Николай Сагарда - Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

• Название: Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие
• Автор: Николай Сагарда
• Издательство: Издательство «Воскресение» (РПАБН и Н-БИ)
• Жанр: Религия
• Год: 2006

По благословению Высокопреосвященнейшего КОНСТАНТИНА,

Архиепископа Тихвинского, Ректора Санкт–Петербургской Духовной Академии

Блестяще написанная диссертация знаменитого патролога, профессора Санкт–Петербургской Духовной Академии Николая Ивановича Сагарды, является первым не только в отечественной, но и в мировой патрологии фундаментальным исследованием о жизни и творениях св. Григория Чудотворца. За этот труд, удостоенный Макарьевской премии, автору была присуждена степень доктора церковной истории.

Впервые изданное в 1916 году, это исследование давно стало библиографической редкостью. Предпринятое ныне его переиздание имеет целью познакомить читателя с одним из лучших произведений Русской патрологической науки.

---

К двенадцатой главе, Против Аполинария Кн. II, § 5: „Посему и утверждаете, что от Девы родился Бог, и родился не Бог и человек, как определяет Евангелие (чтобы, исповедав рождение плоти, не назвать ее естественною и не сказать истины), но Бог, как бы в призраке явивший плоть Свою“. [643] Св. Григорий Богослов во 2–м послании к Клидонию: „Отвергая человека и внутренний образ, чрез вводимую или новую и только видимую личину, они очищают одно внешнее наше, до того противореча самим себе, что ради плоти иногда и другое объясняют грубо…, а иногда вводят более призрак плоти, нежели действительную плоть, вводят такую плоть, которая не испытывает ничего свойственного нам, даже того, что свободно от греха; и в подтверждение сего берут апостольское слово, только не апостольски понимаемое и изрекаемое, а именно, что Спаситель наш в подобии человечестем быв, и образом обретеся, яко же человек (Флп. 2, 7), как будто сими словами означается не человеческий образ, но какое то обманчивое представление и призрак“. [644] Против Аполинария, кн. 1, § 4: „Христос рождается в Вифлееме иудейском, именует отцом Иосифа, происходящего так же, как и Мария, от Давида, полагается в пеленах, Симеоном вносится во храм, приемлет по закону обрезание плоти и возрастает с годами“. [645] Св. Афанасий в послании к Епиктету, § 5: „Сие-то (т. е. истинное человеческое тело Христа) рожденное в восьмой день было обрезано; сие-то Симеон приял в объятия; сие соделалось отроком и возрастало, стало двенадцатилетним и достигло тридцатого года“. [646] Кн. II, § 9: „Слово, противопоставив врагу зрак раба, одерживает победу чрез побежденного некогда. Посему, Иисус прошел все искушение, потому что приял все, чем опытно изведано искушение, и этим одержал за людей победу, говоря: дерзайте, Аз победих мир (Иоан. 16, 33). Ибо диавол воздвиг брань не против Божества, которого не признавал,… но против человека, которого древле мог ввести в обман, и чрез обманутого на всех людей распространил действие злобы своей“. [647]

Даже заключение „Двенадцати глав о вере“, предупреждающее, чтобы, из-за словопрения друг с другом, кто-нибудь не похулил самого учения веры, находит параллель в Антирритике св. Григория Нисского, § 49, где сказано, что Аполинарий своими словами о „человеко–боге“может дать много поводов чуждым вере смеяться над учением веры, и что эллины обратят наше таинство в предмет насмешки, и он, как подавший повод к богохульству, непременно окажется под тем пророческим проклятием, которое говорит: горе тому, чрез кого имя Божие хулится во языцех (Иса. 52, 5). [648]

Приведенные параллели между „Двенадцатью главами о вере“и антиаполинарианской литературой последних десятилетий IV века наглядно показывают ту обстановку, среди которой возникло рассматриваемое произведение: одни главы составляют прямую полемику против тех положений, которые или определенно были высказаны аполинарианами, или же выведены были их православными противниками, как неизбежное следствие аполинарианских воззрений (главы 1–4, 9–12), с другой стороны, имеют в виду отклонить те превратные заключения, какие аполинариане делали на основании христологии, защищаемой православными (главы 5–8). В этой полемике находят свое объяснение и те положения, которые обыкновенно признаются за отражение несторианства и монофиситства. Почему нет необходимости относить составление „Двенадцати глав о вере“к V веку. Совершенно справедливо наблюдение, что „это произведение от начала до конца вращается в тех же мыслях, как и направляемые против аполинарианства отцами IV века; во всех своих частях оно стоит в тесном отношении зависимости к этим произведениям; следовательно, без сомнения, оно равным образом по намерению автора во всем объеме посвящено полемике против аполинарианства. Вместе с этим тогда все же вероятнее, что оно возникло еще в то время, когда и эта полемика имела еще актуальный интерес“. [649]

Те же параллели показывают, что по особенностям воззрений и терминологии произведение близко стоит к. кругу произведений св. Афанасия Александрийского и его школы — к посланиям к Епиктету и Максиму Философу и к двум книгам против Аполинария; совпадения с св. Григорием Богословом и Григорием Нисским ограничиваются только общностью мыслей, — но характер выражения их совершенно иной. Что в полемике с аполинарианством в это время применялась форма анафематизмов, на это указывает 1–ое послание св. Григория Богослова к Клидонию. [650]

В виду того, что антиаполинарианский характер „Двенадцати глав о вере“выяснен совершенно бесспорно, не представляется необходимости в разборе совершенно неосновательной теории И. Дрэзеке, [651] по которой „Двенадцать глав о вере“не что иное, как исповедание веры Виталия, аполинарианского епископа в Антиохии, которое он представил папе Дамасу и о котором говорит св. Григорий Богослов в своем 2–м послании к Клидонию. [652] Теория И. Дрэзеке не встретила сочувствия в виду очевидной парадоксальности; [653] поэтому относительно нее можно ограничиться простым упоминанием.

ГЛАВА VІII. Ή κατά μέρος πίστις.

Полный текст этого произведения сохранился в греческом оригинале [654], латинском [655] и сирийском переводах [656]. В греческих рукописях и в древних свидетельствах ему дается заглавие ή κατά μέρος πίστις, и это название его мы пока оставляем без перевода. Заглавие представляет загадку для исследователей: его можно понимать в смысле исповедания, заключающего в себе не все церковные догматы, а только часть их, или же в смысле пространного, детального, подробного изложения веры. В настоящее время признается более согласным с содержанием произведения последнее понимание [657]. Не меньше трудностей представляет и содержание произведения, собственно в отношении к его построению: в нем нет плана, — постоянно повторяются одни и те же мысли и разъяснения, введены целые символы, излагающие и такие пункты учения, которые не намечаются задачей произведения. Попытки установить в нем определенный план и постепенное развитие явно обнаруживают натяжки и насилие над текстом. Поэтому мы постараемся просто воспроизвести его содержание во всей его неупорядоченности и наметим только циклы мыслей.

Обычно первые три параграфа рассматриваются, как полемическое введение, намечающее круг предметов, о которых автор намерен говорить в произведении, и устанавливающее правильное учение о Св. Троице и о воплощении [658]. Но они не заключают в себе совершенно никаких признаков введения к последующим частям произведения, а представляют самостоятельный отдел его, параллельный остальным, в законченной форме излагающий триадологическое и христологическое учение. Почему правильнее назвать его первым отделом произведения.

Автор сначала отвергает враждебные и чуждые апостольскому исповеданию учения о Сыне и Духе Святом. К таким относятся прежде всего те, которые учат, что Сын и Св. Дух — из не сущих и впоследствии привзошли к Отцу, что Сын обожествляется и Дух Святый освящается по дару и благодати, которые неправильно понимают наименование „Сын“и „перворожденный из твари“, находя здесь указание на принадлежность его к тварям, рождение Сына описывают человекообразно, полагают Его во времени, а не признают безначальным, и которые вводят три поклонения, не имеющих между собою общения и чуждых. Не менее чужды апостольского исповедания и те, которые не поистине исповедуют в Троице три Лица, и нечестиво измышляют в единице тройственность и Сына считают мудростью, подобною человеческой мудрости, и наименование Его Словом объясняют по аналогии с человеческим словом, не имеющим ипостасного бытия. В противоположность этому извращению истины в учении ариан и пневматомахов — с одной стороны и савеллиан — с другой, автор дает краткое церковное и спасительное для мира исповедание веры в воплощение Слова: Оно приняло от Марии плоть, оставшись тем же и не подвергшись никакому превращению или изменению; Слово сочеталось с плотью и плоть соединилась с Божеством, причем во время исполнения таинства Божество восприняло на Себя страстность плоти. Но после разрушения смерти в святой плоти Слова пребывает постоянное бесстрастие и неизменное бессмертие, так как Божеством воспринято человечество в его первоначальной красоте. Если же и в этом пункте некоторые извращают священную веру, когда или усвояют Божеству человеческое — преспеяние, страсти и возрастающую славу, или отделяют от Божества преуспевающее и страждущее тело, как существующее собственною жизнью, то и таковые вне церковного и спасительного исповедания.

В этом отрывке автором в существенном пройден весь круг предметов исповедания веры, о которых речь идет в дальнейших частях произведения.

Следующий отдел излагает учение о Св. Троице в резкой противоположности к заблуждениям Павла Самосатского, ариан и пневматомахов в учении о Сыне и о Св. Духе, и затем в форме исповедания представляет учение о воплощении. Этот отдел обнимает 4–12 параграфы.