Роман Медведев - Иллюзия вечности

• Название: Иллюзия вечности
• Автор: Роман Медведев
• Жанр: Русское современное

Этот роман – о нищете человеческой цивилизации перед законами, коими управляется мироздание. Люди тысячелетиями развивались, веровали, строили культуру, познавали мир, но с вечной нравственной порчей внутри себя справиться так и не сумели. И вот произошло «…что-то неотвратимое ещё изначально. Будто Земля отряхнула с себя лишнее. Сняла, будто змея кожу». Неожиданная, неотвратимая смерть приходит к миллиардам. Уцелевших очень мало. Неужто эти счастливцы не научится жить в мире и гармонии? Их всего-то горсть, к чему ссориться и убивать друг друга? Ведь можно устроить свою жизнь, не толкаясь локтями! Тщетные ожидания…

Этот роман написан автором в 2001 году и его можно назвать по праву выстраданным, так как тема, которую он взял за основу романа волнует человечество уже не первое тысячелетие. Как остаться человеком в нечеловеческих условиях? Именно этот ответ на вопрос должен найти для себя читатель.

---

Я подхватил Исакова под ногу. С другой стороны взялись ещё двое ребят, и мы осторожно понесли его вниз по лестнице к медпункту.

За все время нашего пути доцент несколько раз повторял «Все будет хорошо», в чём я впервые сильно засомневался после того, как Коля завопил: – Ребята посмотрите на лицо, а! Умоляю, скорей. По-моему чего-то там плохо!

Мы уставились на его лицо. Под носом открылась небольшая, но препротивнейшая ранка, из которой дьявольской росой выступило несколько капель крови. На подбородке наливался бардовый синяк, в центре которого отчетливо выделялись кромки некогда почти незаметного шрама. Но самое неприятное зрелище являла собой кожа на шее. Она вся была в мелких царапинах и точечных ранках. Будто Исакова хлестали ветками крыжовника по ней. Взирая на всё это, я мог дать руку на отсечение, что всего несколько минут назад ничего подобного на Колькином лице и шее не было и в помине!

Семирядинов толкнул меня коленом под зад: – Пошли.

Мы двинулись дальше чуть ли не бегом. Давно знакомая краска на стенах ВУЗа, кафель бордюра, истертое дерево полов – все мельтешило у меня перед глазами, и должно, казалось, успокаивать привычкой, близкой к ощущению уюта дома. Но сегодня в этот дом, как мне показалось, уже не вернётся спокойствие. И не ошибусь, если скажу, что каждый из нас уже осознал, что происходит нечто из ряда вон выходящее, и от этого неприятно холодило в паху.

За оставшееся время пути я лишь усилием воли удерживал себя от желания вновь посмотреть на лицо вопящего Исакова. Вокруг мелькали люди. Вопрошающие взгляды провожали несущуюся окровавленную кавалькаду на всём пути до медпункта. Увы, и там ещё одно открытие, похлеще метаморфоз с лицом Исакова, поджидало нас у дверей.

Чуть не столкнувшись лбами с Семирядиновым, навстречу из них выскочила дежурный врач: – Ещё? – Взвизгнув, она выбросила вперёд полную руку с перебинтованным пальцем, словно распятие перед лицом нечистой силы.

– Что значит ЕЩЁ? – По-моему истекающий кровью Исаков заслуживал нечто большего. Хотя бы из жалости, в конце концов. Сложно было представить, что врачи в институтском медпункте регулярно принимают эшелоны с фронта. Но, оказалось, что для всего самого худшего то было лишь начало.

– Только не надо вопросов. Не сейчас, – врач сдавила свои виски ладонями, отчего белая шапочка сползла на затылок. – Заносите его. Давайте, давайте, и… – не найдя подходящего продолжения, она просто распахнула перед нами двери.

С порога я увидел две дюжины лежащих и сидящих на полу людей. Среди них преподаватели, студенты, сотрудники кафедр и знакомый сотрудник КПП института. На полу повсюду кровь – яркая и бурая, свежая и подсохшая, размазанная подошвами туфель и нетронутые аккуратные лужицы. На стене огромный плакат о профилактике гриппа: «ЗАЙМИСЬ СВОИМ ЗДОРОВЬЕМ СЕЙЧАС».

Стоял гул стонов. Меж больных сновали медсёстры и неизвестные добровольные помощники.

Врач быстро осмотрела Исакова, покачала головой, буркнула что-то подошедшей медсестре и выскочила из дверей.

– Кто-нибудь из вас водит машину? – сестра окинула всю компанию взглядом и уставилась на доцента.

– Вообще-то у меня есть машина, – с трудом далось Семирядинову. – А собственно… а почему? Может, мне объяснят, что здесь происходит?

– А самим вам не заметно? – она обвела рукой изуродованных людей. – Их здесь слишком много. Не так ли? Чего-то определённого я вам точно не скажу. Простите, но… такова реальность.

– А… – Сашка хотел что-то спросить, но не нашёл слов.

– Послушайте меня, давайте без вопросов. Это уже с самого утра, – медсестра упала спиной на стену. Она выковыряла сигарету из пачки, смятой в заляпанном кармане, и, ничтоже сумняшеся в уместности, закурила. Выпустив сизое облако в шевелюру доцента, она прикрыла ладонью глаза. – Не хочу всё это видеть. Я же тоже человек! Понимаете вы или нет?

– Да мы собственно… – Семирядинов шагнул к ней совсем близко, но не решился взять за руку, хоть и потянулся.

Медсестра выпрямилась: – У нас всех проблема. Большая проблема. Что-то происходит нехорошее. Верьте мне, ваш парень в очень тяжёлом состоянии. Здесь ему никто не поможет. Хотите спасти – везите в ближайшую больницу. Если там не возьмут – ищите другую, – позади неё завизжал пожилой мужчина с огромным кровавым пятном на животе. Сестра на миг застыла. Окурок обломился у фильтра в её пальцах. Но, показалось, она даже не заметила ожога и пошла к больному.

– Но ради бога, почему?! Почему вы не отправите его в больницу сами? Я хочу знать! – доцент последовал за сестрой.

Мы же не решались опустить Исакова на пол, хотя стремительно теряющий силы, он обмяк на наших и без того уставших руках.

– Слушайте меня, – медсестра решительно приблизилась вплотную к Семирядинову. – Сегодня через меня лично прошло не менее тридцати человек с такими увечьями, которые вам и не снились. Истекающие кровью, вопящие на чём свет стоит. Всем нужна помощь и у всех один вопрос: «Почему?». Все хотят знать. Также как и я сама хочу. Но не знаю! – на последнем слове она вскрикнула и развела руками. – И никто из нас, находящихся здесь, не знает. И, верите, меньше всего мне сейчас нужны ваши вопросы. Мое место рядом с больными. Надеюсь, это понятно? – повисла пауза. – Так. С этим мы разобрались, – медсестра потёрла лоб и решительно взглянула вновь на доцента. – Теперь дальше. Ситуация тяжелейшая. Врачи не могут остановить кровь. У больных раны появляются по всему телу! Глубокие, поверхностные, широкие, маленькие – на любой вкус, если угодно. Появляются и всё тут. Больше и больше, прямо на глазах. Мы не можем помочь всем им так, как это действительно нужно. Не здесь. «Скорая» не приезжает уже часов шесть. И её не будет, я даже не сомневаюсь в этом. Так что, – она всё же приблизилась и нагнулась к Исакову. – Я перетяну ему раны, а потом быстро везите спасать парня. Иначе он помрёт у вас на руках от потери крови. Я вас предупредила.

Семирядинов захлопал ртом будто рыба. Затем опустил глаза в пол и тихо выругался матом.

Мы, наконец, положили Колю на паркет, пока медсестра пошла за бинтами. На лице нашего сокурсника открылась рана под шрамом, из которой безудержно струилась кровь. С уголков приоткрытого рта также закапало.

Исаков весь был в красном. От сошедшихся на переносице морщин до пальцев ног. Алая, алая кровь. И я поймал себя на мысли, что уже не чувствую отвращения к этому зрелищу. И даже счёл, что, пожалуй, такое привыкание можно считать удачным в сложившихся обстоятельствах.

Тем временем, в стенах института стоял невообразимый шум, гулом доносящийся до нас из-за закрытых дверей медпункта. Я прислонился плечом к плакату на стене и опустил глаза. Рядом, у ног хрипела буфетчица. То ли Зина, то ли Нина (всегда плохо помнил имена). Я посмотрел в её глаза, а она на меня. И я не смог отвести взгляд, будто сцепившись с ней. Минута шла за минутой, а я всё смотрел зачарованный и словно видел, как заряд её жизненных сил подходил к концу, а уходящая энергия ещё блестела на поверхности зрачков женщины, но совсем не так, как должна была. Женщина цеплялась за меня скорбным взглядом и по незримой протянувшейся меж нами нити вопрошала глазами: «За что? Почему я?». В голове откликнулся воспоминанием её прежний облик: обаятельной хохотушки за барьером прилавка буфета института. Неужели это её конец? Вот так оно и происходит? Разорвав связь, я закрыл глаза и отвернулся.

Тем временем, мой друг подскочил к Семирядинову с мольбами взять его с собой, чтобы отвезти Колю. Они размахивали руками, что-то обсуждая на повышенных тонах, хотя обоим сразу стало понятно, что доцент мгновенно согласился. Я же находился в неком оцепенении, пока Сашка не вцепился в рукав: – Поехали с ним. Давай!

Очнувшись, я не сразу понял друга.

– Куда? Зачем Саш?

– Поехали, дурень! Разве ты не видишь, что происходит? Мы должны знать почему!

Сашка вцепился в Исакова и, с силой, буквально потащил нас за собой на улицу. Медсестра пожелала удачи и захлопнула за спиной дверь.

У подъезда института мы с трудом прорвались сквозь толпу возбуждённых студентов. Семирядинов протискивался бочком к автостоянке, пока Саша свистом и окриками разгонял пристающих с вопросами.

Загрузив теряющего сознание Исакова на заднее сиденье Жигулей доцента, мы наспех попрощались с товарищами, что помогали нести тело и втиснулись в машину.

Я сел рядом с Колей и придерживал его голову на коленях. Исаков дышал часто и неровно, упершись взглядом в потолок машины. Мне показалось, он впал в забытье, что было совсем неплохо. Весь в крови. И я с ним такой же. Мы перепачкали доценту сиденье, но я надеялся, что химчистка справится с этой оказией. Даже аккуратно вытер рядом с ногой собственным платком красное пятно.

Саша стал штурманом рядом с доцентом. Оба под воздействием адреналина, они энергично обсуждали маршрут до больницы. А я молчал. Обнял Исакова и смотрел в окно. Сашка время от времени, что-то спрашивал и меня, но скоро махнул рукой и перестал.