Владимир Успенский - Неизвестные солдаты

• Название: Неизвестные солдаты
• Автор: Владимир Успенский
• Издательство: Издательство «Советская Россия» (Книги 1, 2); Роман-газета, № 8 2006 г. (Книги 3, 4)
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1965

Никогда не сотрутся в памяти нашего народа события первых месяцев Великой Отечественной войны, никогда не будут забыты беспримерные подвиги бойцов и командиров, которые своим мужеством и упорством обескровили немецко-фашистские войска в приграничных боях, в сражениях под Смоленском, Киевом и Ленинградом, а потом нанесли фашистам поражение под Москвой. Об этих людях и этих событиях рассказывает в своей книге В. Успенский. «Неизвестные солдаты» — роман-эпопея, охватывающий большой круг героев, от колхозников до генералов, от красноармейцев до ученых. Это люди разных характеров. По-разному складываются их судьбы во время войны. Автор показывает, как в трудные дни отступления закладывался фундамент будущей победы, как перемалывались в боях немецкие войска, как крепли в нашей стране те силы, которые остановили врага и погнали его на запад. Среди героев книги — Сталин, Жуков, Василевский, другие известные исторические личности. Но при всем этом «Неизвестные солдаты» — это, прежде всего, роман о народе, совершившем великий подвиг.

В свое время Михаил Шолохов назвал этот роман лучшим произведением о войне.

---

— Да, ты права. С этого нужно начинать, когда речь идет о Победе.

Он хотел еще спросить, кого она имеет в виду под фамилией «Дьяконский», брата или отца? Но не стал спрашивать. Не все ли равно? В конце концов оба они имели на это право. В чем бы ни обвиняли комдива Дьяконского, но танковые корпуса и танковые армии, штурмовавшие фашистскую столицу, были созданы по тем принципам, которые когда-то разработал и отстаивал он.

Прохор Севастьянович взял Ольгу за локоть и бережно повел мимо воронок, мимо разбитых пушек к Бранденбургским воротам. С низкого неба сыпал мелкий и теплый дождик. Тускло поблескивала брусчатка, слезились разбросанные повсюду куски брони, груды железа, желтые снарядные гильзы. На газонах, кутаясь в шинели, в одеяла, сидели и стояли немецкие солдаты: обросшие щетиной фольксштурмисты и мальчишки из гитлерюгенда. Такие же солдаты под присмотром конвоиров ходили по площади; стаскивали в воронки убитых, заваливали трупы кирпичами и присыпали землей.

— Надеюсь, это последнее кладбище, — сказал Прохор Севастьянович, торопясь увести Ольгу подальше от печального зрелища… Они повернули вправо, в аллеи Тиргартена, изрытого траншеями, зияющего черными язвами взорванных дотов. Деревья в парке были поломаны, покалечены, повсюду торчали расщепленные пни.

На окраине парка разместилась кавалерийская часть, лошади были привязаны к длиной коновязи. Играл баян, толпились бойцы, кто-то дробно отбивал в кругу плясовую. А в глубине парка еще звучали отдельные выстрелы. Время от времени раздавался грохот и гул: это рушились где-то кирпичные стены. На западе клубился черный дым, появлялись над крышами языки пламени, багрово подсвечивая снизу быстро бегущие облака.

Они остановились возле опрокинутой скамейки, на газоне, случайно не задетом войной. Здесь робко высунули острые кончики бледно-зеленые травинки. На кустах набухли и уже начали лопаться почки. После тяжелого смрадного воздуха, дыма, гари и трупного запаха приятно было вдыхать сырую теплую свежесть земли, рождающей новую жизнь.

* * *

8 мая 1945 года в освобожденном Берлине представитель германского главного командования фельдмаршал Кейтель подписал акт о безоговорочной капитуляции.

Юридически война закончилась, но на многих участках еще продолжались крупные операции. Вновь и вновь вспыхивали жестокие бои. Особенно напряженным оставалось положение в Чехословакии, куда отступили главные силы группы армий «Центр» и группы армий «Австрия». Генерал-фельдмаршал Шернер объединил там под своим командованием около миллиона солдат и офицеров, 10 тысяч орудий и более 2 тысяч танков. Вся эта масса войск и техники медленно отходила на запад: она имела приказ сопротивляться до последней возможности и сложить оружие только перед американцами.

И вот в те дни, когда часы истории уже начали отсчитывать мирное время, советское командование вынуждено было провести еще одну операцию, огромную по масштабам и стремительную по выполнению. Пока 4-й Украинский фронт упорно теснил противника, отвлекая его внимание, танковые и общевойсковые армии 1-го Украинского фронта совершили бросок от Берлина к Праге. А с юго-востока туда же пробились гвардейские дивизии 2-го Украинского.

Быстро продвигаясь вперед через боевые порядки противника, советский 25-й танковый корпус встретился с союзниками-американцами, вклинился в их расположение, а потом развернулся фронтом на восток, чтобы не допустить перехода фашистских дивизий в американскую зону.

11 мая, поняв, что положение стало безвыходным, немцы начали сдаваться. Но оружие складывали далеко не все. Колонны танков и автомашин, офицеры, подразделения эсэсовцев двигались по проселочным дорогам, по лесным тропам, стремясь ускользнуть на запад.

Батальон гвардии капитана Дьяконского получил приказ переправиться через Влтаву и произвести разведку в направлении населенного пункта Бржезнице. Стрелки, пулеметчики и минометчики заняли места в кузовах автомашин. В голове колонны шла рота танков, а в хвосте Виктор оставил батарею противотанковых пушек и две самоходки, на тот случай, если противник нажмет с тыла.

За последнюю неделю бойцы несколько расслабились. Случались, конечно, кровавые стычки с фашистами, но ведь это было делом обычным. Зато какая весна разливалась вокруг! Теплая, пахучая, с ярким солнцем, с яркими нарядами девушек, с радостными толпами людей, встречавших солдат в каждой деревне, в каждом поселке. Не было, наверно, такого бойца в батальоне, которому не достался бы букет цветов и добрая дюжина поцелуев. Словаки и чехи встречали их, как родных, как долгожданных гостей. Прямо на улицу, под цветущие деревья, выносили столы с вином и пивом, уводили советских бойцов на квартиры помыться и отдохнуть после трудной дороги. А если не останавливаясь, по своим боевым делам пробивалась через людское море воинская часть, то жители пожимали солдатам руки, совали сигареты, зажигалки, самодельные красные флажки. В деревнях выбегали к дороге крестьянки, торопливо шли рядом с колонной, на ходу потчуя бойцов вареными яичками, молоком и сметаной.

Дьяконский нарочно не делал длительных остановок в населенных пунктах, чтобы солдаты на настраивались на мирный домашний лад. Для ночлега выбирал большие постройки, стоящие особняком, на отлете.

За рекой Влтавой начались перелески, потом потянулись большие лесные массивы с прогалинами полей и лугов. И чем дальше продвигался батальон, тем больше встречалось немцев. Фашисты почти не сопротивлялись. Прикрываясь пулеметным и винтовочным огнем, исчезали, будто растворялись в лесах, бросая на дорогах пушки и даже танки, оставшиеся либо без горючего, либо без снарядов. За три часа батальон взял и отправил назад, к Влтаве, почти шестьсот пленных. Трудно было представить, сколько же немцев скрывается в этих лесах!

Над колонной батальона все чаще появлялись разведывательные самолеты с американскими опознавательными знаками. Они снижались до бреющего полета, проносились от головы до хвоста колонны и обратно. По тому, как уверенно и даже нагло вели себя летчики, Виктор понял: он находится либо в американской зоне, либо возле самой границы ее.

С невысокого пригорка открывался вид на просторное, почти овальное поле, в центре которого под прямым углом, словно нити в прицеле, пересекались две дороги. На одной стоял Дьяконский, а по другой катились тяжелые немецкие машины, обгоняя растянувшийся через всю поляну конный обоз. Виктор вскочил на танк, показал командиру:

— Перекресток видишь? Закупорим его. Остальные танки направляй правее, пусть прищемят хвост, который мы отрубим!

«Тридцатьчетверка» пошла полным ходом, с разгона опрокинула крытую спецмашину с двумя антеннами и как вкопанная встала на перекрестке, поводя стволом пушки. Из подкативших следом грузовиков выпрыгивали автоматчики.

Та часть колонны, которая не успела миновать перекресток, замерла на дороге, над некоторыми машинами сразу появились белые флаги. Несколько повозок попыталось свернуть к лесу, но очереди автоматчиков заставили их вернуться. Зато те машины, которые успели ускользнуть, быстро скрылись за поворотом. Танки бросились было вдогонку, но с опушки грянули орудийные выстрелы, и головная «тридцатьчетверка» запнулась, потеряв гусеницу.

Виктор спрыгнул с брони, пошел вдоль вражеской колонны. Немецкие водители и солдаты без команды привычно выстраивались возле крыльев автомашин и провожали Дьяконского поворотом головы. Чувствовалась выучка. Да и солдаты были не из дряхлых «тотальников», а такие, каких Виктор не видел у противника уже давно. Все рослые, с гладкими рожами, в серой походной форме. Каски пристегнуты к поясным ремням, на рукавах эмблема: белый флаг, перекрещенный голубыми линиями, и какие-то, вышитые золотом, буквы. Сперва Дьяконский не обратил на них внимания. Мало ли каких эмблем навыдумывают фашисты! Он быстро пошел туда, где сбились толпой автоматчики. Солдаты пропустили его, и Виктор увидел, как молодой, гибкий в талии мальчишка-боец лупит по мясистым щекам рослого немца, а тот пятится к своей машине, улыбаясь растерянно и сконфуженно.

— Я тебе покажу «товарищ»! — выкрикивал автоматчик. — Гнида ты! Сволочь! Предатель!

— Отставить! — резко скомандовал Дьяконский. — Что это за самосуд? О пленных руки не пачкают!

— Товарищ капитан, это же не пленный! — бросился к Виктору автоматчик. — Товарищ капитан, это не немцы! Это ведь власовцы!

Дьяконского даже в жар бросило: как же он не разглядел сразу! На эмблемах вышиты буквы РОА — русская освободительная армия! Автоматчик прав, эти хуже, чем немцы! Бывшие полицейские, перебежчики, получившие синий билет — символ благонадежности, или просто жалкие души, не выдержавшие лагерной голодовки, согласившиеся служить немцам!