Дима Клейн - Двойник Президента

• Название: Двойник Президента
• Автор: Дима Клейн
• Издательство: HMG Press
• Жанр: Современная проза
• ISBN: 978-1468137170 1468137174

Человек и его альтер-эго. Принц и нищий. Ученый и тень. Вечно юный, классический сюжет, не правда ли? Итак, живущие в разных странах братья-близнецы объединяются для управления крупной евроазиатской державой под условным названием «Россия». При этом один из братьев оказывается офицером КГБ, а другой — лжеученым и мечтателем-неудачником. А тут появляется и амурная тема — оба брата влюблены в международно признанную красавицу и убежденную феминистку. Страсти. Погони. Интриги. Деньги. Власть. Строго дозированное, алхимическое смешение фантазии и реальности. Наличие узнаваемых политических и прочих фигур нашего времени. Чёрно-белая кинемато-графичность и простота сюжета. Рекордно малое количество лирических отступлений и описаний природы. Быстро. Легко. Смешно. Познавательно. Иронично. Все — как в реальной жизни, только гораздо интереснее.

---

В коридоре включили синее ночное освещение.

Ошибка резидента

В бескрайнем кабинете генерал-лейтенанта Ендукидзе обстановка была сиротско-спартанской. Широкий стол с чугунным пресс-папье, чёрным телефоном и лампой под зеленым абажуром. Массивный деревянно-кожаный диван в углу. И привычный портрет Председателя КГБ Ю.В.Андропова над креслом, как обязательная чудотворная икона у изголовья постели умирающего больного.

Лейтенант Андрей Ступин слышал от сокурсников, что Аристотель Ендукидзе (также известный как Петров) чудом выжил в сталинских кадровых чистках, многажды был низвергнут и вознесен чекистской фортуной — суровой дамой в кожаной тужурке, с чисто вымытыми руками, страстным горячим сердцем и гладко причёсанной холодной головой. Был неоднократно награжден, разжалован, представлен к званиям, практически расстрелян, дважды реабилитирован, исключен из партии, восстановлен в должностях, и прочая, и прочая. Реальные персональные дела генералов спецслужб, вообще-то, редко обсуждаются на открытых партсобраниях. Поэтому, наверняка о славном пути Ендукидзе знали только в специальных органах надзора над специальными органами надзора. Да и то сильно сомневались. Поскольку рукописи, как известно, не горят, а вот служебные докладные записки и оперативные документы по личному составу — запросто.

— Хозяин, хозяин стране нужен, — развивал свою мысль генерал, расхаживая перед Андреем по кабинету и покуривая трубку, — без настоящего хозяина никуда! И надо, чтобы народ его крепко любил. Тогда и бояться, и уважать будет.

— Так точно, Аристотель Каинович, — подтянулся Ступин на казенном стуле с высокой и плоской девичьей спинкой.

— Вот вы, товарищ лейтенант, что думаете о своем будущем? Где служить Родине хотите? — неожиданно сменил тему генерал.

Как комитет госбезопасности прикажет! — привычно ответил Андрей.

— Тогда поедете в заполярный военный округ, в солнечный Норильлаг, — поморщился Ендукидзе, выколачивая трубку где-то давно подсмотренным жестом. — Да шучу я. Бросьте рапортовать. Поговорите со стариком по душам. На вас ведь, молодых офицеров, только наша и надежда! Страна через десяток годков окажется на пороге больших перемен. Надо, чтобы вы, молодые, были ко всему готовы и морально, и технически. Я, вон, к примеру, до сих пор без ваших компьютеров и факсов обхожусь, одной телефонной трубкой. Да ещё курительной, — генерал коротко хохотнул и быстро-незаметно, по-собачьи, почесал себя в паху.

— Аристотель Каинович, я бы хотел на западноевропейском направлении поработать. Похоже, скоро Берлинской стене настанет конец. Мы должны будем первые встретить врага лицом к лицу.

— Кто вам сказал эту чушь? — Ендукидзе поморщился. — А, впрочем… — он досадливо махнул рукой куда-то в сторону Кремля. — Как у вас с немецким?

— Ich lese und ich übersetze mit dem Wôrterbuch, — улыбнулся Андрей. — Читаю и перевожу со словарем, — и улыбнулся ещё шире.

— Den Scherz hat verstanden, — ответил генерал.

— Заметано! Ещё раз, что там у вас в личном деле? — он присел к столу и начал быстро листать пухлую папку с красными тесёмочками. — Так, отлично, хорошо, нормально. А это что?

— Что? — похолодел Андрей Ступин.

— У вас есть брат?

— Так точно. Есть. Мм., вернее — был, — пробормотал лейтенант.

— Что, погиб на колчаковских фронтах? Смертельно ранен взашей? — Ендукидзе пристально посмотрел ему в глаза, и во взоре его мелькнуло что-то давно забытое, пыточно-подрасстрельное.

— Да нет, Аристотель Каинович. Мы с ним просто не общаемся уже несколько лет. Я даже толком не знаю, где он.

— В советском государстве люди без вести не пропадают. Во всяком случае — в мирное время. Вы отлично всё знаете! И мы знаем.

Андрей молчал.

— Ладно, посмотрим. Поработаете пока что годик-другой в охране Второй Центральной Подземной Лаборатории (ВЦПЛ) при мавзолее Ленина. Охранять вождя всемирного пролетариата будете. Искупите свою вину доверием. Кстати, в вашем деле написано, что заболевание брата соматоформное, а не наследственное, не генетическое. Тьфу, ненавижу это нерусское, антипартийное слово! А брата забывать нехорошо, это не по-нашему, не по-советски. Свободны, лейтенант!

— Есть! — Ступин вскочил со стула, отлично выполнил команду «кругом» и вышел из кабинета.

Генерал встал из-за стола, и походил по кабинету. Потом подошел к стулу, на котором только что сидел Ступин. К спинке стула пристало небольшое блестящее птичье перо. Ендукидзе взял перо негнущимися прокуренными пальцами и подошел с ним к окну. «Воронье, что ли? — пробормотал он, щурясь на московском влажном и бледном солнце. — Да нет, не похоже. Не наше какое-то. К тому же, рыбой воняет. Хм!» Он вернулся к своему столу, достал лист чистой бумаги, прикрепил к нему перо скрепкой, что-то написал внизу и аккуратно подшил этот странноватый документ в раскрытое личное дело лейтенанта Ступина.

Блестящий чёрный телефон на столе громко зазвонил.

Плодородные поля лженауки

Маленькое ветхое историческое зданьице, чудом сохранившееся где-то на Пречистенке, изнутри выглядело вполне научно-современно — компьютеры, факсы, ксероксы. Кофемолка, опять же. Здесь размещалась знаменитая лаборатория Межотраслевого научно-технического Центра венчурных нетрадиционных технологий под руководством незабвенного Анатолия Акимова. Кое-кто и сегодня считает, что научная методология давно и безнадёжно вытеснила все другие способы достоверного познания мира. Плюньте тому лжецу в его бесстыжие глаза. В дешёвые очки. В их старомодную квадратную оправу.

После выхода из психиатрической больницы Фёдор Андреевич Ступин второй год успешно работал младшим научным сотрудником Российской Академии Наук (РАЕН) в отделе по изучению торсионных полей. Он уловлял, исследовал и приручал космическую пустоту. Уважаемые алхимики удалённосредних веков, а вослед за ними ироничный Рене Декарт называли эту священную пустоту «светоносным эфиром». Физики-марксисты, одержимые порочной идеей ползучей экспансии человеческого разума, обозвали тот же предмет «вакуумом». Суть дела от этого не меняется. Бесконечная, беспредельная и восхитительная пустота была, есть и останется пустотой. Если вы думаете, что вакуум существует где-то там, за орбитой международной космической станции «Альфа», то вы сильно ошибаетесь. Частицы космического вакуума есть буквально рядом с вами. Протяните только руку. Хвать! Что, не поймали?

Именно такие или подобные им мысли занимали узконаправленный ум Фёдора, пока он мыл лабораторные колбы, настраивал тахогенераторы и подключал литий-ионные батареи к эксклюзивному торсионному оборудованию.

— Фёдор Андреевич, как там наши поля? Вы зарплату уже получили? — послышался свежий, с вечернего мороза, голос шефа.

— Да, так себе, получил, Анатолий Евгеньевич, спасибо, — отозвался Ступин.

— Спасибо надо сказать нашим спонсорам из фонда Сороса, — ответил блестящий от снежной крошки Акимов, входя в лабораторию. — Без них наши темы уже давно бы закрылись. Кстати, вы мне сегодня не нужны. Можете идти домой.

И Анатолий Евгеньевич засвистел свою любимую «Арию тореадора», снимая пальто.

«Может, нас, действительно, пора закрывать, — думал аспирант Ступин по дороге к метро, — почти год работы, и никакого реального результата». После памятной встречи в реутовской психбольнице с Вселен Вселенычем Фёдор Ступин перечитал десятки книг о левитации, о Франциске Ассизском и Терезе Авильской, о йогах с труднопроизносимыми именами, о нуль-переходах, о нетрадиционной медицине, о психофизике и о всяком таком загадочном прочем. Видел по телевизору полеты американского фокусника Коперфильда, который парил с прекрасной дамой на руках, скользя по невидимым, неведомым нитям. Где-то там, в параллельном с Фёдором мире просто все поголовно летали — пришельцы из космоса, Бэтмэны, ведьмы, святые, йоги, отшельники, люди в состоянии транса, болгарские девушки и просто случайные прохожие, а то и вовсе никому непонятные небожители — ходили по облакам, подлётывали, вспархивали, воспаряли и перемещались. При этом все летающие опирались явно не на воздух, а на эфир (не кефир, а именно эфир), или «энергию» (какую именно энергию?), или скользили по невидимым космическим торсионным тоннелям (почему именно тоннелям, а не, скажем, дорожкам?) Ничего подобного в реальной жизни, окружающей Фёдора Ступина, пока что не наблюдалось. Опыт его знакомых показывал, что летать вообще трудно. Например, Сергей, друг его студенческих лет, так сильно влюбился в свою сокурсницу, что запросто прыгнул на спор с балкона. Понадеялся на крылья любви. Поскольку это был девятый этаж, Сергея не стало. И его девушка вышла замуж за другого, за живого. Крылья любви оказались слишком ненадежными для настоящих полетов. Другой его знакомый упал вместе с дельтапланом со стометровой высоты — попал в нисходящий поток, но остался жив. Дельтаплан только сильно поломался. Ступин долго рассматривал тот дельтаплан, трогал шарниры и раму. Вся конструкция казалась очень тяжелой и похожей на воздушную байдарку и выглядела несерьёзно. Какой-то полусамолет-полураскладушка. И тогда он понял, что надо искать людей, которые уже умеют летать, преобразовавать материю и так далее — алхимиков нового времени. Так, через какое-то время бывший студент Ступин стал изучать торсионные поля у Акимова.