Арнольдо Тайлер Лопес - Семь шагов следствия

• Название: Семь шагов следствия
• Автор: Арнольдо Тайлер Лопес
• Издательство: Радуга
• Жанр: Детектив
• Год: 1984

Сборник включает три произведения, удостоенные в разное время премий на национальном конкурсе детективной литературы «Годовщина победы революции».

В «Семи шагах следствия» Л.Т.Лопеса рассказывается о запутанном убийстве, причиной которого явилось наследство.

---

– Очень сожалею, товарищ, но мы не можем произвести эксгумацию тела, которого не существует, то есть покойника, который здесь не похоронен.

– И все же, может быть, вы ошиблись?

– Вы говорили о фамильном склепе Трухильо, не так ли?

– Да, именно о нем.

– Но я же смотрел. – Служащий с досадой наморщил лоб. – Там захоронена лишь сеньора Хуана…

– Хуана Ревилья.

– Она самая. Впрочем, если вы так настаиваете, я просмотрю списки захороненных в общих могилах, хотя, конечно, странно… Не станут же там хоронить того, у кого есть фамильный склеп…

– Вы правы, – произнес мужчина с чуть уловимой ноткой неудовольствия.

Служащий смотрел, как он проходит под аркой, которая стоит как раз в центре кладбища, и направляется в глубь его. Он снова покачал головой и подумал, что этого человека вполне можно принять за кубинца, пока он не начнет говорить.

Мужчина остановился перед двумя ангелочками, которые держали в руках по оливковой ветви. Листья прикрывали голенькие тельца так, чтобы и детская нагота оставалась скромной. А ветви опускались ниже, обрамляя фотографию женщины и надпись под ней: Хуана Ревилья (1899-1958).

В граните были и другие ячейки, но они пустовали. Женщина смотрела на него сквозь стекло живым, но отсутствующим, будто идущим откуда-то издалека взглядом. Ее глаза казались двумя голубыми парусами на глади белого спокойного моря.

Он убрал высохшие ветки и положил у памятника букет красных роз. Не торопясь, будто располагал вечностью, присел на мраморную плиту, схватился за одно из бронзовых колец и попытался его повернуть. Это оказалось ему не по силам. Его молодое лицо исказила гримаса гнева. Потом оно смягчилось, и дрожащими губами он зашептал молитву.

Кончив молиться, осенил себя крестом и собрался было идти, но дорогу ему преградил отряд пионеров. Каждый на них держал в руках цветы, и он услышал, что говорят дети о Марти. Ему нравился цвет их галстуков, но он досадливо сморщился, когда заметил среди них негритяночку. Нет, этого нельзя допускать! Разумеется, нельзя!

Он проводил взглядом детей, хотя они уже перестали его интересовать, как и их учительница, которая все время призывала своих питомцев быть потише, и снова перевел глаза на ангелочков с оливковыми ветвями – их неподвижные мраморные рты меланхолически улыбались.

– Мы живем в этом районе больше пяти лет, и никогда ни с кем он не ссорился. – Женщина едва сдерживала рыдания. – Хайме был из тех, кто со всеми живет в мире. У него не было врагов, хотя, как вы знаете, иногда и не подозреваешь, что нажил себе врага из-за какой-нибудь ерунды.

Женщина перестала плакать, вытерла платком глаза, решительно выпрямилась и убрала седую прядь, падавшую на лоб. Если б у покорности было лицо, оно было бы таким, как у этой женщины.

– Со мной он тоже жил в мире. Мы прожили восемнадцать лет, детей у нас не было, но и раздоров тоже. Хайме был очень отзывчивым, добрым. Я его очень любила… Нет, я не вижу никаких причин для самоубийства. Правда, последние дни что-то его тревожило. Иногда он вдруг говорил сам с собой, но когда я его спрашивала, о чем он, Хайме отвечал, что это так, пустяки… Да, это началось приблизительно с неделю назад. Нет, никто к нему не приходил, только соседи и товарищи по работе. Хайме был очень скромным человеком, в чужие дела не лез. С работы домой и из дома на работу… Да, вчера он мне сказал, что должен поговорить со мной, во сначала ему надо кое-что уладить. Нет, дело тут не в деньгах. Мы с Хайме оба работали, а тратили немного. Каждый год на неделю, на две на взморье ездили… Нет, не видела ни полного, ни в очках, никого, кто был бы похож на адвоката… Нет, пакета я тоже не видела. Я ведь на работу раньше его ухожу… Нет, я не обратила внимания, не исчезло ли что-нибудь из дома. Хорошо, лейтенант, если что случится, я позвоню по этому телефону. До свидания.

Женщина беспокойно ерзала на расшатанном стуле, в он скрипел под ее тяжестью всеми своими деревянными частями. Каждый раз, как она откидывалась на спинку, раздавался звук, будто раздавили жука: крак-крак.

– Да, я Фелисита. – Голос ее оказался молодым.

– Председательница Комитета защиты революции сообщила нам, что вы каждое утро сидите на солнце у этих ворот и…

– Да-да, сыночек! А все из-за проклятого артрита. Врач запретил мне находиться в сырых местах и… Не дай вам бог заболеть артритом! Такие муки! Подумайте, я не могу головой шевельнуть из-за боли.

Она попыталась повернуть голову, но замерла, издав тихий стон. И вдруг ее лицо, выражавшее почти религиозное благоговение, озарилось улыбкой.

– Так что вам сказала председательница?

Рафаэль Осорио тоже улыбнулся:

– Она сказала, что вы могли видеть товарища Хайме Сабаса, когда он сегодня утром шел на работу.

– Да, я его видела, лейтенант. Я, знаете ли, как только встану, напьюсь кофе и поскорее сажусь здесь на солнышке, а то потом оно будет слишком жаркое, такого я уже не вынесу. Только утреннее солнце и вечернее я могу терпеть, я прогреваю косточки и чувствую себя отлично, потому что доктор говорит, что…

– Фелисита, – вежливо прервал ее Осорио, – разрешите задать вам один вопрос.

Она вздохнула с покровительственно-материнским видом.

– Один вопрос, сыночек? Да сколько тебе будет угодно. Доктор не запрещает мне говорить и…

Осорио стремительно прервал ее:

– Вы говорили, что видели сегодня утром Хайме Сабаса выходящим из своего дома, не так ли?

– Да, я его видела. А разве я не говорила об этом, сынок?

– У него был пакет?

– Пакет? Да, он нес под мышкой что-то завернутое в газету. Я видела его, потому что, когда он идет к себе в зоопарк, он обязательно должен пройти мимо меня. Он работает в зоопарке, вам это известно? Он очень любезен и всегда спрашивает, как я себя чувствую, потому что знает, что такое артрит, знает, какие это боли: словно от раны, словно кто-то внутри ломает тебе каждую косточку. Знаете, сколько раз пришлось мне делать снимки с позвоночника? Конечно, нет! Да я и сама не помню! Нет даже врагу не пожелаю такой болезни! А у вас не болит иногда? Только не артрит, ведай бог! Так в кажется будто кости разламываются, будто в шейных позвонках завелись муравьи, а доктор говорит, что…

Осорио сел, кинул взгляд на альманах «Сельскохозяйственный год», потом повернулся во вращающемся кресле, чтобы удобнее было просмотреть папку с документами, которую протянул ему Рубен. Сняв фуражку, сержант положил ее на стол и, расправив примятые каштановые волосы, сел против Осорио. Достал сигарету, закурил.

– Я беседовал с женщиной, которая кричала, – сказал Рубен и вынул из кармана блокнот, где делал пометки, чтобы потом перенести их в тетрадь.

Осорио поднял глаза от папки.

– Она говорит, что не видела, когда он падал, а лишь когда его стали терзать львы. Тут она и закричала.

– Итак, значит, никто не видел, как он упал.

– Никто, но есть одно интересное наблюдение. Согласно твоему распоряжению, я поговорил со служащими зоопарка, с теми, кто ухаживает за животными. Один из них, товарищ Аугусто, сказал, что видел Хайме Сабаса утром, он шел в сторону рва со львами, под мышкой у него был пакет, а рядом с ним шел мужчина.

Осорио положил локти на полированную крышку стола.

– Полный, похожий на адвоката, в очках с черной оправой?

Рубен отрицательно покачал головой.

– Нет. Высокий, с усами и без очков. Аугусто сказал, что не знает его.

– А в котором приблизительно часу это было?

– Утром, часа он не помнит.

– Они спорили?

– Нет. Он говорит, спокойно беседовали.

– Так. Человек выходит рано утром из дома на работу. Под мышкой у него сверток, неизвестно с чем. Его видели с высоким усатым мужчиной, который не носит очков, он шел к месту, где его позднее обнаружили мертвым. Человеком, которого мы знали как Сабиту, интересовался также еще один мужчина, внешне похожий на адвоката. После этого погибшего уже никто не видел до тех пор, пока его не заметила женщина во рву со львами, куда случайно упасть невозможно.

– Ограда, идущая от стены, страхует от несчастных случаев, при головокружении например…

– Правильно, Рубен, иначе говоря, мы должны исключить случайное падение. И тогда нам остается альтернатива: либо это самоубийство, либо убийство.

– Судя по всему, Хайме любили и товарищи по работе, и соседи. И Петронила, его жена, уверяет, что никаких денежных затруднений у них не было.

– Хорошо, – сказал Осорио, беря сигарету из пачки, предложенной Рубеном, – но недостаточно. – Он не торопясь закурил. – Как недостаточно оснований, чтобы предполагать убийство. Безусловно лишь, что обнаружен труп человека, который нес сверток, потом исчезнувший и представлявший, очевидно, интерес для кого-то, а может, и для нескольких лиц, этого мы не знаем. Знаем лишь, что содержимое этого свертка Хайме хранил у себя дома, откуда и вынес его сегодня утром.