Диана Удовиченко - Эффект преломления

• Название: Эффект преломления
• Автор: Диана Удовиченко
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9922-1394-2

Убийца пришел вместе с сезоном дождей. Он идет по улицам, невидимый и неуловимый, оставляя за собой истерзанные выпотрошенные трупы. Вампиры так не убивают, но и человек на такое не способен. Власти бессильны, жители в панике, а в небе над городом все чаще появляется гигантский монстр. Со всем этим может справиться только профессиональный чистильщик — охотник на нежить. Чтобы вычислить преступника, он должен разгадать загадку четырехсотлетней давности.

---

Надашди — человек простой, солдат, он про договор может и не знать. А потому…

Рявкали пушки, разносили дома. Янычары сражались с отчаянием безысходности, легко шли на смерть — никому не хотелось попасть в плен к Черному бею…

А за стенами женщины, рыдая, прижимали к себе детей, молились старики. В захваченных селениях Черный бей живых не оставлял.

— На штурм! Бей их, ребята!

Вид его был страшен. Мундир почернел от крови, лицо выпачкано сажей, глаза выпучены, рот кривился то ли в судорожном смехе, то ли в оскале — Надашди предвкушал новую бойню.

Он первым ринулся навстречу туркам. Увернулся от ятагана, вспорол саблей живот. Нехристь свалился с выпущенными кишками. Тут же подскочил другой, ему Ференц снес голову.

Вокруг дрались его ребята. Янычары визжали от бешенства, да не очень это им помогало. Солдаты Надашди умели сражаться, и было их гораздо больше.

Вскоре все кончилось. В поле вокруг деревни валялись изрубленные тела турок. Венгры ходили между ними, обыскивали, снимали добычу. Подбирали своих.

— Ребят похоронить, как полагается, — приказал Ференц.

— А нехристей? — спросил один из солдат.

Граф усмехнулся:

— Отрубите головы и развесьте на деревьях. Пусть все видят, что бывает с врагами Надашди.

— Раненых добить?

— Не надо. Тащите их в деревню, там повеселимся.

Тихо было в Урмисе, испуганные люди прятались по домам. С хохотом, с криками вошли в селение победители. Выволокли из домов всех — от мала до стара, приказали накрывать столы прямо посреди улицы.

Полдня горели костры, жарилось на них мясо. Вино, сыр, хлеб — все, что было в Урмисе, снесли жители к столу. Женщины и дети покорно прислуживали солдатам. Те пили, ели, но до поры сдерживали пыл — знали: граф Надашди любит первым начинать настоящее веселье.

Под ногами пирующих победителей лежали раненые турки. Истекали кровью, стонали. Никто не обращал внимания — от мучений врага праздник только слаще.

Под вечер, когда солнце склонилось к горизонту, а солдаты осоловели от выпитого, Ференц приказал:

— Приведите мне священника.

Двое солдат приволокли нестарого еще мужчину в черной рясе, толкнули его, так что тот упал на колени прямо перед графом.

— Что ж ты, святой отец, — недобро прищурился Надашди, — вроде должен христианскую веру оборонять, а сам туркам служил?

Священник попытался встать, но руки солдат давили на его плечи. Тогда он поднял голову и прямо взглянул в глаза командира:

— Я служу лишь Господу. Даже турецкие безбожники не трогают ни храмы, ни их служителей.[8]

— Так это потому, что нет их вере никакого ущерба от таких, как ты! — расхохотался Ференц. — Нет в твоем храме Бога, и ты не святой отец! Предатель ты!

— Не суди, и судим не будешь, сын мой…

Граф склонился над священником, хлопнул его по плечу, схватил за подбородок, заглянул в лицо:

— Ты еще молод. И руки у тебя сильные. Почему не бил турок?

Священник молчал. Ференц брезгливо поморщился:

— Отрубить ему голову.

Завыли женщины, закричали дети.

Удар сабли — обезглавленное тело служителя свалилось в пыль. Вслед за тем казнили раненых турок — посадили на кол посреди селения.

— Привести мужчин, — приказал граф.

Всего, от мальчиков двенадцати лет до стариков, набралось человек тридцать. Ференц обошел дрожащую толпу, остановился напротив мужчины лет сорока, бросил отрывисто:

— Почему вас так мало? Остальные где?

— На войне, — хмуро ответил тот.

— На войне? — издевательски переспросил граф. — Только вот за кого воюют? Не за турок ли?

— Пощадите! — К Ференцу подбежала немолодая женщина, рухнула в ноги. — Пощадите Петра! Больной он, падучая у него. Не может воевать…

— Твоя? — Граф кивнул на несчастную.

Мужчина угрюмо кивнул.

— Старовата, не пойдет. Дочки есть?

Петр молчал.

— Не скажешь? Не надо. Сами выйдут. — Надашди занес саблю над головой женщины.

Из толпы, едва держась на ногах от ужаса, вышла молодая девушка. Ни слова не говоря, встала перед графом.

— Хороша. Для моих гайдуков. Берите, ребята.

Хохочущие солдаты схватили подарок. В клочья порвали одежду, повалили на землю. Мать рванулась спасти, заслонить — ее небрежно отшвырнули, рубанули саблей по шее. Захлебываясь кровью, она поползла защитить дочь. Не доползла — рухнула в агонии. Из-под тела ее расплывалась большая лужа, подобралась к косам распятой на земле девушки, окрасила их красным.

Петр бросился на графа с кулаками, с ненавистью выкрикнул:

— Будь ты проклят! За что? Мы же не враги, мы тоже венгры!

— Венгры? — захохотал граф. — Пять лет туркам служили — и венгры? Нет, венгры бы сражались!

По его приказу солдаты согнали всех мужчин в один дом и заперли. Потом началось самое главное развлечение.

Долго раздавались над деревней крики женщин и детей. Земля стала скользкой от пролитой крови.

— Под турками были, теперь под моими ребятами побудьте, — смеялся Ференц. — А мужики ваши, трусы, пускай смотрят.

На рассвете тех, кто выжил после пирушки победителей, швырнули к запертым мужчинам. Граф собственноручно поднес факел к соломенной крыше, подпалил дом со всех четырех углов.

Когда стихли вопли, а воздух наполнился жирным, с запахом паленого мяса дымом, в селение влетел вестовой.

— Письмо для господина Надашди.

Ференц вскрыл конверт окровавленными руками, прочел, стиснул зубы. От веселья не осталось и следа. Черные глаза заблестели, по щеке скатилась слеза.

Он вышел, не оглядываясь. Приказал подать коня. Душа рыдала от боли. От тоски по той, которая дала жизнь, вырастила, любила беззаветно и ушла, не попрощавшись. От любви и благодарности к той, что всегда ждала с войны и сейчас сидела подле тела его матери.

— Матушка… Эржебета…

Кончилась потеха. Черному бею пора отправляться домой.

ГЛАВА 5

Владивосток, май 2012 года

Я обалдело смотрел на отца Константина, пытаясь осознать сказанное. Это ж надо было так ошибиться… Священник с невозмутимым лицом попивал капучино, ожидая, когда ко мне вернется дар речи.

Он вернулся, и минуты две я хрипло говорил, щедро пересыпая монолог матом, пока отец Константин не заметил:

— Завязывай сквернословить, чадо. Грех ведь…

— А упырей в городе оставлять — не грех? Или подождем, пока они еще человек десять сожрут?!

— Вот чтобы не сожрали, тебе, чадо, и поручается расследование, — парировал батюшка. — И поторопись, пока еще кто-нибудь не погиб.

Отличный ход. Снять ответственность с Церкви и возложить ее на единственного чистильщика. Я стиснул кулаки, успокоился и сказал:

— Чтобы больше не было убийств, надо уничтожить клан киан-ши. Полностью.

— Будь реалистом, чадо, не пори хрень, — кротко возразил отец Константин. — Ты как это себе представляешь? Монахи и лица священного сана, вооруженные серебряными стилетами и святой водой — ведомые тобой, конечно, — врываются в китайские рестораны и рынки, мочат упырей на глазах у изумленной публики? Так, что ли? А ментам… полиции что скажем? Простите, у нас тут небольшой холивар?

— Зачем? Можно как-то осторожнее…

— Да? А киан-ши, думаешь, тоже будут осторожность соблюдать? И никого из мирного населения не зацепят? Ты представляешь себе, сколько упырей вообще во Владике?

— По моей статистике, штук двести. При условии хорошей подготовки, и если дадите мне людей…

— Думать забудь. Да у них нелегалов раз в десять больше твоей статистики. Это ж китайцы, они как тараканы! Один закрепился — через год всю семью притащит! Даром что упыри… В общем, — отец Константин решительно хлопнул ладонью по столу, — у Церкви пока нет таких сил, чтобы с ними справиться. Мы не готовы, пойми.

— По вашей же логике, через пару лет они так расплодятся, что станут непобедимыми.

Священник пожал плечами:

— Не думаю. Чжан — мужик умный, зачем ему делиться кормовыми территориями? Не допустит перенаселения.

От выражений «перенаселение» и «кормовые территории», произнесенных спокойным тоном, у меня едва опять крышу не снесло. Биолог, твою мать…

— Ну чего тебе неймется, чадо? — увещевал отец Константин. — Живут они тихо-мирно, народ не трогают, питаются донорской кровью, охотиться на китайскую границу ездят. Опять же, государству польза — отлавливают шпионов и контрабандистов. А рестораны у них какие шикарные? Цены демократичные, порции большие…

В общем, я уяснил главное: войны не будет, Церковь не считает, что имело место нарушение мирного договора. Мастер Чжан умудрился найти аргументы для убеждения священников. Придется смириться, клятву никто не отменял.

— Гораздо важнее найти того, кто превращает киан-ши в зверей, — продолжал батюшка. — Незнакомый враг опаснее знакомого. А придет время, и с упырями разберемся, дай срок. У нас ведь еще даже подразделение чистильщиков официально не создано.