Николай Сагарда - Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

• Название: Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие
• Автор: Николай Сагарда
• Издательство: Издательство «Воскресение» (РПАБН и Н-БИ)
• Жанр: Религия
• Год: 2006

По благословению Высокопреосвященнейшего КОНСТАНТИНА,

Архиепископа Тихвинского, Ректора Санкт–Петербургской Духовной Академии

Блестяще написанная диссертация знаменитого патролога, профессора Санкт–Петербургской Духовной Академии Николая Ивановича Сагарды, является первым не только в отечественной, но и в мировой патрологии фундаментальным исследованием о жизни и творениях св. Григория Чудотворца. За этот труд, удостоенный Макарьевской премии, автору была присуждена степень доктора церковной истории.

Впервые изданное в 1916 году, это исследование давно стало библиографической редкостью. Предпринятое ныне его переиздание имеет целью познакомить читателя с одним из лучших произведений Русской патрологической науки.

---

Между тем, как говорит Григорий Нисский в совершенном согласии с тем, что известно о характере гонения Декия, в первую очередь направленного против предстоятелей церквей, у начальников особенною целью было и то, чтобы чрез св. Григория, как плененного вождя, разрушить весь строй веры, и по этой причине враги старались захватить его в свои руки. Из повествования Григория Нисского можно заключать, что св. Григорий удалился в ближайшие горы; но власти не теряли надежды найти его и здесь и с этою целью отправляли на поиски надежных людей, которые однако не имели успеха. Св. Григорий Нисский сообщает и об этих преследованиях, и о том, как он чудесно избавился от них [287].

Ho с св. Григорием ушли не все христиане неокесарийской церкви: некоторые из них дострадали не только до удаления св. Григория, но и после этого, и между ними мученик Троадий, имя которого сохранил Григорий Нисский, был замучен посредством огня, как сообщает сирийское житие [288]·

Как ревностный пастырь, св. Григорий по прекращении гонения, продолжительности которого в Понте невозможно определить, поспешил лично убедиться в состоянии своей церкви после достигшего ее испытания и обошел всю окрестную страну. Можно представить себе настроение верующих, когда прошло вызванное гонением святое одушевление: несомненно тяжело чувствовалась потеря многих членов, и необходимо было найти выход естественному чувству и ободрить на будущее время в случае всегда возможного повторения гонений. Св. Григорий „повсюду учредил некоторое прибавление в богослужении, узаконив (совершать) торжественные праздники в честь пострадавших за веру. Остатки мучеников были распределены по различным местам, и народ, собираясь ежегодно в определенные времена, веселился, празднуя в честь мучеников“ [289].

Ho св. Григорий не мог не заметить, что недавно обращенные из язычества продолжали совершать и языческие празднества, которые льстили их чувственности, особенно, конечно, в честь богини Ma. Поэтому он решается на такую меру, которая доказывает в нем предусмотрительного пастыря, понимающего душу своей паствы. Григорий Нисский пишет: „и то служит доказательством его великой мудрости, что он, вдруг переводя к новой жизни современное себе поколение и как бы некий возница, приставленный к (человеческому) естеству, твердо держа их уздою веры и богопознания, послушным допускал несколько и поиграть веселием под игом веры.

Заметив, что неразумное и невежественное большинство народа держится заблуждения идолопоклонства вследствие (соединенных с ним) плотских увеселений, чтобы достигнуть по отношению к ним успеха преимущественно в главном, т. е. чтобы они вместо суетных предметов своего благоговения обратили взоры к Богу, он позволил им веселиться в дни памяти святых мучеников, предаваться радости и ликованию, дабы с течением времени сами собою они перешли к жизни более святой и строгой под руководством веры, и это совершилось со многими уже: у них всякое удовольствие, утратив (характер) телесного увеселения, приняло вид духовной радости“ [290].

He успела понтийская церковь оправиться от потрясения, какое причинено было ей гонением, как новое еще более тяжелое бедствие постигло ее, именно Ворады и Готы (βοράδοι καί Γότθοι) после завоевания Трапезунда вторглись в Понт и Вифинию и опустошили их самым страшным образом. Указания на это нашествие и соединенное с ним бедствие находятся в каноническом послании св. Григория. Heсмотря на свою краткость, послание, написанное непосредственно после нашествия и под живым впечатлением от него, дает возможность наглядно и ясно представить события тогдашней страшной действительности. Жители в ужасе бежали от врагов, бросая жилища и все имущество; многие были умерщвлены, а еще больше взято в плен, где пленников принуждали вкушать пищу вместе с варварами. Женщины подверглись насилию, а некоторые, по–видимому, и добровольно предавались разврату. Имущество было разграблено, но вследствие ли поспешности, или же вследствие обилия и тяжести добычи, много было оставлено в опустевших домах, разбросано на пути. По–видимому, случалось и так, что варвар уже с добычею врывался в дом, находил здесь лучшее, поэтому оставлял прежде захваченное и брал новое. Скот, не взятый грабителями и оставшийся без присмотра, бродил по полям. К сожалению, бедствие не ограничивалось этими внешними лишениями: обнаружились весьма печальные явления во внутренней жизни самого христианского населения. И самым гибельным последствием нашествия было то, что оно развязало низшие инстинкты, раскрыв весьма неприглядные стороны, очевидно, не глубоко проникнутого духом новой веры народа. Так, некоторые, прежде захваченные в плен, быстро одичали, забыли, что они — понтийцы и христиане, и вместе с врагами участвовали в нападениях на своих единоплеменников, убивали их и грабили; они явились даже руководителями набега: в горной стране Ворады и Готы не могли скоро ориентироваться и потому многого, может быть, не заметили бы, вообще же не могли бы быстро двигаться вперед в неизвестной местности; но эти изменники и предатели показывали им дорогу и в незамеченные ими поселения. После удаления врагов многие хотели воспользоваться народным бедствием и общим смятением в интересах самого гнусного корыстолюбия: искали корысти от крови и погибели убежавших или убитых пленников. Одни просто удерживали у себя найденную чужую собственность; другие, по выражению св. Григория, сделались для своих единоплеменников Ворадами и Готами и наглым образом захватили чужое имущество на том основании, что во время нашествия они потеряли свое. Некоторые дошли до такой „лютости и бесчеловечия“, что насильно удерживали в неволе спасшяхся из плена своих единоплеменников и сограждан или в качестве рабов, или, может быть, с целью при случае продать их.

В „Каноническом послании“варвары, вторгшиеся в Понт, называются Ворадами и Готами; так как на первом месте поставлены Ворады, то инициатива набега. и руководство, по–видимому, принадлежали им. Такое соединение племен дает основание отожествлять это нашествие с тем, о котором сообщает историк Зосима (конца IV или начала V века), выписывающий в данном случае современника готских набегов на римскую империю, историка Дексиппа. Зосима сообщает (1, 31–34) [291], что Вораны, Готы, Карпы и Уругунды, племена, живущие по Истру, не оставили не опустошенною ни одной части Италии и Иллирика и всем овладевали без всякого противодействия. Вораны пытались даже проникнуть на малоазийское побережье Черного моря и действительно скоро осуществили свое намерение при помощи жителей Воспорского царства [292], которые из страха пред ними дали им свои суда и указывали путь при переезде чрез море. Пока у них были цари, получавшие власть по правильному порядку наследования от отца к сыну, они, вследствие дружбы с Римлянами, выгоды торговых сношений и ежегодно посылаемых им императорами даров, постоянно удерживали Скифов, — что на языке Зосимы равносильно — Готов. Когда же царский род прекратился, — очевидно, Зосима хочет сказать, что вследствие возмущения прежняя династия была низвергнута — и во главе управления стали люди недостойные, то они, как сказано, из боязни предоставили врагам Рима проходить чрез Воспор в Азию и даже перевезли их на собственных судах, которые взяли обратно и возвратились домой [293]. Вораны и Готы таким образом появились на восточном побережье Черного моря, грабя и опустошая все на своем пути. Они достигли Питиунта (теперь Пицунда). Здесь они натолкнулись на сильное противодействие. Самый город был защищен крепкою стеною, а во главе гарнизона стоял неустрашимый и опытный воин Сукцессиан, человек старого римского склада. Все нападения врагов были отбиты с большим для них уроном. Варвары, опасаясь, чтобы не пришли на помощь гарнизоны других крепостей, захватили суда и с большою опасностью возвратились домой.

Спасенные, благодаря храбрости и предусмотрительности Сукцессиана, обитатели побережья Евксииского Понта питали надежду, что Скифы, устрашенные поражением при Питиунте, не осмелятся снова сделать нападение. Но император Валериан отозвал доблестного защитника Питиунта Сукцессиана в Антиохию, назначил его praefectus praetorio и поручил восстановить и устроить Антиохию, разоренную Персами. Едва только известие об этом дошло до Готов, они предприняли на воспорских судах новый поход; но на этот раз они задержали суда и не позволили своим провожатым уплыть обратно. После напрасной попытки овладеть храмом Артемиды в Фазисе (близ нынешнего Поти), богатства которого сильно прельщали их, они снова направились на своих судах к Питиунту. На этот раз они очень легко овладели укреплением. Между тем наступило лето — самое благоприятное время для мореплавания. Готы решили продолжить свой набег. Для этого они имели достаточно судов, а из многочисленных пленников они выбрали самых искусных гребцами и поплыли к Трапезунду, на каппадокийском берегу Понта. Город был богатый и с многочисленным населением; со времени Адриана он сделался центром местного управления, имел хорошо устроенную гавань, был окружен двойным кольцом стен и сильно укреплен. Он охранялся гарнизоном, значительным по числу, но крайне распущенным и беспечным. Жители окрестностей, напуганные приближением варваров, бежали в крепость, захватив с собою все ценное. Гарнизон, уверенный в несокрушимости стен, не допускал и мысли, чтобы варвары могли взять город, и обнаружил преступную небрежность, не установив даже надлежащего наблюдения за осаждавшими. Пользуясь этим, враги ночью стащили к стенам заготовленные раньше бревна, взошли на беззащитные стены и незаметно небольшими отрядами проникли в город. Гарнизон был объят ужасом; часть его бежала в противоположные ворота, прочие были избиты. Тяжелая участь постигла и многочисленное население города. Множество пленных и всякого рода сокровища достались в добычу варварам. Храмы и другие богатые здания были разрушены, и их развалины долго напоминали о страшном нашествии. Не встречая противодействия, варвары прошли почти весь Понт, грабя, умерщвляя и опустошая. Можно думать, что главный поток этого разрушительного нашествия направлялся по красивым, плодородным и густо населенным долинам реки Лика. До Неокесарии, как можно заключить из послания св. Григория, враги не дошли. Затем, они так же быстро, как и появились, возвратились на своих кораблях домой, увозя громадное число пленников и богатую добычу.