Эльга Лындина - Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

• Название: Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
• Автор: Эльга Лындина
• Жанр: Биографии и Мемуары

В последнее время наше кино – еще совсем недавно самое массовое из искусств – утратило многие былые черты, свойственные отечественному искусству Мы редко сопереживаем происходящему на экране, зачастую не запоминаем фамилий исполнителей ролей. Под этой обложкой – жизнь российских актеров разных поколений, оставивших след в душе кинозрителя. Юрий Яковлев, Майя Булгакова, Нина Русланова, Виктор Сухоруков, Константин Хабенский… – эти имена говорят сами за себя, и зрителю нет надобности напоминать фильмы с участием таких артистов.

Один из самых видных и значительных кинокритиков, кинодраматург и сценарист Эльга Лындина представляет в своей книге лучших из лучших нашего кинематографа, раскрывая их личности и непростые судьбы.

---

Приближаясь к финалу, как еще раз не вспомнить о личной жизни актера, ставшего к восьмидесяти годам патриархом большой семьи. Отцом троих детей – от трех жен. Дедушкой нескольких внуков. И сохраняя самые добрые отношения со всеми родными.

…После нескольких лет семейной жизни с Екатериной Райкиной, рождения сына Алексея, супруги разошлись. Юрий Васильевич снял квартиру, готовился там к роли Чехова. В это время Яковлев встретил женщину, ставшую его третьей женой и матерью его сына Антона.

Она была студенткой ГИТИСа, будущим театроведом. Вскоре стала работать в музее Театра имени Вахтангова. Яковлева она видела в роли доктора Трилецкого в «Пьесе без названия». Они познакомились. Юрий Васильевич стал частым посетителем музея и… «Начнем с того, – говорит он, – что я по знаку Зодиака Телец. А Тельцы очень влюбчивы и очень ревнивы».

Сейчас их браку более сорока лет. Их сын Антон, начинавший как актер, ушел в режиссуру. Пробовал свои силы на телевидении. Собственно, с актерской профессии начинал и другой сын Яковлева, Алексей, но позже занялся недвижимостью. Антон успешно продолжил путь в театре, прекрасно поставив на Малой сцене Московского Художественного театра имени Чехова инсценировку «Крейцеровой сонаты» Льва Толстого с Михаилом Пореченковым в главной роли.

Дочь Алена – популярная актриса, одна из ведущих в Театре сатиры. Красивая, обаятельная, она востребована в телевизионном кино. Там же сделала первые шаги ее дочь Маша, ныне студентка Театрального училища имени Щукина. Юрий Васильевич объединяет свой мощный семейный клан без особых усилий. Для этого достаточно просто одного его присутствия в жизни детей и внуков.

«Это чудо! – говорит об отце Антон Юрьевич Яковлев. – Мне всегда хочется рядом с ним постоять… Юрий Васильевич не просто гениальный артист. Это невероятная личность. При нем невозможно хандрить. При нем невозможно думать, какой ты бедный-несчастный…»

То, о чем говорит Яковлев-младший, – великий дар, который встречается все реже и реже. Великий и животворный. Во многом ставший опорой актера в его комедийных ролях.

Сам Яковлев, когда заходит речь о комедии, непременно вспоминает любимую им «Принцессу Турандот» – как начало его долгой дороги в комических ролях: «В «Принцессе Турандот» я обожаю хулиганить. Это священный для вахтанговцев спектакль 1922 года, который ставил еще сам Вахтангов. Когда Рубен Симонов решил восстановить спектакль, в театре возник переполох. Наибольшую сложность вызывали маски Труффальдино, Бригеллы, Тартальи, Панталоне. Они должны были общаться со зрителями на современные темы…

Было очень трудно придумать для масок смешные интермедии. Решили пригласить на помощь Аркадия Райкина. Он мне говорит: «Юра, скажите, сколько вашему персонажу лет?» Я играл Панталоне. Я стал подсчитывать: «Думаю, около трехсот». И тогда Райкин предложил мне читать передовицу «Правды», но с учетом выговора, дикции человека в таком почтенном возрасте. И неожиданно пришел характер».

Характер! Именно это ставил всегда во главу угла Юрий Васильевич Яковлев. Если еще раз вспомнить культовую ленту «Иван Васильевич меняет профессию», то это прекрасное подтверждение главного вектора в исканиях актера, где он, по сути, играл две роли: управдома Буншу и царя Ивана Васильевича по прозвищу «Грозный».

Яковлев играл так, что возникало некое зеркально-шаржированное двойное отражение. Буйный нрав, жестокое властолюбие русского государя неожиданно отыгрывались в жалком управдоме, в нелепом человечке в мятом летнем костюмчике, коротковатом и поношенном, в его навсегда перепуганном взгляде, в его абсолютной несуразности.

Безвольный, ничтожный управдом, фантастически оказавшийся на троне, неожиданно, но и оправданно (Яковлев точно подготовил эту метаморфозу) будто расправлял крылья. Расправлял их уродливо и бездумно.

Кстати, возможно, играя Буншу, Яковлев вспомнил урок Райкина: он придумал скороговорку и шепелявый выговор своего управдома.

Немногие картины живут так долго, как гайдаевский «Иван Васльевич меняет профессию». Фильм был снят в 1973 году. Наша страна прошла с тех пор драматический, мучительный путь крушений, невероятных перемен, катаклизмов и виражей. Лицо ее разительно изменилось. Пришло новое поколение. Такое другое. Такое отличное от своих отцов и матерей. Но это поколение смотрит фильм Гайдая едва ли не с теми же эмоциями, что их «предки»… И в этом немалая доля труда Юрия Яковлева.

Недавно прошел его юбилей. Восемьдесят лет… Невольно задумываешься: а явился ли на смену этому замечательному актеру тот, кто сумел бы подобно Яковлеву подниматься до трагических высот и быть столь упоительно прекрасным в комедии? Кто был бы так внутренне масштабен? Так свободен и непринужден в каждой роли, и невозможно представить себе, что за этим были сомнения, муки, преодоление. Наконец, есть ли сегодня кто-то, равный ему во взаимоотношениях с жизнью, с людьми, окрашенных его врожденной, глубочайшей интеллигентностью? Его сын Антон очень точно сказал об отце: «Это – солнце…»

И хочется верить: может быть, появится кто-то, о ком скажут те же слова? Ведь мир на таких художниках, как Юрий Яковлев, держится…

ПОЗНАВАЯ БЕЛЫЙ СВЕТ… Нина Русланова

Давно было пора начинать съемки, но актрисы на главную роль все еще не было. Прошли десятки кинопроб. В памяти режиссера остались встречи с умными, одаренными артистками. В том числе и с той, с которой он давно мечтал поработать – тонкой, интеллигентной актрисой, наделенной даром трепетно говорить со зрителями о метаниях женской души. И все-таки режиссер Алексей Герман сомневался, продолжая поиски актрисы. Быть может, его сомнения начинались с характера героини, каким он когда-то был выписан его отцом, Юрием Германом, в повести «Мой друг Иван Лапшин», ставшей основой сценария будущей картины? Адашова в повести была мила, хороша собой, играла в театре главные роли, любила и была любима. Но что-то слишком благополучное в таком варианте судьбы виделось Алексею Герману с его драматическим мироощущением: наверное, не по душе была всем обласканная женщина. Самой жизнью, достаточно удачной, эта почти смиренная Наталья Адашова.

Актрису Нину Русланову в то время Герман прочил на другую роль. Предполагалось, что сыграет она проститутку по прозвищу «Катька-Наполеон», которая появится на экране на три-четыре минуты, – острохарактерная роль, одна из фигур в сложной, многомерной композиции фильма. С этим предложением режиссер обратился к Нине Руслановой: «У меня есть для вас маленькая роль…» – «Я к вам пойду даже в массовку», – ответила актриса, ничуть не покривив душой (кривить душой она вообще не способна). Нина знала: даже самая непродолжительная работа с Германом сулит актеру трудную радость встречи. И скорее всего победу…

Вскоре Русланову вызвали на «Ленфильм» на пробу костюма. На нее надели жалкие тряпки «Катьки-Наполеон». Подошел Герман, стал рассматривать рубища, посмотрел на Нину: «А что, если мы попробуем вас на роль Адашовой?» Нина рассмеялась: «Меня? Не может быть… Никоим образом на эту роль не гожусь».

Пробу провели вроде бы шутя. Переодели Русланову в костюм Адашовой, перечесали. Дали выучить небольшой текст. Попросили просто пройти по коридору… Все было, как в тумане. С этим актриса и вернулась из Ленинграда в Москву. Наступило долгое молчание. Признаться, сама Нина слабо верила, что Герман всерьез отнесся к ее кинопробе. Утешала себя: «Причуды гения…» «Ленфильм» молчал. Русланова не знала – и откуда было ей знать? – в это время решалась ее судьба: роль Адашовой оказалась для актрисы и на самом деле судьбоносной.

Она не знала и того, что вспомнилось Алексею Герману во время их первой встречи. А вспомнилось то время, когда он, окончив Ленинградский театральный институт, работал в знаменитом БДТ – Ленинградском Большом драматическом театре имени Горького. Начинающему режиссеру приходилось бесконечно репетировать вводы и ставить так называемые выездные спектакли. Играли в них актеры, давно уже не занятые в основных постановках, была среди них и артистка К. Давным-давно она уже ничего не делала, но числилась в труппе, состояла в месткоме и массе других общественных организаций. Все откровенно, с нетерпением ждали ее ухода на пенсию, но она медлила: кроме театра, принесшего ей, кстати, только душевную драму, у нее ничего не было. Хотя когда-то она много играла…Когда-то ее любил военный, занимавший высокий пост, хотел на ней жениться, звал с собой куда-то на Восток. А она отказала ему, не желая расставаться со сценой. Трудно сказать, какая доля вымысла присутствовала в легендах, которые рассказали Герману об актрисе К. ветераны театра. Существенно иное: судьба и легенда соединились в воображении режиссера с судьбою героини его фильма Наташи Адашовой. Увиделась она ему неприкаянной, неудачливой, отвергнутой тем единственным, кого полюбила. Сильной, слабой, надеющейся, покинутой.