Александр Елисеев - Как обуздать олигархов

• Название: Как обуздать олигархов
• Автор: Александр Елисеев
• Жанр: История
• Год: 2012

Александр Елисеев — ведущий представитель правого крыла русской социалистической мысли. Кандидат исторических наук, в круг его интересов также входят политология, философия, религиоведение и экономика. В национальном движении с 1989 года. Принимал участие в обороне Белого дома в 1993 году. С начала 2000-х годов занимается публицистикой. Постоянный автор ряда сетевых изданий.

В своей книге Александр Елисеев рассматривает русскую историю от смутных до путинских времен в поисках секрета: как нам обуздать олигархов. Ответ на этот вопрос знали и красные революционеры, и сталинские чекисты, и даже еще… ироды опричнины!

Нам говорят: России мешаю дураки и дороги. Автор убежден: России мешают олигархи! Именно они стоят на пути решения пресловутой «национальной идеи». В чем же, по мнению А. Елисеева, действенный рецепт того, «как нам обустроить Россию»? И что это за лозунг: к Русскому царству — через прямую демократию?

---

О необходимости ориентироваться, прежде всего, на потустороннее, ограничивая «земные» наклонности, писали очень многие русские консерваторы. Так, С. Ф. Шарапов призывал христиан практиковать безразличное (в аскетическом смысле) отношение к земной обстановке, ценной для него лишь постольку, поскольку она дает возможность «совершать дело любви, то есть помогать благополучию своих ближних». Эта любовь, в принципе, возможна при любом строе (социальном), следовательно, для христианина приемлем (в конечном итоге) любой строй. Вернее, при любом социальном порядке он может идти путем духовной реализации, что не отменяет необходимости «правильного» выбора в решении социально-политических вопросов.

В данном случае истина опять смешивается с заблуждением. Конечно, духовная реализация возможна при любом строе, но при богоборческих режимах она предельно усложняется, тогда как традиционное общество ее, наоборот, облегчает.

Ю. П. Бартенев, идеолог Союза русских людей, уверял, что данная христианская «потусторонность» прочно укоренилась в менталитете русских. «Русский народ, — писал он, — глубоко проникшись бытовою стороною Православия, смотрит на жизнь земную как на подготовление к бытию загробному, и, не пленяясь почестями и славою, выше всего ставит тихое и безмолвное житие…»

Разумеется, националисты были далеки от мысли отрицать необходимость социальных преобразований вообще. Они их вполне устраивали. Но только как определенные, частичные улучшения, совершаемые христианским государством и христианским обществом.

Протоиерей И. Восторгов уверял, что Церковь не отвергает, а наоборот, приветствует всякие попытки христианизировать общество, более того, она желает осуществить христианские начала в экономике, «способствовать уничтожению глубокой пропасти, лежащей между богатыми и бедными», обуздать эгоизм «богачей». И все это вовсе не из прагматических соображений, но «по побуждению чисто христианскому».

Бедность, согласно Восторгову, есть не порок, но может быть источником «порока, озверения и озлобления», стать препятствием на пути к Царству Божию, а задача христианской цивилизации заключается в борьбе с «бедностью и неравномерностью в распределении благ земных».

Не отрицал необходимости социальных преобразований и прот. Н. Стеллецкии. При этом он, правда, уверял, что у христианства нет какой-либо программы социальных преобразований. Однако оно считает возможным применять евангельские нормы в качестве «лучшего руководства в области временных отношений на земле». Стеллецкии даже считал, что христиане первыми указали на негативные моменты социального неравенства.

Весьма характерное суждение вынес Генц, заявивший: «… Как общественное явление нищета может и должна быть вовсе искоренена…».

А Митрополит Владимир (Богоявленский) так и вообще выступил с некоей самокритикой. На специальном собрании московского духовенства (30 октября 1906 года) он признал: Церковь огульно отрицает все доводы социал-демократов. И тем самым она «еще более укрепляет богатых в неотзывчивости на нужды бедных». «Что же удивительного, — спрашивал иерарх, — если поколебалось доверие и уважение к Церкви, если стали называть ее злой мачехой бедняков, а священников — союзниками буржуазии, адвокатами богатых и знатных?». А между тем, «вопиющую несоразмерность между богатыми и бедными видит каждый, кто хочет видеть», в силу чего нужно придать евангельской проповеди социальный характер.

Сам владыка в 1902 году, выступая перед началом нравственно-религиозных чтений для рабочих г. Москвы ни слова не сказал о социальной конкретике. Но уже в 1907 году он посвятил одну из своих брошюр рабочему вопросу. В ней митрополит защищал права работника и порицал эгоистические настроения работодателей.

Неправильно думать, что те националисты, кто замалчивал социальную проблематику или допускал, подобно о. Н. П. Розанову утверждение о том, что неправильно требовать повышения зарплаты, так как Христос ничего об этом не говорил, исходили из «классового эгоизма». Просто им была присуща некоторая «наивность», «простота», вытекающая из архаического мышления. Они чуждались резких изменений социальной действительности и надеялись на мирное, постепенное, «братское» и «соседское» разрешение вопросов. Эта «социальная простота» часто сквозит из высказываний даже тех националистов, которые всерьез занимались реальной политикой. Например, вождь Союза русского народа Дубровин (кстати, настроенный весьма антикапиталистически) всерьез хотел рекомендовать беднякам употреблять морковный чай вместо китайского, считая это одним из средств успокоения низов.

Признавая необходимость и неизбежность некоторого преобразования земного бытия, монархисты ставили его в зависимость от религиозно-нравственного совершенствования. По их искреннему разумению, оно должно предшествовать любым социальным реформам. Лишь проникшись духом христианских «максим», усвоив аскетическую «мораль» Восточной Церкви, человек сможет выработать правильное отношение к социальной действительности. А уже затем ему можно предпринимать осторожные шаги по ее частичному улучшению.

Духовная реализация должна была, таким образом, освятить саму социально-экономическую деятельность, как бы «преосуществить» ее, направив по верному пути, реформировав земную жизнь опосредованно.

Протоиерей И. Восторгов напоминал, что развитие видимой реальности (социальности) может находиться в резком противоречии с одновременным развитием зла, обретающегося в человеческой природе. Он иллюстрировал это на примере древних цивилизаций Египта, Ассирии, Персии, Рима, Израиля и т. д. Протоиерей уверял, что люди используют земное законодательство в соответствии со своими личностными наклонностями. Протоиерей разделял внешнее и внутреннее (духовно-нравственное) законодательство, констатируя неспособность первого привести человечество к счастью без развития второго, опирающегося на Божественный авторитет. Восторгов уверял, что внешнее законодательство затрагивает природу человека поверхностно. Лишь «нравственно-религиозное, Божественное законодательство имеет полноту власти войти в дух, в сердце…». Вместо реформирования общества оно «пересозидает сначала каждое отдельное сердце, каждого отдельного человека и тем безошибочно может улучшить и общество».

Этому законодательству, по мысли Восторгова, и подчинялся ранний христианский общественно-государственный организм, который, усвоив Евангелие, стал проявлять заботу о рабах. Их стали отпускать сами господа, им дали воскресный день, облегчили условия труда, защитили от насилия и, наконец, освободили окончательно.

Прот. И. Айвазов также обращался к идее постепенного «просветления» общества силой религии. «Христианская мораль, призывающая дать покой трудящимся и обремененным, накормить голодных, напоить жаждущих и одеть нагих, перевязать нравственные и физические раны человека, — постепенно проникает в жизнь людей, вытесняя оттуда царство холодного эгоизма». Протоиерей напоминал — под влиянием христианства пало рабство, усилилась забота о трудящихся и немощных. Оно «своим духом обвеяло всю землю, вложило свое дыхание во все отрасли нашей культуры и цивилизации».

Российское правительство, по мысли Восторгова, также идет путем постепенных преобразований, берущих начало в христианской традиции, но им могут помешать «необдуманные действия, социальные и религиозные потрясения». Кроме того, давать материальные блага людям, не развитым нравственно, бесполезно. Можно дать рабочему хоть десять зарплат, но если он привык к пьянству, это благодеяние не поможет ему.

И. Восторгов определял христианство как религию, полностью сохраняющую «внутренне», «духовное» измерение жизни и объяснял успехи христианской цивилизации именно этим. Касаясь идеализации ислама и язычества, уделяющих непомерное внимание социальной регламентации, он замечал: «… Не мусульманские, не языческие страны являются образованными и… развитыми, не к нам приходят от них миссионеры, ученые, руководители, а, наоборот, они получают их от христианских народов».

Прот. Н. Стеллецкий искал причины угнетения не в социально-экономической сфере, но в «историческом грехе природы человеческой». Пока она «не будет восстановлена, пока не восстановится в ней правильное отношение к ее собственному назначению и Богу, то есть пока не откроется для человека „новое небо и новая земля, в которых правда живет“ (2 Пет. 3, 13), — до тех пор, по учению слова Божия, будут в жизни людей указанные (социальные. — А. Е.) противоречия».

Митрополит Владимир тоже обуславливал улучшение жизни низов с нравственным совершенствованием. Если хозяин-христианин «видит в лице работника своего брата, своего друга, так же, как и он, искупленного Спасителем», то он делает для него сверх обязанности по закону. Тогда хозяин-братолюб предоставляет ему хорошее помещение, призревает его детей, помогает ему в болезнях и смертных случаях, заботится о его религиозных и духовных потребностях.