В. Козлов - Колумбы российских древностей

• Название: Колумбы российских древностей
• Автор: В. Козлов
• Издательство: Академия наук СССР Издательство «Наука»
• Жанр: Языкознание
• Год: 1981

В книге рассказывается о том, как в первой четверти XIX в. известному государственному деятелю Н. П. Румянцеву удалось объединить вокруг себя блестящую плеяду ученых, задавшихся целью собирать и публиковать документальные памятники русской истории. Широко привлекая архивные материалы, автор показывает организацию деятельности Румянцевского кружка, подробно освещает принципы изысканий и подбора материалов по истории государства, литературы и культуры средневековой России.

Ответственный редактор доктор исторических наук В. И. Буганов

!!! Стили. Выделение разрядкой и размером шрифта.

---

Румянцев в письме к министру духовных дел и народного просвещения Голицыну просил «отвратить… цензурою причиненную печаль» в связи с этой книгой, упомянув, что и в Казани задерживается еще одно издание кружка — сочинение Абулгази. В ответ на запрос Голицына Магницкий, ссылаясь на русский перевод Абулгази, представленный в совет Казанского университета, доносил, что публикация «принадлежит не столько к книгам историческим, сколько к тем, кои косвенным образом нападают на библию». По просьбе Румянцева дело об издании этих книг было доведено до сведения Александра I. Тот разрешил печатание Абулгази, а относительно труда Коцебу предложил вновь «посоветоваться с Карамзиным»[202]. Лишь после смерти Румянцева книга о Свидригайло вместе с переводом папских булл увидела свет[203].

В печатной книге сотрудники Румянцева видели наиболее совершенный способ распространения и пропаганды своих научных открытий. Члены Румянцевского кружка создали оригинальный тип научно-исторических изданий, превзошедший лучшие образцы русской исторической книги XVIII в. и оказавший большое влияние на издания последующего времени.

Научные требования определили не только содержание, но и внешний вид изданий кружка. На фоне роскошно или, наоборот, бедно оформленных книг начала XIX в. большая часть книг кружка выделяется строгой торжественностью и внушительностью, отсутствием каких-либо полиграфических излишеств, изяществом, тщательностью и разнообразием подбора формата, бумаги, шрифтов и немногочисленных украшений в виде гравюр, комбинаций из линий, виньеток. Различные варианты шрифтов в пределах одной книги, как правило, удачно соответствуют формату, красивы и удобочитаемы. Особенно выделяются в этом смысле «Иоанн экзарх Болгарский», «Путешествие» Коцебу, сочинение Аделунга о Мейерберге и книга Келлера о монете боспорского царя Спартока[204]. В книге Аделунга, например, великолепно исполнен атлас литографий, в книге Калайдовича об археологических исследованиях в Рязанской губернии рисунки найденных там древностей в некоторых экземплярах раскрашены от руки. Замечательны так называемые подносные экземпляры — небольшая часть тиражей книг, напечатанных на веленевой (белой с глянцем) бумаге.

Пожалуй, только «Собрание» своим форматом (около 45 сантиметров) несколько громоздко и нелегко при использовании, да парижское издание «Истории» Льва Диакона оказалось чрезмерно роскошным, с пышными типографскими заставками и гравированными рисунками (результат подражания луврскому изданию византийцев).

В подготовке изданий кружка принимали участие лучшие в то время русские и зарубежные типографии. Четырнадцать книг напечатаны в знаменитой типографии С. А. Селиванского в Москве. Именно здесь и были выработаны новые принципы полиграфического оформления книг. В Петербурге кружок использовал типографии Академии наук, Департамента народного просвещения, а также типографии Греча, Крайя, Дрехслера, Иверсена. Несколько изданий напечатано в Дерпте, Казани, Або, Берлине, Лейпциге, Париже, Веймаре и других городах. В оформлении книг члены кружка пользовались услугами художников и гравировщиков И. С. Клаубера, Е. О. Скотникова, А. и С. Фроловых, А. А. Флорова, А. С. Ухтомского, А. Г. Афанасьева и других.

Главной цели, которую ставили сотрудники Румянцева перед книгами, — широкое использование — была подчинена и постепенно складывавшаяся система распространения изданий кружка. Его члены отказались от существовавшей в то время системы реализации книг по подписке, сделав основной упор на их продажу. Сам Румянцев некоторое время полагал, что продажа напечатанных книг может, по крайней мере, окупить типографские расходы. А они оказались немалыми. Например, перевод и печатание только 17 изданий стоили свыше 121 тысячи рублей. Для первой части «Собрания», типографские расходы на которую в среднем составили 21 рубль 51 копейку за экземпляр, была установлена продажная цена в 25 и 35 рублей соответственно за экземпляры на белой бумаге в простой обложке и веленевой с переплетом. Даже продажа по минимальной цене окупила бы затраты на печатание первой части «Собрания» и дала бы возможность пустить выручку на издание второй части. Печатание Сборника Кирши Данилова обошлось в 1,5 тыс. рублей. При тираже в 600 экземпляров и цене по 12 рублей за книгу общая выручка могла составить свыше 5 тысяч рублей. Издание «Кирилла и Мефодия» обошлось в сумму около 350 рублей. 600 экземпляров этой книги по цене 8 рублей и с учетом выплаты Погодину 250 рублей в качестве гонорара все равно давали прибыль свыше 4 тысяч рублей. «Письма» Калайдовича к Малиновскому об археологических исследованиях в Рязанской губернии, изданные в количестве 300 экземпляров, при установленной цене в 7 рублей 50 копеек давали выручку в 1 тысячу рублей (затраты на их печатание составили 500 рублей).

Известны сведения о цепе, по которой продавались 14 книг, выпущенных кружком. Сравнение с сохранившимися данными о цене 60 книг исторического содержания, вышедшими в России в 1811–1825 гг., показывает, что румянцевские издания были дешевле более чем на 3 рубля. Их средняя цена составляла около 9 рублей. Формально они оказались дороже новиковских изданий, но фактически, принимая во внимание падение курса рубля в начале XIX в., книги кружка, видимо, соответствовали по своей стоимости новиковским. Нетрудно заметить, что затраты на подготовку изданий, включая перевод иностранных документов, выплату гонораров авторам, художникам, оплату труда писцов, оплату типографских расходов, все равно, по замыслу Н. П. Румянцева, должны были окупиться при их продаже.

Тем не менее подготовленные кружком книги оказались убыточными: средства, затраченные на их создание, в том числе и печатание, оборачивались слишком медленно. Так, из московских изданий за восемь лет было продано 388 экземпляров первой части «Собрания» (32,3 % тиража), за два года — 367 экземпляров второй части «Собрания» (30,5 % тиража), за три года — 310 экземпляров Сборника Кирши Данилова (51 % тиража), менее чем за год — 59 экземпляров «Памятников российской словесности» (9,8 % тиража) и т. д.[205] Широкого читателя в это время больше интересовало красочное описание прошлого.

Конечно, Румянцев мог выделять дополнительные средства на издание книг. Практически так это и случилось уже, например, при подготовке второй части «Собрания», но медленная распродажа изданий кружка все-таки сдерживала финансирование других публикаций[206].

Сотрудники Румянцева рассчитывали на широкий круг читателей. Однако фактически продажа в Московском архиве Коллегии иностранных дел, в петербургской Коллегии иностранных дел и через книгопродавцов с комиссионными в 20 % в Москве (Ширяев), Петербурге (братья Оленины, Плавильщиков), в Варшаве (Гликсберг) и Вильно шла крайне медленно. Книги кружка в период его деятельности преимущественно не реализовывались путем продажи, а просто распределялись. Со временем сложилась устойчивая сеть получателей изданий в лице членов кружка и знакомых Румянцева. Своего рода «обязательные экземпляры» посылались всем русским университетам, Обществу истории и древностей российских, Академии наук, Российской академии, зарубежным научным учреждениям и ученым. В среднем число таких экземпляров составляло около 50. Благодаря этому книги кружка все-таки попадали тем, кто был в этом наиболее заинтересован, став «необходимым пособием и справочником для специалистов и только через их посредство незаметно, но мощно влияли на развитие науки и образованности»[207].

Заключение

Смерть Н. П. Румянцева в январе 1826 г. тяжело отразилась на замыслах кружка и судьбе некоторых его членов. Рухнули надежды сотрудников графа на издание подготовленных или готовившихся работ. Еще два-три года тлел огонек начатых предприятий, ранее поддерживавшихся энергией и деньгами старого канцлера, затем погас и он.

Разным оказался путь, приведший современников Румянцева в кружок. Неодинаковыми стали жизненные и творческие судьбы их и после прекращения деятельности кружка. Но для всех занятия в кружке оказались серьезной научной школой, пройдя которую большинство осталось преданным и в дальнейшем однажды избранному делу. Для многих из них лучшие научные свершения были впереди. П. М. Строев и И. И. Григорович вписали славные страницы в деятельность Археографической комиссии, П. И. Кеппен стал крупным статистиком, А. М. Шегрен — этнографом, имя А. X. Востокова прославили его классические труды по славянской филологии, несколько интересных исторических работ вышли позже из-под пера Ф. И. Круга, X. Д. Френа, Ф. П. Аделунга и других. Пожалуй, лишь жизненные невзгоды К. Ф. Калайдовича и В. Г. Анастасевича помешали впоследствии развернуться их творческой активности.

Среди тех, кто стоял у истоков организации охраны и использования документальных памятников, члены Румянцевского кружка занимают заслуженное и почетное место.