Луи Буссенар - Тайны господина Синтеза

• Название: Тайны господина Синтеза
• Автор: Луи Буссенар
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-86218-070-2, 5-86218-002-8

В книге представлен впервые полностью переведенный роман популярного французского писателя Луи Буссенара (1847–1910) «Тайны господина Синтеза».

_{Художник А. С. Махов}

---

Заметив, что химик из деликатности решил удалиться, господин Синтез остановил его:

— Алексис, мальчик мой, — произнес он, — останьтесь, вы здесь совсем нелишний, скорее наоборот. А вам, юноша, придется выслушать ряд мелких, вас касающихся истин и извлечь из них урок.

Вы — сын настоящего ученого, моего друга, который в первые ряды крупнейших научных знаменитостей вышел исключительно благодаря своим собственным достоинствам. Очень умно, очень ловко быть сыном своего отца — вот первейший из ваших талантов.

Человек вроде вас, но не имеющий такого громкого имени, стал бы заместителишкой на каком-нибудь факультете провинциального университета, и, прежде чем получить кафедру, ему пришлось бы долго обивать пороги. Вы же, носитель прославленной фамилии, с первых шагов оказались на виду и заставили окружающих принимать себя всерьез, хотя не стоило так злоупотреблять фактом родства со столь знаменитым ученым. Но я не вижу ничего дурного в том, что вы, не чинясь, сразу же вскарабкались на пьедестал, принадлежащий вашему батюшке, и что вас с него никто не сдернул. А вот если вы надеетесь ослепить и нас всей той пылью, которой засыпаете глаза общественному мнению, если вы вознамерились вещать и перед нами, то предупреждаю, мы — стреляные воробьи и этого не допустим.

Чтобы стать кем-то, мало быть только папенькиным сынком, молодой человек! А вам, при всех своих отрицательных качествах, еще не только кем-то, но и чем-то не удалось стать! Вы — человек, признающий лишь членов своего кружка, завидующий становлению чужой доброй репутации, враг новоутверждающихся талантов, непререкаемый, властный, захлопывающий двери перед всяким, кто не принадлежит к официальным кругам; вы человек, всегда готовый поднять на смех автора новой смелой идеи, даже если она гениальна; вы привыкли расстилаться перед теми, кто велик и силен…

Слушая такую резкую отповедь, чувствуя себя все более не в своей тарелке и на глазах позеленев от злости, юный господин Артур стиснул зубы от бешенства, но подавил свою ярость и не возразил и словом.

Господину Синтезу действительно надо было обладать необычайной властью, чтобы так жестоко отхлестать ученого, занимающего, как бы там ни было, важное место среди профессуры на одном из крупнейших наших факультетов.

— Правда, мне все это безразлично, — продолжал господин Синтез, — ибо, несмотря на ваши недостатки и пороки, вы все-таки человек науки. Но не задирайте нос! Потому что чаще всего ученым называют человека, всего лишь начиненного знаниями. Иными словами, ученый — это знающий все, что где пишут и говорят, это одержимый зубрила, постоянно как бы готовящийся к конкурсному экзамену на замещение вакантной должности, то есть человек всеядный, заглатывающий любую информацию. Вот почему Клод Бернар[100] сказал о таких, как вы: «Они напоминают мне уток».

Не жалея времени, вы пересчитываете количество волосков на человечьем черепе, измеряете длину прыжка блохи, на четыре части распиливаете нить паутины и прекрасно умеете извлекать выгоду из этой нелепой работы. Вы — члены всех без исключения научных обществ, даже самых малоизвестных, самых дурацких. Вы — те, кто штампует свои ученые записки, доклады, сообщения и мемуары под восторженные аплодисменты публики. Вы не способны смело воспарить над убожеством так называемых «салонных ученых», вы не изобретаете никакой своей гениальной теории, в вас нет той божьей искры, которая горела в Галилее[101], Ньютоне, Ламарке, Биша или Пастере, но вы все-таки специалист достаточно ловкий, чтобы стать чернорабочим.

— Чер… чернорабочим?! — пролепетал наконец совершенно раздавленный молодой человек.

— Именно — чернорабочим! И добавлю: чернорабочим, труд которого будет оплачен так, как никогда не оплачивали работ самого выдающегося ученого. Хотя в вас и нет гениальности, вам в поразительной степени присущи три качества, необходимые в моей работе. Во-первых, вы, как никто другой, владеете микроскопом — вещь в наше время редкая, несмотря на постоянно растущую необходимость изучать бесконечно малые величины; во-вторых, вы, с ранних лет занимаясь анатомированием и вивисекцией[102], приобрели превосходные навыки, хорошо набили себе руку; и в-третьих, вы замечательно фотографируете микроскопические препараты. Вот что является в моих глазах вашими главными, вернее единственными, достоинствами.

Ясное дело, для факультетского профессора знать немного микрографию[103], фотографию и зоологию — вещь довольно заурядная, но мне ничего другого и не нужно, ничего другого я от вас и не потребую. Заключая контракт, вы обязались в течение двух лет находиться в полном моем распоряжении в качестве микрографа, фотографа и зоолога. Из чего следует, что вы поедете туда, куда мне заблагорассудится вас повезти, и будете выполнять все мои приказы беспрекословно, иначе я вас уволю. Вот, юноша, что я подразумеваю под словом «чернорабочий».

В заключение добавлю: вы все еще вольны отказаться, хотя, думаю, ваша страсть к деньгам остановит вас.

— Как уже было сказано, я подписал контракт, я дал слово… Я остаюсь… Но знайте, что, несмотря на всю вашу жестокость по отношению ко мне, не шкурный интерес, а возможность сотрудничать с вами, пусть даже на самых скромных ролях, определила мое решение.

Выслушав этот протест, произнесенный хоть и взволнованно, но не без достоинства, господин Синтез посмотрел на собеседника, и взгляд его из-под опущенных век напоминал солнечный луч, блеснувший сквозь тучи.

Алексис Фармак вперил в распекаемого свой единственный круглый глаз и про себя подумал: «Врет! Согласился он, во-первых, из жадности, а во-вторых, в надежде украсть у хозяина какой-нибудь из его секретов. Ну, это мы еще посмотрим!»

Не ответив на казалось бы искреннее заявление Артура, господин Синтез холодно произнес:

— Так как вы подтвердили, что принимаете мои условия, я требую также мира и согласия в стенах лаборатории. Пускай же никогда ни малейшего конфликта не возникнет между вами и вашим коллегой. Впредь вы будете как бы две руки одного тела, голова которому — я. Долой всякую личную инициативу!

Вы слышите меня? Какие бы ни возникали обстоятельства, пусть самые странные, пусть исполненные опасностей, вы должны печься лишь об одном: слепо выполнять мои приказы. Я не требую от вас взаимной любви или даже симпатии — для моей работы это значения не имеет. Вы — два моих инструмента в области природоведения, обязанности ваши различны, но вы служите одной и той же цели.

Скажу еще несколько слов. Так как, принадлежа мне душой и телом, располагать по своему усмотрению временем вы не можете, должен проинформировать: мы выезжаем через восемь дней.

Оба ученых, удивившись, но так и не посмев задать ни одного вопроса, ограничились тем, что взглянули на старика с любопытством. Как бы одобряя такую молчаливую покорность, тот добавил:

— Приготовьтесь отсутствовать месяцев этак пятнадцать. С собой возьмите только самые необходимые личные вещи. Одежда ваша должна отвечать требованиям знойного климата, при котором то жара, то дожди. С сегодняшнего дня вам открыт более чем достаточный кредит. Понятно? Остальное касается меня, и только меня.

Зоолог и химик одновременно склонили головы в знак согласия, не решаясь вымолвить ни слова.

— Вот и все, что я пока хотел вам сообщить, — заключил господин Синтез. — Разве что дать некоторое удовлетворение вашему, кстати сказать, вполне закономерному любопытству?..

Сперва мы зайдем в Макао[104] и наймем пять-шесть сотен китайских кули[105], затем направимся в Коралловое море. Там я намерен открыть гигантскую лабораторию, назначение которой можно и впрямь больше не держать от вас в тайне. Я воздвигну ее на сотворенной мною земле, которая по моей воле поднимется из морских вод. Затем, в специальном аппарате особым, лишь мне известным способом я попытаюсь произвести биологическую эволюцию животного мира, начиная от монеры[106], кончая человеком.

— Человеком?! — не удержался ужаснувшийся зоолог.

— Совершенно верно, — продолжал господин Синтез, как будто такой ошеломляющий план был наизауряднейшей вещью на свете. — Я намереваюсь взять простейшую органическую клетку, поместить в среду, благоприятствующую ее развитию, и с помощью энергетических и других специально разработанных факторов меньше чем за год воспроизвести все феномены трансформаций, которые происходили с момента зарождения на Земле органической жизни, представленной этой клеткой, до момента появления человека.

Что для этого нужно? С помощью науки ускорить процесс модификации[107] живых существ, последовательно длившийся миллионы столетий, истекших с того времени, когда наша планета стала обитаемой. Не вижу в этом ничего невозможного.

Вас я выпущу на свободу тогда, когда эта человеческая особь, в каком-то смысле искусственная, так как у нее не будет ни отца, ни матери, выйдет живой из моих аппаратов. Это будет не слабый и беспомощный ребенок, чей интеллект еще дремлет, а взрослый человек, способный выдержать борьбу за существование.