Николай Сагарда - Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

• Название: Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие
• Автор: Николай Сагарда
• Издательство: Издательство «Воскресение» (РПАБН и Н-БИ)
• Жанр: Религия
• Год: 2006

По благословению Высокопреосвященнейшего КОНСТАНТИНА,

Архиепископа Тихвинского, Ректора Санкт–Петербургской Духовной Академии

Блестяще написанная диссертация знаменитого патролога, профессора Санкт–Петербургской Духовной Академии Николая Ивановича Сагарды, является первым не только в отечественной, но и в мировой патрологии фундаментальным исследованием о жизни и творениях св. Григория Чудотворца. За этот труд, удостоенный Макарьевской премии, автору была присуждена степень доктора церковной истории.

Впервые изданное в 1916 году, это исследование давно стало библиографической редкостью. Предпринятое ныне его переиздание имеет целью познакомить читателя с одним из лучших произведений Русской патрологической науки.

---

Свидетельство блаж. Феодорита весьма решительное и определенное: оно без всякого колебания и нарочитых доказательств утверждает, что приводимые им выражения принадлежат Аполинарию Лаодикийскому. Эранист написан блаж. Феодоритом в конце 447 или в начале 448 года [691], еще до начала Евтихианскаго спора, когда со времени смерти Аполинария прошло немного более 50 лет [692] и когда, следовательно, еще живы были сведения о литературной деятельности Аполинария. Можно быть уверенным, что блаж. Феодорит имел списки произведений Аполинария. Вообще же необходимо обратить внимание, что блаж. Феодорит говорит слишком уверенно об авторстве Аполинария, чтобы можно было подвергать сомнению достоверность его свидетельства. В данном случае для нас достаточно этого результата. К подробному обсуждению свидетельства блаж. Феодорита мы возвратимся в связи с иным вопросом относительно κατά μέρος πίστης.

Из представленного краткого обзора свидетельств древности относительно автора ή κατά μέρος πίστις видно, что и св. Григорий Чудотворец, и Аполинарий Лаодикийский выступают в качестве претендентов на него почти одновременно, но с тою существенною разницею, что авторство св. Григория было оспариваемо почти с самого начала ссылок на его авторитет, с категорическим утверждением, что надписание произведения именем св. Григория Чудотворца — подлог, преследующий неблаговидные цели, и в научных кругах принадлежность его Аполинарию являлась совершенно бесспорным фактом; однако это научное убеждение не могло оказать решительного влияния на прекращение первой традиции, и до позднейшего времени ή κατά μέρος πίστις продолжало надписываться именем св. Григория и усвояться ему даже в период научно–критического изучения его. Но само собою понятно, что при наличности древних свидетельств о принадлежности его Аполинарию и таких же древних отрицательных отзывов относительно принадлежности его св. Григорию Чудотворцу, „внешние“доказательства явно склоняются не в пользу авторства последнего.

Для окончательного решения вопроса о том, кто же действительно был автором ή κατά μέρος πίστις, — св. Григорий Чудотворец или Аполинарий Лаодикийский, — необходимо обратиться к содержанию произведения. С этой стороны вопрос О происхождении ή κατά μέρος πίστις подробно и основательно рассмотрен К. Каспари [693] и проф. A. А. Спасским [694]. Для нашей ближайшей цели имеют преимущественное значение те данные из содержания произведения, на основании которых может быть установлено его отношение к св. Григорию Чудотворцу; что же касается сопоставления мыслей, выраженных в ή κατά μέρος πίστις, с воззрениями Аполинария, известными из других его произведений, то мы ограничимся только самым существенным, установленным названными исследователями.

Произведение имеет явно полемический характер и направлено против определенных еретических учений. Уже в первых строках произведения автор говорит о весьма враждебных и чуждых апостольского исповедания воззрениях тех, которые утверждают, что Сын — из не сущих и впоследствии привзошел к Отцу, и то же самое думают и о Святом Духе, утверждая, что Сын обожествляется и Дух Святый освящается по дару и благодати и полагают рождение Сына во времени (§ 1). И далее он пишет: „если кто станет утверждать, что Сын есть Бог, как исполненный Божества, а не как рожденный из Божества, тот отрекся от Слова, отрекся от Премудрости, потерял знание о Боге, ниспал в почитание создания… сделался подражателем неверию иудеев, которые, полагая, что Слово от Бога есть Сын человеческий, не уверовали, что Он — Бог, и не исповедали Сыном Божиим“(§ 6). „Если кто скажет, что и Дух Святый есть освященная тварь, то уже не сможет мыслить все освящаемым в Духе, ибо освятивший одно освящает все. Итак, отрекается от источника освящения, Духа Святаго, тот, кто отнимает у Него силу освящать, и этим закроет для себя возможность сочислять его Отцу и Сыну; он отвергает и святое крещение и уже не может исповедывать Троицу святою и достопоклоняемою“(§ 8). „Полагающий какое-либо начало времени жизни Сына и жизни Святаго Духа, тем самым отделяет Сына и Святаго Духа от сочисления с Отцом“(§ 10). „Исповедуем единого Бога истинного, единое начало и единого Сына, истинного Бога от истинного Бога, по естеству имеющего Отчее Божество, т. — е. Единосущного Отцу, и единого Духа Святаго, по естеству и по истине освящающего и обожествляющего всех, имеющего бытие из сущности Отца; а утверждающих, что или Сын или Дух Святый — создание, анафематствуем“(§ 27). „Исповедуем, что единосущен Отцу Сын и Святый Дух и что едина сущность Троицы, т. е. едино Божество, причем Отец естественно не рожденный, Сын рожден от Отца истинным рождением, не творением из воли; Дух же Святый, освящающий все создание, вечно ниспослан из сущности Отца чрез Сына“(§ 33). „Имеющих общение с отвергающими выражение „единосущный“, как чуждое Писаниям, и с утверждающими, что нечто из Троицы — созданное, и отделяющими от единого естественного Божества, считаем чуждыми и ни с кем из таковых не имеем общения“(§ 34). „Видишь, что Дух не отделен от Отца, и никто благочестно мудрствующий не может считать его созданием“(41).

Heтрудно видеть, что постановка триадологического вопроса как во всем произведении, так в частности и в приведенных из него извлечениях имеет специальные особенности, характерные для определенной его стадии, на что указывают и характерные выражения: εξ ούκ όντων, „Сын есть Бог, исполненный Божества, а не как рожденный из Божества“, „Сын или Дух Святый — создание“, „Сын рожден от Отца истинным рождением, а не творением из воли“, „наименование „единосущный“чуждо Писаниям“. Все подобные выражения в своей совокупности имеют специфический отпечаток, свойственный богословской терминологии времени арианства и борьбы с ним. Особенно важно обратить внимание на настойчивое раскрытие учения о Св. Духе и утверждение истинного учения о Нем на основании Св. Писания (§§ 20–24, 38–42), причем явно имеется в виду воззрение, утверждающее, что „Дух Святый есть освященная тварь“(§ 8), и отделяющее Духа Святого от Божества Отца и Сына (42). Учение о Св. Духе раскрывается обстоятельно и в такой определенной постановке, которая, очевидно, имеет своим предположением уже систематическое изложение воззрений на противоположной стороне. Как в триадологическом учении вообще, так и в учении о Св. Духе в частности, ή κατά μέρος πίστις представляет гораздо высшую ступень в богословском развитии по сравнению с символом св. Григория Чудотворца и его посланием к Евагрию: если в последних наблюдается еще значительная неопределенность и некоторая беспомощность в выборе подходящих терминов для выражения триадологического учения, то в ή κατά μέρος πίστις раскрытие учения о Св. Троице отличается высокими достоинствами и такою точностью, которая возможна была только после борьбы с арианством. Соединение учения о Сыне Божием с подробным раскрытием воззрений на божественное достоинство Св. Духа показывает, что произведение ή κατά μέρος πίστις произошло в тот период догматических споров ІV века, когда вместе с вопросом о единосущии Сына Божия с Отцом стал определенно требовать раскрытия и вопрос о Св. Духе и именно, когда некоторые вместе с защитниками никейского исповедания признали единосущие Сына Божия с Отцом, но не находили возможным распространить это утверждение и на Св. Духа. Такое положение напоминает послания св. Афанасия Александрийского к Серапиону, епископу Тмуйскому, и может быть отнесено к 360–38и гг. [695].

Вместе с тем в произведении сильно выдвигается и интерес автора к христологическому вопросу: „главное же в нашем спасении, — говорит он, — воплощение Слова“(§ 11). И хотя по объему христологические отделы значительно меньше триадологических, однако автор несколько раз возвращается к вопросу о воплощении Бога Слова. При этом он определенно указывает, что и эти части произведения вызваны были борьбой с неправым учением, которое огорчало его, и что сущность извращения веры в Господа Иисуса Христа состояла в том, что лжеучители исповедали его не Богом воплотившимся, а человеком, соединенным с Богом (§ 30). Если в последнем утверждении можно видеть признаки несторианства, то однако христологические разъяснения автора еще не отражают в себе развитой борьбы с этим заблуждением, — здесь еще не приводятся даже тексты из Св. Писания для подтверждения положительного учения, как это сделано относительно догмата о Св. Духе. И это в свою очередь указывает на происхождение произведения во второй половине IV века. Во всяком же случае положительно можно утверждать, что содержание ή κατά μέρος πίστις не может быть объяснено полемикой с заблуждениями Павла Самосатского и Савеллия, как они раскрыты были во второй половине III в.

Следовательно, анализ содержания произведения приводит к тому результату, что произведение не может принадлежать св. Григорию Чудотворцу. Если же принять во внимание, что и исторические свидетельства в той именно части их, которая представляет результат нарочитого исследования вопроса, категорически отвергают принадлежность этого произведения св. Григорию, то получится общий вывод, что св. Григорий Чудотворец не был автором ή κατά μέρος πίστις.