Александр Сегень - Ричард Львиное Сердце: Поющий король

• Название: Ричард Львиное Сердце: Поющий король
• Автор: Александр Сегень
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998

Роман современного писателя Александра Сегеня рассказывает об одном из самых известных английских королей — Ричарде Львиное Сердце (1157–1199). Бесстрашный рыцарь, один из предводителей Третьего крестового похода, он не смог взять Святой Град, но имя его вошло в легенды. Он погиб от отравленной стрелы во время войны с Францией при осаде Шалю, но еще долгое время распространялись слухи о том, что он воскрешен самим Господом Иисусом Христом, и находились люди, утверждавшие, что видели короля.

---

Никогда еще в душе его не рождалось столь торжественной мелодии, и никогда еще ему не хотелось наполнять песню столь простыми, но твердыми и чеканными словами. Он продолжал в упоении:

Нас всех вел сюда Годфруа,
И он на нас — как кольчуга.
Эрмит, Бодуэн, Вермандуа —
Они нас вели сюда.

Лон-лон-ля!
Дайте нам пройти!
Не мешайте Христовой рати!
Лон-лон-ля!
Дайте нам пройти!
Прочь, Саладин, с пути!

Во второй раз припев кансоны он пел не один — несколько взволнованных глоток присоединились к его пению, а значит — кансона брала за душу, значит, не зря он так берег ее для этого мгновения и не зря не стал украшать ее никакими изысками, чем проще, тем лучше. Песня продолжала лететь над холмом Таньер-де-Льон:

Нас сбережет здесь Тампль,
И Госпиталь, и тевтоны.
И Гроб Господень где-то там.
Огнем Святым светит нам.

Лон-лон-ля!
Дайте нам пройти!
Не мешайте Христовой рати!
Лон-лон-ля!
Дайте нам пройти!
Прочь, Саладин, с пути!

Теперь уже не несколько, а многое множество голосов подхватило припев, и Ричард видел, как поют тамплиеры в белых плащах с красными крестами, госпитальеры в черных плащах с белыми крестами, немцы-тевтоны в белых плащах с черными крестами. Сердце его отчаянно колотилось. Надо было петь последний куплет:

Украсят Иерусалим
Святой Георгий и Лилия.
Орла имперского крылия
Украсят Иерусалим.

И он уже потерял свой голос, когда все до единого, все, кто стоял тут пред ним на холме, заревели припев:

Лон-лон-ля!
Дайте нам пройти!
Не мешайте Христовой рати!
Лон-лон-ля!
Дайте нам пройти!
Прочь, Саладин, с пути!

Хотелось продолжать и продолжать, но Ричард понял, что на сей раз никакой его певческой мощи не хватит, и заставил себя отречься от продолжения, резко отмахнулся рукой, гоня песенное искушение прочь, и — громко рассмеялся, так что и все засмеялись, и он видел в глазах у них неистовый прилив любви. И они не могли угомониться и еще трижды подряд пропели полюбившийся припев. И уже не они с Ричардом, а Ричард с ними, подпевая им, орал:

Лон-лон-ля!
Дайте нам пройти!
Не мешайте Христовой рати!
Лон-лон-ля!
Дайте нам пройти!
Прочь, Саладин, с пути!

Наконец огромный рыцарь в белом плаще с красным крестом на плече приблизился к Ричарду и пал пред ним на колено, держа руку на сердце:

— Верный слуга его величества — великий магистр ордена Бедных Рыцарей Христа и Храма Соломона, Робер де Сабле. Приветствую короля Львиное Сердце на Святой Земле.

Второй богатырь, с огромной рыжей бородою и в белом плаще с черным крестом, припал пред Ричардом:

— Верни шлюга его велишеств — хохмайстер ордена Пресвяти Богородиц[67], барон фон Зигенбранд. Хайль кёниг Рихард! Хайль Лёвенхерц! Хайль унфергляйхлихе кёниген Беренгария![68]

Когда и магистр госпитальеров подошел с приветствием, Ричард, сам не зная почему, вдруг вспомнил про Жана де Жизора и в беспокойстве стал осматриваться по сторонам — нет ли среди этого множества глаз, в которых сверкают отблески факелов и светится небывалое воодушевление, двух черных страшных зрачков, уходящих своими глубинами в самую глубь преисподней? Нет, их не было, и, стараясь отвлечься от мыслей о проклятом де Жизоре, Ричард вдруг громко спросил:

— Кто хочет перейти в мое войско?

— Я-а-а-а-а-а-а-а!!! — прокатилось по бурной толпе, и лес рук взметнулся вверх.

— Сколько вам платит король Филипп? — продолжал вопрошать король Англии, пользуясь отсутствием короля Франции. Старый добрый друг Филу не соизволил явиться к старому доброму другу Уино.

— Три.

— Три безанта.

— Целых три безанта.

— Целых!.. Всего лишь три безанта!

— Жалкие три безанта.

— Я буду платить вам четыре безанта в месяц. Я захватил по пути сюда полный золота сарацинский дромон. Корабль пошел ко дну возле Бейрутского мыса, а все золото досталось мне.

— Да здравствует Ричард Львиное Сердце!

— Хайль Рихарт Лёвенхерц!

— Вива Рикардо Корлеоне! Вива Беренгария ди Наварра!

— Гроб Господень, защити нас!

— Лонг лив Ричард Лайонхарт!

— Так хочет Господь!

И снова само собой покатился припев новорожденной кансоны:

Лон-лон-ля!
Дайте нам пройти!
Не мешайте Христовой рати!
Лон-лон-ля!
Дайте нам пройти!
Прочь, Саладин, с пути!

Глава двадцатая ПОД СТЕНАМИ АКРЫ

Утром следующего дня в ставке Ричарда завтракали семеро: сам король Львиное Сердце, его жена Беренгария, граф Ролан де Дрё, барон Гюи Меркадье, дон Антонио Никомедес д’Эстелья, граф Бодуэн де Бетюн и летописец Амбруаз Санном. Все пребывали в превосходном настроении, особенно Ричард, который вчера благополучно напился, ночью наслаждался любовью жены, а утром встал на удивление свежий и обнаружил всего только три прыщика у себя в паху.

— А вот эн Амбруаз, — говорил он, — уверяет, что Акра — вовсе не сарацинское слово, а греческое.

— Разумеется, — кивал летописец, — тут и сомнений никаких быть не может. Акра по-гречески означает крепость. Что, по-вашему, Акрополь? Город-крепость. Четко и ясно. Просто у сарацин есть обычай названия городов истолковывать на свой лад. Я слышал, они Антиохию. называют Антакья, и это по-ихнему что-то означает.

— Ну да, — промолвил барон Меркадье, — а Иерусалим у них Эль-Кодс.

— А Иордан — Шериат-эль-Кебир, — добавил граф де Дрё.

— А Сидон — Саида, — сказал де Бетюн.

— Да что говорить, — подытожил Амбруаз, — все города и реки они по-своему именуют. Но ведь и мы Акру переименовали в Сен-Жан-д’Акр. И ничего.

— Не мы, а госпитальеры, — поправил Меркадье.

— А мы тоже переименуем ее, — задорно воскликнул Ричард.

— Зачем? — удивился дон Антонио.

— Затем, что мы не госпитальеры, — ответил король. — Предлагаю отныне именовать Акру… М-м-м… Иерусалим-сюр-мер[69]. А?

— Прекрасно, — сказала Беренгария скромно.

— Великолепно! — воскликнул де Бетюн.

— Выпьем за Иерусалим-сюр-мер! — поднял дон Антонио чашу с легчайшим местным вином.

— Эн Ролан, — обратился Ричард к графу де Дрё, когда за новое название Акры было выпито, — прежде чем мы приступим к тщательному осмотру сил, расположенных вокруг Иерусалима-сюр-мер, я хотел бы, чтобы вы еще раз коротко рассказали мне, как развивались события с начала осады. Ведь вы, кажется, были с самого начала?

— Совершенно верно, — кивнул граф де Дрё. — Когда король Гюи летом позапрошлого года двинулся из Тира к Акре, я возглавил один из полков его немногочисленного войска. Прибыв сюда, мы расположились на восточном холме и уже через два дня решили напасть на крепость. Среди нас было много госпитальеров, которые воодушевляли нас тем, что одному из них якобы явился сам Иоанн Креститель и сказал, что теперь есть возможность совершить подвиг в честь его святой главы. А как раз наступил праздник Усекновения честной главы Предтечи Иоанна. Нам было известно, что рать Саладина находится в десяти лье к востоку от Акры, на берегах Тивериадского озера. Отринув скромность, могу сказать, что, хотя нас было очень немного, мы с отчаянной храбростью бросились на приступ и могли, могли, клянусь вам, взять Акру тогда же. Но ложное известие о том, что Саладин спустился с Галилейских гор и вот-вот ударит нам в тыл, спугнуло нас, и мы, оставив приступ, отступили к подножию Казал-Эмбера.

— На самом деле никаким Саладином и не пахло? — спросил Ричард.

— Пахло, — усмехнулся де Дрё, — еще как пахло. Он и впрямь, узнав о нашем походе, двинул войска к Сен-Жан-д’Акру, но в тот день лишь маленький передовой отряд пришел сюда, а вся огромная рать явилась только на следующее утро.

— Как жаль! — с досадой воскликнул Амбруаз.

— Да, — согласился Ричард. — Иначе бы мы сейчас не рассиживались тут, а шли прямо к Иерусалиму-сюр-терр[70].

— Да, да, — печально кивал де Дрё. — К счастью, тогда же сюда приплыли корабли крестоносцев с большим подкреплением. Иначе бы нам крышка. Саладин зажал бы нас со всех сторон и перебил, как новорожденных котят. Но, слава Богу, корабли как раз подоспели. Тысячи храбрых англичан, французов, итальянцев, фламандцев, фризов, датчан высадились на берег и устрашили своим количеством даже самого бесстрашного Саладина.

— Как раз и я тогда приплыл на одном из кораблей вместе с Жаном де Бриенном и епископом Бове, — вставил Бодуэн де Бетюн. — Конец августа, жара стояла неимоверная.

— А Конрад оставался в Тире? — спросил Ричард.