли курткой, Степан с наслаждением выкурил найденную Колей в кармане убитого немецкого офицера сигару. Молча, не сговариваясь, пустили сигару по кругу, затем Удальцов достал из-за пазухи плоскую металлическую флягу. Отвинтил, принюхался…

– Ой, как будто цветами пахнет, – он вслепую ткнул фляжку в руки Степану, – на, понюхай, ты вроде в этом деле неплохо разбираешься…

– Да, коньяк куда лучше солдатского пойла, – понюхав и для верности хлебнув, подтвердил Коловрат. – Офицерский. Ну что, ребята, давайте помянем наших…

Они молча пили французский коньяк, не зная, что пьют дорогой, редкий коллекционный напиток, прихваченный убитым пулеметной очередью офицером-эсэсовцем из оккупированной фашистами Галлии. Пили, не зная, переживут ли завтрашний день. Пили, чтобы заглушить горящую в сердцах боль, чтобы уснуть спокойно хотя бы на одну ночь после пережитого. У каждого из них стояли слезы в глазах, и каждый, не видя лиц товарищей, думал, что плачет только он.

– Мы отомстим за них, – гулко сказал Конкин. – За всех отомстим. За всю нашу Родину. Лично буду каждую тварь немецкую руками рвать.

– Я теперь понимаю, почему у них столько спиртного, – яростно зашептал Удальцов. – Души свои заливают, нелюди. Если у них еще остались души. Твари проклятые! Кажется, я теперь этого никогда не забуду. Точно не забуду. Нельзя забывать. Победим Германию, убьем Гитлера, вернусь сюда, каждого похороню, как положено… если переживу войну…

Степан зашуршал чем-то в темноте, затем дал ребятам в руки по куску хлеба со шматками сала в целлюлозной упаковке. Все стали жевать. Ваня жевал, яростно кусая, быстро доел и ткнул Степу в плечо. Тот понял без слов, оторвал еще аппетитного свежеиспеченного ржаного хлеба и сала, сунул Удальцову. В животах у ребят громко урчало, только сейчас они поняли, как сильно проголодались. Пока ели, сделали по глотку шнапса.

Над лесом поплыла красная, почти полная растущая луна, стало посветлей. Коловрат упаковал удобный немецкий ранец, завязал клапан. Где-то вдалеке завыл волк, лес наполнился привычными ночными шумами. Удальцов шепотом вызвался дежурить первым, разведчики сговорились и улеглись рядышком, чтобы провалиться в глубокий сон.

Николай тихо кашлянул и стал тормошить засыпающих уже товарищей. Когда те поднялись, протирая слипающиеся глаза, он молча указал им в северо-западную сторону. Вглядевшись, разведчики обомлели.

Там, вдали, за самой линией освещенного красной луной горизонта сияло желтоватое электрическое зарево.

– Там нет города, – потрясенно прошептал Удальцов. – Я точно помню по карте! Там не должно быть города!..

«Производное» людей

Жестокости объясненье есть,

Имя ему вовсе не честь,

Страх миром правит, и любовь.

Что победит в вечной схватке в кровь?

Солнце палило невыносимо, лежать между камней было сущей пыткой. Николай зажмурился и сглотнул пересохшим горлом. Вода давно кончилась, да и пить ее надо было осторожно. Он плавно поворочался в своей лежке среди огромных валунов, которые, очевидно, принесло сюда еще во времена ледникового периода, снова прижал раскаленный от солнца бинокль к глазам и всмотрелся в происходящее внизу.

Удальцов лежал на огромном каменистом холме, а снизу, прямо перед ним, на огромной поляне располагался концентрационный лагерь, разделенный на много отделений глухими дощатыми заборами с колючей проволокой, пущенной поверху. Чуть дальше за колючкой и бараками в раскинутых палатках квартировали немцы, числом, наверное, не меньше батальона. Посередине палаточного лагеря располагались два шатра, иначе их было и не назвать, потому что, хотя и сделаны они были из зеленой ткани, но были похожи на купола цирков-шапито. Оборудован лагерь был по-немецки аккуратно: палатки тянулись ровными рядами, стояли часовые, несколько бронетранспортеров и танк выстроились в линейку. Рядом виднелась бочка бензозаправки.

Однако внимание Николая привлекал сам концентрационный лагерь. Происходящее там ужасало и притягивало взгляд одновременно. События, которые Удальцов увидел в отделенном от внешней вселенной микромире концлагеря, навсегда запечатлелись в его памяти.

Огромные зеленые ящеры лазали по решетчатой крыше вольера, проявляя чудеса ловкости и скорости. Они прыгали по стенам своей клетки, хватая с пола куски мяса то могучими мускулистыми руками, больше похожими на руки человека, то использовали для этого длинные раздвоенные языки, прятавшиеся между рядами акульих зубов. Именно этих тварей-выродков ребята и повстречали в лесу, когда подошли к сгоревшей деревне всего сутки назад.

В соседней клетке обитали странные шестилапые рыси, длиной, правда, больше похожие на львов. А рядом на солнце развалились огромные гориллоподобные существа. Потрясало Николая то, что от всех этих клеток доносились крики, по тональности и звуку очень напоминавшие человеческую речь.

Он снова почесал голову и потер уши. Увиденное больше всего походило на галлюцинацию, но не верить своим глазам было невозможно.