Валерий Нечипоренко - Ловчий

• Название: Ловчий
• Автор: Валерий Нечипоренко
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0200-4

Где бы он ни выполнял свое очередное задание — в светском Санкт-Петербурге или в горах Средней Азии, где сражаются кланы наркодельцов, — он остается верен себе.

Он — Ловчий, профессионал, волк-одиночка.

В книгу Валерия Нечипоренко вошли два остросюжетных романа — «Охота на „жаворонка“» и «Охота на, „сову“», — объединенные фигурой главного героя, названного автором Ловчим. Ловчий не на птиц — его жертвами должны стать известный питерский журналист, владеющий компроматом на одного из представителей «сильных мира», и глава могущественной среднеазиатской группировки по торговле наркотиками.

---

Зато, похоже, «гонорар с радио» прошел на ура. Коготок завяз, скоро и птичка станет нашей.

Касаев отсутствовал долго, минут двадцать. Я даже начал прикидывать, не отправиться ли на поиски. Когда он вернулся, волосы у него были влажными, а глаза — все еще оловянными. Но язык повиновался ему вполне.

— Все в порядке, Димка. Едем ко мне домой.

Я принялся энергично отнекиваться:

— Неловко, Гарик. Да и время позднее… Как-нибудь в другой раз.

— Никаких! Не суетись, Димка, вопрос решен. Ларочка дала добро.

(Видимо, он выходил не только освежиться, но и позвонить.)

— Разве что на полчасика…

— Там видно будет!

Заманчивая перспектива — уже сегодня оказаться у него дома. Но его состояние… Нельзя наживать себе врагов в лице его домашних. Однако же мой долг — доставить его до родного порога в целости и сохранности. А там, и вправду, «будет видно».

— Кофе на дорожку?

— Давай!

Я принес две дымящиеся чашки.

— Ты произнес одно имя…

— Ларочка?

— Да. Это, видимо, супруга? В твоем голосе было столько нежности…

Его глаза подернулись сентиментальным туманом:

— Эх, Димка, знал бы ты, как она мне дорога! Мы вместе двадцать восемь лет, и, поверь, я ни разу не изменил ей даже в помыслах. Второго ноября ей стукнет пятьдесят, а она у меня все такая же красавица, какой была в двадцать. Ее бы приодеть чуть-чуть, она бы выглядела настоящей леди. Но-как быть, если все уходит на жрачку, квартиру, транспорт? — На его глаза навернулись слезы, и он с яростным стыдом смахнул их. — Да еще я, как последний подонок, пропиваю весь приработок! А ведь она могла бы что-нибудь купить для себя на эти деньги. Вот и сегодняшний гонорар хотел заныкать… — Он с силой вцепился в мою руку. — Димка, тебя не шокирует моя откровенность? Поверь, я никогда и ни с кем об этом не говорю, просто сейчас что-то накатило… А эту деньгу с радио… Даю твердое слово, будь свидетелем, что отдам Ларочке все до рубля! Ну, оставлю себе тысяч двадцать, а остальное отдам, ей-Богу! Одобряешь? — Его взгляд и молил, и требовал.

— Это по-мужски, Гарик…

— Через полтора месяца, даже меньше, у нее юбилей, а что я ей подарю? Букет гвоздик? Духи? Колготки? Это же пятьдесят, Димка! Рубеж! На своей шкуре прочувствовал.

— Твоя жена не должна остаться без достойного подарка, — отчеканил я.

— А что делать?! — Он буквально выворачивал мою кисть. — Я совестью не торгую, взяток не беру, склонности к бизнесу не имею… Я не ангел, но у меня, Димка, есть принципы, которым я не изменю даже ради Ларочки. И она это знает. И может, только поэтому до сих пор любит меня. Я не собираюсь себя ломать. С какой стати? Я такой, какой есть. Я классный журналист, репортер — профи, и горжусь этим.

Я освободил-таки свою руку из его тисков.

— Гарик, помоги мне оперативно разместить рекламу и увидишь, юбилей твоей супруги пройдет на высшем уровне.

Он вдруг вспомнил.

— Димка, хочешь — откровенно, как на духу, — сказал с блуждающей улыбкой. — Я ненавижу рекламу. Не-на-ви-жу! Я презираю ее всем своим существом. Всеми фибрами души! Ты уж не обижайся. Будь моя воля… Но ради Ларочки я возьмусь за твое дело. Быть может, сам Бог послал мне тебя… Ну, айда!

Я не стал пускаться с ним в спор.

Когда мы вышли на запруженный народом Невский, было всего полвосьмого. Вдоль проспекта носился теплый напористый ветерок. Касаев с удовольствием подставил его порывам разгоряченное лицо. Я вдруг понял, что мой спутник трезвеет так же стремительно, как перед этим опьянел. Вот и прекрасно!

— Куда ехать?

— Сосновая Поляна.

— Никогда не слышал о такой улице.

— Это не улица. Жилой массив.

— Далеко?

— М-м-м… Не центр, конечно, но место приятное.

В этот момент мимо нас прошла потрясающей красоты женщина — стройная, синеглазая, с золотыми волосами.

— Пригожа, как рожа, — вырвалось у меня.

Касаев зыркнул на меня строго, даже сердито:

— Неуместная насмешка, Дима.

— О чем ты, Гарик? Какая насмешка?!

— Ну, это твое словечко… рожа… — Он поморщился. — По отношению к хорошенькой женщине…

— Гарик, от тебя, знатока фольклора, я меньше всего ожидал такого выпада! — парировал я. — Неужели тебе неизвестно, что в южных областях России розу называют рожей? — (Эти сведения я почерпнул сегодня утром в одном из сборников.) — Следовательно, я сравнил прекрасную незнакомку с не менее прекрасным цветком.

Касаев изумленно уставился на меня:

— Ты шутишь?

— И в мыслях не было!

— Огоро-ошил… Ей-Богу не знал! То есть поговорку я, конечно, слышал, но… Значит, она имеет буквальный смысл?

— Безусловно!

— Век живи — век учись… А я-то всегда считал, что в ней заложена ирония! Один — ноль, Димка.

Да, очко я заработал честно.

Синие «Жигули», отреагировав на мою вскинутую руку, вильнули к обочине. После коротких переговоров с водителем мы расположились на заднем сиденье.

Автомобиль влился в нескончаемый поток транспорта.

— Кстати, как полное имя твоей супруги? — поинтересовался я у Касаева.

— Лариса Борисовна.

— Звонкое сочетание… Кем она работает?

Он вздохнул:

— К сожалению, Ларочка — безработная. Смех! Великолепный переводчик с английского, ощущает тончайшие нюансы текста, в совершенстве владеет технической терминологией и — безработная!

Я изобразил на своем лице неподдельное изумление:

— Но английский же — самый ходовой!

— В том-то и штука! — скривившись, как от зубной боли, воскликнул он. — Переизбыток предложений. Я регулярно пристраиваю в колонке услуг ее объявления. И что ты думаешь? За целый год — всего три звонка. Разовая работа. Однажды, правда, подыскал ей местечко. Она обрадовалась, тут же побежала… Отказали! И знаешь почему? — Мефистофелевская усмешка тронула его тонкие губы. — Возраст! Им нужен специалист не старше тридцати пяти! Идиоты! Ну я понимаю: каскадер, молотобоец, балерина — здесь да, важен, возраст. Но переводчик?! Неужели этим болванам не ясно, что опыт и мастерство приходят с годами?! Да и какой это возраст — пятьдесят!

— Нонсенс, — поддакнул я.

— А для Ларисы важен не столько заработок, сколько ощущение своей полезности, — продолжал он с затаенной болью. — Она тяготеет к общению, умеет выкладываться, любит свое дело. А ее загнали в угол, к плите, к швабре — вот где трагедия, Димка! Нет, она не жалуется, но я-то знаю ее мысли! Она считает, что у меня огромные связи, но я не пытаюсь устроить ее только из-за ложно понятой порядочности. — Он придвинулся ко мне, дыша в самое ухо: — А какие у меня связи? Я просто классный газетер! Все! Даже в застойные времена, когда нашу профессию уважали, у меня не хватало духу нажать, к примеру, на телеателье, чтобы мне без волынки починили телевизор. Я непрактичный человек, Димка! Но на колени меня не поставит никто!

Я с чувством сжал его руку:

— Гарик, ничего не могу обещать, но, возможно, «Ингоде» понадобятся услуги переводчицы с английского. Во всяком случае, наш генеральный не считает, что в пятьдесят хороший специалист годен лишь на то, чтобы собирать справки для пенсии.

— Ди-имка! — пропел он. — Хотя бы намекни Ларочке на это! Если бы ты знал, как она переживает свой вынужденный простой!

— Дай мне время, Гарик. Переговорю с генеральным, что-нибудь придумаем. Кто у тебя еще дома?

— Дочка, Яночка… И два кота — Бонифаций и Маркиз. Правда, с нами живет Ларочкина мама — Зинаида Германовна, но дачный сезон она всегда проводит у подруги в Сестрорецке. Собственно, сезон-то заканчивается. В воскресенье поеду ее забирать.

— А дочка, вероятно, уже взрослая?

— Двадцать три.

— Учится?

— В Ветеринарной академии.

— Женихи, наверное, проходу не дают?

Он помрачнел. Похоже, я ненароком задел какую-то больную струну.

— Понимаешь, Дима… Яночка — очень своеобразная натура. Глубокая, сильная, воспитанная на настоящей литературе и хорошей музыке. Она многого добьется. Я горжусь ею… — Голос его задрожал и неожиданно он круто переменил тему: — А у вас в Забайкалье уже, наверное, белые мухи летят?

Впереди показался пестрый базарчик. Я попросил водителя ненадолго остановиться.

Тот припарковался у обочины.

Касаев вопросительно посмотрел на меня.

— Скромный сюрприз… — Я выбрался из салона и нырнул в толпу.

У разговорчивой старушки я купил два вместительных и прочных пакета и, пробежав вдоль торговых рядов и ларьков, наполнил их первым, что бросилось в глаза. Сюда вошли две большие грозди бананов, по килограмму апельсинов и помидоров, палочка копченой колбасы, упаковка ветчины, коробка шоколадных конфет, коньяк, шампанское и двухлитровая емкость с малиновым лимонадом. Надеюсь, пакеты выдержат? Что-то я еще забыл… Ах да, Бонифаций и Маркиз! Я прихватил банку «Вискас» и в завершение, не торгуясь, купил у бойкой цветочницы букет красных роз.