Алоис Ирасек - Скалаки

• Название: Скалаки
• Автор: Алоис Ирасек
• Издательство: Правда
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1989

Исторический роман классика чешской литературы Алоиса Ирасека (1851–1930) «Скалаки» рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях в Чехии конца XVII и конца XVIII веков.

---

Князь уселся в устланные перинами деревенские сани, запряженные четверкой тощих лошадей. Возница стегнул лошадей, и они галопом вынесли сани из деревни. Позади верхом скакал камердинер, ведя в поводу княжеского Гнедого.

Только после этого надели крестьяне шапки и облегченно вздохнули. Не один из них гневно посмотрел вслед саням, вскоре скрывшимся в метели, но никто не осмелился поднять сжатого кулака, и все разошлись по своим избам.

«На скале» опять стало тихо и мертво. Много было догадок о том, что произошло у Скалаков, но никто не знал ничего определенного. От скалы до ближайшего дома было слишком далеко, и соседи не могли услышать крик и прийти на помощь.

На другой день после полудня в село приехал Балтазар Уждян. Он направился прямо к старосте. Там ему рассказали, как камердинер из кожи лез вон, как он искал, как неистовствовал. Слушая рассказ, старый драгун ворчал что-то не очень лестное по адресу княжеского слуги. А староста жаловался и говорил, что он боится господ из замка.

— Эх, кум, чего ты беспокоишься? Ни тебе, ни этому панскому псу не найти их. Неужели ты думаешь, они останутся тут, чтобы попасть в ваши руки? Ничего не бойся, кум, и скажи этим щелкоперам в замке, что Скалаков в Находской вотчине нет.

Староста вытаращил глаза.

— Ну вот, ты, кажется, начинаешь понимать? Да разве ты остался бы здесь, если бы боялся за свою шкуру? Ехал я сегодня из Броумова и от полицких слышал, что в Д. видели семью беглецов. Никто этому не удивился. Я расспросил об этой семье, по описанию — как будто Скалаки, уверен, что это они. Теперь ты смело можешь сказать об этом князю. Пусть попробует достать их из Полицких владений. Ведь это не твоя забота. Но ты скажи, что здесь их искать напрасно, — говорил Балтазар, поглаживая свои длинные усы.

Староста облегченно вздохнул.

Драгун пробыл у старосты до сумерек, затем оседлал коня и, сколько ни просил хозяин остаться переночевать, уехал. Вскоре стемнело.

— Он, конечно, передаст мои слова, пусть-ка они почешут затылки, — ворчал старый солдат, не спеша двигаясь по направлению к Костельцу.

Его гнедая шагом поднималась в гору. Достигнув вершины, Балтазар не поехал дальше по дороге, а свернул направо и остановился на пустом дворе Скалаков. У ворот тоскливо шумели старые деревья. Балтазар подъехал к самому дому и громко крикнул:

— Микулаш! Микулаш! Это я. Но никто не отозвался на его зов, никто не вышел ему навстречу. Балтазар еще несколько раз позвал, но так никто и не откликнулся. Тогда он повернул коня и поехал дальше. Взгляд его был обращен к мрачному ночному небу. «Куда только они ушли, бедняги, где-то теперь скитаются?» — с грустью подумал он и опустил голову.

Всадник сжал лошади бока, и она пустилась рысью. Балтазар направился в Костелец.

Скалаки как в воду канули, исчезли бесследно. Разве кому-нибудь из односельчан пришло бы в голову их разыскивать? Сетуя на свою подневольную долю, крестьяне сочувствовали беглецам, и все сходились на том, что они, видно, скрылись внизу, в ольшанике, в той убогой лачуге, что принадлежала к их двору. Но ничто не могло подтвердить этой догадки. Староста и не пытался пробраться туда — ни по опасной дороге вдоль обрыва, ни обходным путем по сугробам. Он был доволен, что об этом укрытии мало кто знал. У него вовсе не было желания тащить своих соседей на пытки в замок или, может быть, даже и в краевой суд в Градец на Лабе.

Все, что ему сказал старый драгун, он, сокрушаясь и робея, доложил камердинеру, тот пришел в бешенство и разразился бранью и угрозами. Когда, наконец, камердинер отпустил старосту, тот почтительно откланялся. Но, выбравшись из замка, он по дороге домой все же посмеивался над панами.

— Пусть поищут, — бурчал он себе под нос.

Староста принес в деревню весть о болезни молодого князя. Он сам видел, как по лестнице к княжеским покоям спешил толстый замковый доктор в большом парике и с очками на красном носу.

В последние дни января 1763 года не прекращались метели. С неба, покрытого тучами, почти беспрерывно шел снег. Все дороги занесло. Крестьянам пришлось расчищать их. Из Находского замка больше не присылали приказов о розыске бежавших Скалаков, и староста вздохнул с облегчением.

В это время повсюду разнеслась радостная весть о том, что гаснет факел войны. Эти слухи часто возникали и раньше, но быстро исчезали, и измученные крестьяне уже перестали в них верить.

Но на этот раз добрая весть не исчезла, подобно блуждающему огоньку; ее огласили и подтвердили власти: пятнадцатого февраля 1763 года в саксонском охотничьем замке Губертсбурге под Дрезденом был заключен мир. Вся страна с облегчением вздохнула.

Но дым пожарищ еще не рассеялся. Подписание мира не уничтожило ужасных последствий войны. Пограничные земли, особенно Находский край, немало перенесшие за время прусских войн, продолжали испытывать множество невзгод. Войска, стоявшие до сих пор в Силезии и Кладске, возвращались большей частью через находские деревни, и гусары подолгу здесь квартировали. Конец войны был для крепостных таким же несчастьем, как и ее начало. Солдаты на постое вели себя как заправские господа, принуждая крестьян полностью содержать и обслуживать себя. Крепостные должны были обеспечить войска необходимым продовольствием и подводами.

В воинские склады Находа свезли тысячу восемьдесят шесть центнеров муки, в Жацлерж отправили двести повозок, запряженных четверками, для транспортировки первой партии солдат, отпущенных из прусского плена. Крестьяне и горожане были кругом в долгах; одна находская деревня задолжала двадцать четыре тысячи золотых, что по тем временам составляло весьма крупную сумму. В течение войны многие крестьяне побросали свои хозяйства, и помещики, чтобы не понести убытков, насильно селили людей на опустевших участках.

Глава восьмая НОВЫЙ ХОЗЯИН

В деревне Ж. крестьяне готовились к полевым работам. Снег сошел с вершин и горных склонов. Теплый ветер возвещал о приходе весны. В этом году крестьяне с большей охотой, чем в былые времена, брались за плуги. Они знали, что на этот раз войска не вытопчут их посевы и не заставят скормить урожай своим лошадям. Но, как и в прежние годы, мрачной тучей нависала над крестьянами барщина; в эту весну 1763 года она переживалась еще тяжелее, чем когда бы то ни было. В хлевах у крестьян почти не осталось скотины; и лошади, и коровы, и свиньи были отобраны войсками или погибли от мора и голода. Как могли выполнить крестьяне бесчисленные крепостные повинности и вместе с тем возделать свои поля?

В деревне было несколько брошенных участков. Когда-то их владельцы несли большие повинности. И вот теперь, не желая терпеть убытка, господа принуждали крепостных отбывать барщину за бывшего соседа, который давным-давно бежал с этой земли.

Семян было мало, их не хватало, чтобы засеять все поле. И даже если всходы не будут уничтожены ненастьем и ливнями, много ли достанется крестьянам? Тяжелым бременем для жителей деревни Ж. была и сумма в двадцать тысяч золотых, которую они задолжали находским господам за зерно.

Вот та черная туча, которая закрывала крестьянам ясное небо. Многие из них мрачнели при мысли о своем безрадостном будущем, было отчего почесывать затылок.

— А что ж эта усадьба «На скале», так и будет висеть у нас на шее? — спрашивал с досадой кум Духач у старосты. — Хватим с ней горя, по три дня в неделю с двумя упряжками придется за нее отрабатывать. А о Скалаках так ничего и не слышно?

— Ни слуху ни духу! Как будто здесь и не жили; бог знает куда запропастились.

— Ну, такой участок господа не оставят без хозяина.

— Вряд ли они найдут охотников…

— Да, нелегко будет начинать на голом месте: ни теленка, ни колоска, все начисто выметено.

— Разве только корова, которую ты себе взял. Кумовья разошлись.

Некоторое время казалось, что не найдется желающего взять хозяйство «На скале», не появлялся человек, который, как тогда, в 1628 году, согласился бы здесь жить. Но когда на деревьях стали набухать почки и в чистом воздухе послышалось пение жаворонков, ожил и домик «На скале».

В начале мая после полудня во двор усадьбы «На скале» въехал воз, запряженный двумя лошадьми. С козел, которые, собственно, представляли собой доску, прикрепленную поперек телеги, соскочил возница, уже немолодой человек. Другой, сидевший сзади, принялся сбрасывать связки соломы и сена, лежавшие на возу. Возница указал ему, где находится хлев, и тот сначала отнес туда охапку соломы, а затем отвел лошадей.

Усадьба «На скале» была расположена в отдалении от деревни, и поэтому здесь не появились любопытствующие соседи, не прибежали даже ребятишки. Мешки с добром, которые до того лежали на возу под соломой, приехавшие перенесли в дом, а затем сложили на место солому и сено.