Женя Дрегович - Свет

• Название: Свет
• Автор: Женя Дрегович
• Жанр: Короткие любовные романы

Немного любовного романа, немного психологического, добавить пару капель детектива и каплю фантастики – примерно такова рецептура "Света".

---

– Хотя…

– Да? – Евгения снова напряглась.

– Я бы вернулась и попыталась увести тебя силой.

– Просто поразительно…

– Что именно? – с подозрением спросила Яна.

– Я считала тебя трусишкой… Ну, после того как мы быстро ехали на машине и… навещали Таисию. А сегодня узнала тебя совсем с другой стороны.

Яна поколебалась, не зная, то ли считать эту фразу похвалой, то ли упреком своему малодушию, проявленному в прошлой поездке.

– Ты уже знаешь, – сказала, наконец, она, – что в автомобильной аварии погибла вся моя семья. Поэтому, наверное, я так повела себя, после того как мы очень быстро ехали на машине… не знаю.

– Яна, прости, я полная идиотка, – Евгения красноречиво хлопнула себя кулаком по лбу. – А ты можешь рассказать мне, как именно все случилось? Эта авария?

Яна опустила голову и скрестила руки на груди. Что ж, рано или поздно этот разговор все равно должен был состояться. И может, даже неплохо, что сейчас. Когда под рукой такой надежный анестетик, как абсент.

– Да, расскажу… Тем более, как мне кажется, это и есть та моя правда, о которой говорила Таисия. Которую тебе нужно обо мне узнать, – сказала Яна, стараясь сдержать начинающуюся дрожь в пальцах. – Только сделай, пожалуйста, еще абсента.

Евгения беспрекословно повиновалась. Яна взяла теплый стакан в руку, но не торопилась пить из него. Она забилась в самый угол дивана, оперлась о стену и подтянула колени к подбородку. Евгения села на некотором отдалении, тоже облокотившись, и смотрела на девушку мягким внимательным взглядом. Свой стакан она так и оставила на столе.

– У меня были самые прекрасные, самые замечательные родители на свете. И самый лучший в мире младший брат, – Яна печально улыбнулась. – Может быть, если бы они не были такими идеальными, то… это было бы проще пережить… Хотя… что я говорю.

Она покачала головой.

– Родители безумно любили друг друга, будто и не прошло почти двадцати лет с даты их свадьбы. И это видели и понимали все, даже Костик, хотя ему было всего шесть лет, когда… – Яна торопливо отхлебнула из своего стакана. – А еще они очень любили нас. Родители вместе учились в академии художеств, но мама так и не начала работать, потому что родилась я, а потом они вместе решили, будет лучше, если она займется домом… Мой отец… он прекрасно разбирался не только в живописи, но и музыке, и в фотографии, и в литературе. Папа долгое время работал в музее, а когда прожить на зарплату музейного сотрудника стало невозможно, то вместе с товарищем открыл свое дело. Мама была очень против. Ей казалось, что это ничего, что мы ходим в стертых ботинках, главное, чтобы отец продолжал заниматься любимым делом. Но папа…он сделал по-своему.

Девушка вздохнула и сделала еще небольшой глоток, прежде чем продолжить.

– Дела быстро пошли в гору, и скоро мы переехали в новую большую квартиру, я стала ходить в гимназию, а папа задаривал нас подарками, которые привозил из частых поездок за границу. Мы тоже ездили, когда он мог взять нас с собой. Деньги не испортили его, и, несмотря на то, что у него оставалось меньше времени на семью, мы всегда чувствовали, как он заботится о нас.

Яна допила стакан, положила его на стол и тут же взяла стакан Евгении. Та не возражала, сочувственно глядя на побледневшую девушку.

– Тот полуспортивный седан отец купил, после того как они с мамой посмотрели какой-то из фильмов о Джеймсе Бонде, и мама восхитилась автомобилем, которым Бонд управлял. Отец всегда обожал делать сюрпризы… Тогда это воспринималось просто и естественно, а сейчас я даже не понимаю, как он умудрялся находить время на это. По одной случайно брошенной фразе, даже взгляду он сразу понимал наши желания и потом выполнял их, как добрый волшебник. Это, кстати, было единственным пунктом, из-за которого родители спорили: мама считала, что он избалует нас.

Девушка помолчала, затем продолжила свой рассказ глухим невыразительным голосом:

– Отец очень любил русский север, его необычную архитектуру, монастыри… Мы собирались поехать в Новгород всей семьей. Но в последний момент я простудилась. Не так серьезно, чтобы со мной надо было оставаться, но в поездку меня решили не брать. Я не возражала. К тому времени я поступила на первый курс университета, и меня захватила студенческая жизнь, новые друзья… Звонок раздался поздно ночью, когда все мои гости уже разошлись. Долго не могла понять, что мне пытаются сообщить… наверное, не хотела осознавать это… что… осталась совсем одна. Потом мне объяснили: случилась какая-то неполадка с рулевым управлением, машина слетела в кювет, перевернулась и почти сразу загорелась. Они не смогли выйти… наверное, были без сознания от удара.

Яна выпила стакан до дна мелкими глотками, как будто это была вода. Зеленая теплая вода с карамельно-мятным послевкусием. Евгения потянулась было к девушке, очевидно, желая утешить ее, но это оказалось затруднительно из-за выбранной той позы со скрещенными ногами и руками, держащими опустошенный стакан.

– А бабушки, дедушки, дяди, тети? – спросила Евгения.

– У нас никого не было… то есть у родителей не было ни братьев, ни сестер, а их родители к тому времени, к счастью, уже умерли. И я тоже долгое время жалела, что не умерла.

– Но почему? Как так можно? Тем более что у тебя была учеба, свои жизненные интересы… Это должно было помочь, разве нет?

Яна криво усмехнулась и с сожалением посмотрела на пустой стакан, прежде чем ответить.

– За учебу надо было платить. А через месяц после похорон, которых я, кстати, совсем не помню, начались звонки… Определенные люди прямым текстом заявляли, что отец занимал у них большие деньги на развитие бизнеса и не успел вернуть. Квартиру пришлось продать, чтобы отдать им эти долги… До сих пор жалею, что не сумела ее сохранить. Хоть мне и тяжело было остаться там одной, но все же в этом доме была настоящая любовь. И настоящее счастье.

– И что же ты потом стала делать? – босс бессознательно вцепилась обеими руками в обивку дивана и с болезненным выражением лица смотрела на девушку.

– Перевелась на заочное отделение, начала работать… Мне помогли, – уклончиво ответила Яна, проведя ладонью по внезапно увлажнившимся векам.

Евгения горько вздохнула.

– Я понимаю тебя, поверь… И… мне очень жаль. Что это произошло в твоей жизни и что тебе пришлось все сейчас вспомнить.

– Ничего… Я все равно никогда не забывала об этом.

– Они тебе снятся? – неожиданно спросила Евгения.

– Нет… никогда, – Яна автоматически ответила правду. – Но есть… другое. Однажды я зашла в бывшую комнату брата, которого просто обожала, ведь Костик был потрясающе добрым, и веселым, и… В общем, я зашла в его комнату, когда искала какие-то недостающие документы для продажи квартиры и подумала, что они могут быть там. И тут на его маленьком столике, где он обычно рисовал или лепил из пластилина, увидела овечку. Ты знаешь, дети часто делают в садике разные смешные штуки из еловых шишек или соленого теста. А Костик еще ходил в школу искусств… Так вот, я увидела эту овечку и не сразу поняла, из чего она была сделана. Я взяла ее в руки и поразилась, какая она легкая. Это оказалась скорлупа куриного яйца, подкрашенная, с приклеенными ногами, на которых были нарисованы копытца, с приклеенными же шерстинками… Но внутри она была абсолютно пустой.

Яна тяжело вздохнула, и Евгения тоже. Им обеим непросто давался этот разговор.

– Сначала, после похорон, я долго не могла осознать, что же во мне изменилось. Вернее, изменилось во всем мире. Все стало не так. И только взяв в руку эту овечку, я поняла.

– Что поняла? – спросила Евгения, потому что девушка вдруг замолчала.

– Пустота… Она была вокруг и в то же время у меня вот здесь, – девушка приложила свободную ладонь к грудной клетке. – Лишь тогда я нашла слово тому, что чувствовала все это время. Я ощутила себя невесомой пустой оболочкой… Потом ничего не помню… Очнулась на полу, когда был уже вечер, а овечка… от нее остались только маленькие кусочки скорлупы в моих сжатых пальцах. С тех пор она снится мне.

– Овечка? – переспросила Евгения.

– Пустота, – ответила Яна, рассеянно глядя в окно.

Сейчас, когда она закончила свой рассказ, нервное напряжение, мобилизовавшее ее, не дававшее поддаться алкогольному туману, постепенно отходило, и освободившиеся позиции торопился занять выпитый ею абсент. Девушка чувствовала, что с каждой секундой становится все пьянее, но была совершенно не против этого.

– Я тоже теряла близких людей, и поверь, понимаю, каково тебе, – сказала тем временем Евгения.

– Да, твой муж, я слышала, – безразлично отозвалась Яна, переводя взгляд от окна куда-то в угол.

– И не только он, – произнесла Евгения. – Я расскажу тебе… о себе, о своей семье, свою правду.