Алана Инош - Взмахом кисти

• Название: Взмахом кисти
• Автор: Алана Инош
• Жанр: Короткие любовные романы

Пропитанная вкусом и духом лета история, в которой «магия» живописи оживает настоящим чудом, а сила кисти способна менять судьбу.

История эта временами грустная, но держится на светлом стержне любви и веры в то, что даже если больше нет возможности слышать ночную симфонию кузнечиков ушами, её можно услышать душой и сердцем.

---

В доме пахло свежим тёплым хлебом и ещё чем-то вкусным. Удивительные волосы Надин, заплетённые в толстую косу, спускавшуюся ниже пояса, были опутаны живым вьюнком; его белые цветки, похожие на крошечные рупоры граммофонов, свисали из-за её ушей изящными серёжками. Она жарила картофельные драники.

Поставив зонтик в углу сушиться, Художница скользнула ладонями по округлым плечам Надин, прижимаясь сзади к её мягким выпуклостям.

«Надь… Мне надо с тобой посоветоваться».

«Мм… Да? Слушаю тебя», – с приветливой готовностью отозвалась Надин.

Сначала Художница с наслаждением погрузилась во влажную шёлковую глубину поцелуя, а ладонь Надин примяла щетину на её затылке. Блестящая от масла деревянная лопатка переворачивала коричневато-золотистые, поджаристые лепёшечки и перекладывала на блюдо, а Художница достала из кармана фото.

«Сегодня я встретила своего отца. Оказывается, все эти годы мы жили в одном городе. Он недурно поднялся в жизни, разбогател. Какой-то большой шишкой стал. А это моя младшая сестра, Арина, о которой я только что узнала. Она больна, прикована к коляске, живёт на обезболивающих. Официальная медицина от неё отказалась, врачи разводят руками. Отец пришёл заказать для неё лечебную картину… А на «Вечере на озере» лодка снова появилась. Неужели ничего нельзя сделать? Надюш, может, ты поможешь?»

Переложив все драники на блюдо, Надин принялась накладывать ложкой в кипящее масло новые оладушки из картофеля. Глянув на фото, она сказала:

«Твой отец сам не знает, кому он дал жизнь. Сестрёнка твоя – земной ангел, она пришла сюда помогать людям, утешать, забирать себе боль мира. Но слишком много чужого горя она в себя приняла, и оно её убивает. Да, ангелы живут среди людей, их цель – делать так, чтобы в мире становилось меньше боли и страданий. Тем самым они удерживают человечество от гибели, отсрочивая её, отводя накапливающийся «пар» и предотвращая «взрыв». Они, как губки, впитывают всю гадость и действительно очищают мир – увы, ценой собственной жизни, и зачастую никто не говорит им даже простое «спасибо». Впрочем, они делают это не ради славы и не ради благодарности. Умерев, они воплощаются вновь и продолжают выполнять свою миссию, проходя через длинную цепь мучительных смертей и возрождений. Это их добровольное служение, их предназначение. Мне жаль… – Надин вздохнула, чуть передвигая драники лопаточкой. – Этот ангелок угасает. Но это её путь, её служба, её работа, за которую ты должна от имени всех людей поклониться ей в ножки».

Дымящееся блюдо драников встало перед Художницей на стол, рядом – чашка сметаны и тарелочка с нарубленной зеленью. Художница никак не могла проглотить горький ком, разрывавший ей горло. Сестра с фотографии смотрела с грустноватой мудростью, без страха и паники. Она будто знала, какая ей уготована судьба.

«Картина может только облегчить переход её души в тонкий мир, – сказала Надин, беря себе драник, намазывая его толстым слоем сметаны и посыпая щепоткой зелени. – Если предоставить событиям возможность идти естественным образом, девочка, скорее всего, будет умирать в долгих страданиях, со страшной болью. А у картины просто уснёт счастливым сном, легко и без мук. Это всё, что ты можешь для неё сделать, но и это – немало».

Художница поражалась её немыслимому спокойствию, с которым она говорила всё это – словно речь шла не о смерти, а о поездке в лагерь отдыха. Из её оплетённых вьюнком волос выползали крошечные, прозрачные мотыльки, розовые и зелёные, и порхали над бутонами-граммофончиками.

«Это жизнь, любовь моя, – мягко ответила Надин на мысли Художницы, глядя на неё с тёплой, шепчущей вечностью в глазах. – Немеркнущая, не прекращающаяся ни на миг. Бояться её не нужно. Дорогу осилит идущий».

И снова горячая и вкусная еда, приготовленная её добрыми руками, согрела душу Художницы. Пышущий жаром хрустящий драник, сверху – холодная густая сметана и ароматные петрушка и укроп, пахнувшие летом, дождём, садом – таков был рецепт утешения. А приправой послужила щиплющая глаза печаль, светлая нежность, переполнявшая сердце при взгляде на фото большеглазой девочки.

«Но не завидую я тебе, – добавила Надин. – Тебе придётся объяснять всё это её родителям. Удачи тебе и мужества… Держись. Я всей душой – с тобой».

«Я не знаю, как я буду всё это говорить, – проронила Художница. – Вряд ли они смирятся».

Розовый мотылёк, прозрачный, словно из тончайшей слюды, сел ей на палец.

Солнечное утро играло бликами на длинных ивовых листьях, чуть подсохший асфальт двора сверкал голубыми лужами после вчерашнего дождя, запах кофе дразнил обоняние. Слизнув с губ сливочную пенку, Художница напечатала:

«Друзья! Спасибо вам всем огромное. Меня по семейным обстоятельствам несколько дней не будет в Сети. Уважаемые заказчики, не волнуйтесь, все ваши заявки я получила. Я о них не забыла ни в коем случае и с каждым из вас обязательно свяжусь, как только вернусь. Всем удачи и доброго дня».

Вывесив это объявление на сайте, она отодвинула чашку и взяла с полки визитку. Набрав номер указанного на ней мобильного, она отправила сообщение:

«Есть разговор насчёт картины. Встретимся в квартире-мастерской. Ольга».

Через десять минут пришёл ответ:

«Сегодня около 13.00 подъеду».

До встречи оставалось несколько часов. Художница слонялась по квартире, изредка с содроганием косясь на «Вечер»: лодка печальным вестником темнела в камышах. Подойдя к работающему компьютеру, она заметила, что на сайте ей пришло личное сообщение от пользователя Арина. Сердце дрогнуло: неужели сестрёнка?

‛Здравствуй, Оля!)) Вот, зарегистрировалась на твоём сайте)) Картины потрясающие! Фотки твои тоже посмотрела. Знаешь, а ты мне снилась давно. Именно с такой причёской!)))’

От этих, казалось бы, самых обычных слов на экране Художницу затрясло и накрыло снежной бурей волнения. С усмешкой пробежав ладонью по аккуратному ёжику, оставленному машинкой, она пару минут не знала, что ответить, как начать – растерялась, как младенец. Жестокий ком стиснул горло, и она сидела несколько минут, спрятав лицо в ладонях и дыша солёным мраком.

Смахнув скупые слезинки, сделала глубокий вдох, выдохнула. Пальцы привычно побежали по клавишам:

‛Привет, маленький храбрый ангел. Рада, что ты зашла. Как тебе сайт?’

Через минуту пришёл ответ:

‛Здорово!)) Ты такая молодец! Я очень хочу с тобой увидеться. Папа всё рассказал. Я его не оправдываю, но прошу: не держи на него зла, отпусти обиду. Вокруг и так очень много боли, я захлёбываюсь в ней. Но если у тебя не получится отпустить, я помогу. Сделаю всё, что в моих силах’.

Дрожащими пальцами Художница ответила:

‛Не надо, Ариша, не напрягайся. Лучше отдыхай’.

‛Ничего, боль – моя повседневная реальность, – последовало новое сообщение. – Я привыкла) Маму постоянно приходится успокаивать. Когда мы встретимся?)’

‛Отец заедет ко мне в час дня, – набрала Художница в ответ. Это слово – «отец» – она напечатала через силу. Ну, не вязалось это сильное, тёплое, родное слово с дорогим костюмом, надменно-жёсткой линией рта, голубоватым подбородком и сверкающей лысиной во всю голову. – Скоро мы увидимся, Аришенька. Может быть, даже сегодня’.

‛Ура! \(^_^)/ Слушай, а у тебя есть скайп с видеосвязью? До часа ещё долго, а мне так не терпится с тобой поговорить прямо сейчас вживую, твой голос услышать!)))’

‛Да как-то не пользуюсь я видеосвязью… Мне письменно привычнее общаться’.

‛А по телефону?’

‛Я не слышу, Ариш. Глухая уже половину своей жизни, так что с телефона только SMS-ки могу отправлять’.

‛Ой (U_U) Прости, папа мне почему-то ничего не сказал об этом. Я чувствовала, что у тебя где-то в районе головы проблема, но какая именно – не могла на расстоянии определить((Тогда ты молодец вдвойне! Обнимаю тебя!))’

Они поговорили ещё некоторое время, рассказывая друг другу о себе. До пятого класса Арина могла посещать школу, но её состояние постоянно ухудшалось, и её перевели на домашнее обучение. С одноклассниками она продолжала общаться через интернет и была в курсе всех дел. Много друзей и приятелей у неё было и из параллельных классов.

Художница, рассказывая свою историю, сомневалась, стоило ли признаваться в своей ориентации, но от сестры исходило даже на расстоянии такое тепло, что она, скрепя сердце, всё-таки созналась. Она чувствовала, что Арина – единственная, кому она могла поведать о необычности своей возлюбленной без опасения прослыть сумасшедшей. Сестрёнка сама была светлым чудом и от описания Надин пришла в восторг: