Александр Сегень - Ричард Львиное Сердце: Поющий король

• Название: Ричард Львиное Сердце: Поющий король
• Автор: Александр Сегень
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998

Роман современного писателя Александра Сегеня рассказывает об одном из самых известных английских королей — Ричарде Львиное Сердце (1157–1199). Бесстрашный рыцарь, один из предводителей Третьего крестового похода, он не смог взять Святой Град, но имя его вошло в легенды. Он погиб от отравленной стрелы во время войны с Францией при осаде Шалю, но еще долгое время распространялись слухи о том, что он воскрешен самим Господом Иисусом Христом, и находились люди, утверждавшие, что видели короля.

---

— Рассказывайте, эн Ролан, — попросил Ричард.

— Извольте. Насколько мне известно, граф Анри де Шампань не только не способствовал сплочению и единодушию в рядах крестоносцев, но, напротив того, принялся перетягивать одеяло на себя. Он не стал поддерживать ни Конрада, ни Гюи, а решил сам сделаться предводителем похода. С его появлением вражда между Монферратом и Лузиньяном вспыхнула с прежней силой. Кроме того, стали враждовать между собой немцы и французы. Немцы доселе были самыми многочисленными. Крестоносным воинством поочередно командовали то Жак д’Авен, то Людвиг фон Тюринген. Теперь же, когда французов стало гораздо больше, а войска Фридриха Барбароссы так и не пришли, французы потребовали, чтобы во главе воинства стояли только их вожди. Ландграф Людвиг заболел, отправился в свою Тюрингию и по дороге умер. Конрад, получив известие о гибели Барбароссы и немецкого войска, поспешил собирать остатки этой несчастной рати. И тогда верховным предводителем избрали Анри де Шампаня. В октябре Конрад и герцог Фридрих фон Швабен привели под Сен-Жан-д’Акр остатки армии Барбароссы, но немцам уже отводилась второстепенная роль. Французы стали главными силами под стенами Акры. Между тем еще в сентябре наши предприняли попытку захватить с моря Мушиную башню, но потерпели неудачу и потеряли сожженным один корабль. В октябре Анри де Шампань и Фридрих фон Швабен повели войска на новый приступ, но сарацинам удалось сжечь все осадные машины, и эта попытка захватить Иерусалим-сюр-мер захлебнулась в огне и крови.

Наступившая затем зима была, по всеобщему уверению, полной противоположностью предыдущей. Припасов на сей раз оказалось мало, к Рождеству начался голод, к которому добавилась заразная болезнь арнолидия, от которой распухают руки, ноги, губы, кровоточат десны и вываливаются зубы.

— И умирают? — спросила Беренгария.

— Да, и умирают, — ответил де Дрё. — Не так, как от чумы или проказы, но смертельные случаи все же довольно часты. Сам герцог Фридрих фон Швабен умер от арнолидии в январе этого года. О нем говорят много добрых слов. Под его покровительством в одном из кораблей, вытащенных на сушу, была устроена больница под управлением некоего Зигенбранда.

— Он подходил ко мне вчера с приветствием, — вспомнил Ричард. — В белом плаще с черным крестом. Назвался магистром ордена Пресвятой Богородицы.

— Да, — кивнул де Дрё. — Такой орден создан здесь, под Сен-Жан-д’Акром. Даже получена папская булла, удостоверяющая и охраняющая его.

— Чудеса! — усмехнулся король Англии. — Зегенгейм образовал первый тамплиерский орден. Зигенбранд — первый немецкий.

— Разве не Гуго де Пейн создал орден тамплиеров? — удивился Бодуэн де Бетюн.

— Странно, что вы не знаете, — пожал плечами Ричард. — Действительно, Гуго де Пейн основал орден Храма Соломона и был истинным создателем огромной тамплиерской империи. Но зачаток ордена и название появились раньше, еще при Годфруа Буйонском. Правда, орден графа Зегенгейма просуществовал очень недолго, чуть больше года, кажется. Так что же, орден Зигенбранда имеет какой-то вес?

— Вес у них небольшой, — ответил де Дрё. — В основном это пилигримы из Любека и Бремена. Да и вообще, немцев здесь осталось мало, для них сей поход оказался полностью неудачным. Правда, недавно сюда прибыл с новыми немцами Леопольд Австрийский, но о былом своем представительстве в крестоносном воинстве тевтонам остается только вспоминать.

В эту минуту в распахнутый шатер короля Англии вошел рыцарь Гийом де Летанг, коего посылали к Филиппу-Августу, и сообщил, что король Франции готов принять в своей ставке Ричарда Львиное Сердце. Закончив завтрак, Ричард со своей свитой, простившись с Беренгарией, отправился в расположение старинного друга, а ныне, скорее всего, недруга. Несмотря на это, войдя в шатер Филиппа, он кинулся к нему в объятия:

— Дорогой мой Филу! Как я соскучился по тебе!

— Вот как? — холодно отвечал король Франции. — Отчего же в таком случае ты столь долго плыл сюда? Второй месяц пошел с того мгновения, как мы расстались с тобой в Мессине.

— Ты же знаешь, я завоевывал Кипр, — отвечал Ричард. — Нельзя было оставлять этот предательский остров у себя в тылу. Теперь он наш.

— В смысле — твой и мой?

— Хм… Я оставил там хозяином Гюи де Лузиньяна. И коннетабля тамплиеров Робера де Шомона. О! Граф Анри, и вы здесь, — заметил Ричард приблизившегося к нему графа Шампанского. — Наслышан о ваших подвигах. Стало быть, вы теперь возглавляете наш крестовый поход?

— Полагаю, отныне мы втроем будем возглавлять его, — отвечал Анри де Шампань. — Я не могу верховодить при таких монархах.

— Пожалуй, пожалуй… — пробормотал Ричард. — Каково на сегодня положение дел? Мне хотелось бы сразу все знать.

— Вы можете не беспокоиться и покамест отдыхать, — молвил Филипп-Август. — Полагаю, вашему войску не суждено участвовать во взятии Сен-Жан-д’Акра.

— Я решил переименовать Сен-Жан-д’Акр в Иерусалим-сюр-мер, — беззаботно сказал Ричард, будто не поняв сказанного королем Франции. — Правда, здорово? Неплохо придумано, согласитесь.

— Иерусалим-сюр-мер? — усмехнулся Филипп-Август. — Несколько напыщенно. Сен-Жан-д’Акр привилось, это название вошло в плоть и кровь всех, кто вот уже два года осаждает неприступную крепость.

— Стало быть, в твою, Филу, кровь и плоть оно еще не успело войти, и ты можешь спокойно именовать Акру по-моему, — засмеялся Ричард. — Ведь не станешь же ты утверждать, что и ты торчишь тут два года. Да! Так почему, вы говорите, мне не суждено участвовать во взятии Сен-Жан-д’Акра? Потому ли, что я буду брать Иерусалим-сюр-мер?

— Нет, не поэтому, ваше величество, — отвечал Анри де Шампань. — А потому, что город уже висит на волоске.

— Да-а?!! — удивился Ричард. — Уж не на рыжевато-золотистом ли волоске короля Франции?

— Нет, — не принимая игривого тона Ричарда, ответил Анри.

— Разрешите доложить вам, ваше величество, что, покуда вы воевали на Кипре, мы здесь построили небывалые осадные машины, башни, тараны, метательные орудия. Мы устроили подкопы под все основные укрепления защитников крепости. Необыкновенное воодушевление царит в сердцах крестоносцев. Все это ужасает сарацин, и они уже готовы вести с нами переговоры о сдаче крепости.

— Кроме того, — продолжил Филипп-Август, — весной прежний гарнизон Сен-Жан-д’Акра после долгих уговоров Саладина, который и слышать не хотел о смене, добился все же того, что смена была произведена. В итоге вместо доблестных, но уставших прежних защитников эмир Каракуш получил свежих, но бестолковых, а к тому же еще и трусливых. Полагаю, Каракуш и сам готов уже говорить о добровольной сдаче города.

Филипп-Август и Анри де Шампань как-то очень уж заговорщически переглянулись, и, перехватив их взгляд, Ричард вдруг понял, откуда ветер дует. Они опасаются, что, узнав о его прибытии, сарацины и впрямь захотят выдвинуть условия добровольной сдачи города.

— А, так мне, стало быть, можно и не задерживаться тут, — произнес Ричард с улыбкой. — Вы докончите дело, а я тем временем отправлюсь прямо на Иерусалим.

Король Франции и временный верховный главнокомандующий крестового похода вновь переглянулись.

— Нет, Уино, — сказал Филипп, — так не годится. Это будет нечестно. Столь же нечестно, как предлагать моим людям четыре безанта вместо трех моих и переманивать их в свое войско. Что за дурацкое представление ты устроил вчера на своем холме?

— Я радовался, что наконец прибыл в Святую Землю, вот и все, — пожал плечами Ричард. Его подмывало развернуться и уйти.

— Вы вновь привезли сюда кощунственное знамя, — раздался голос за спиной. Оглянувшись, король Англии увидел знакомую личность, епископа Филиппа Бове.

— Приветствую вас, ваше преосвященство, — поклонился он. — Благословите.

— Благословляю, сын мой, — перекрестил Ричарда епископ. — Но заявляю при этом: ежели вы, ваше величество, явились сюда, чтобы сеять в рядах пилигримов разврат и пьянство, вам лучше сейчас же вернуться на Кипр. Говорят, вам там очень понравилось. Вы обзавелись женой и провели на острове язычников и схизматиков медовый месяц. Не так ли?

— Совершенно верно, ваше преосвященство, — кивнул Ричард.

— Кстати, — продолжал епископ, — вы помните о клятве, данной вами королю Франции, что всякая добыча этого похода будет разделена меж вами пополам? Вы собираетесь отдавать ему половину Кипра?

— Я завоевывал Кипр не для себя, а для короля Иерусалимского, — пробормотал Ричард несколько неуверенно.

— Зачем же вы в таком случае оставили там свою тень, тамплиера Робера де Шомона? — сурово спросил епископ.

— Хорошо, хорошо, мы обсудим это с Филиппом-Огюстом позже, — прокряхтел король Англии, чувствуя, как утреннее хорошее настроение растаяло без следа. — Уверяю вас, отец Филипп, — сделав над собой усилие, он, приложив руку к сердцу, поклонился епископу, — что я испытываю к вам несравненное уважение как к одному из тех, кто в первых рядах явился сюда, под стены Сен-Жан-д’Акра, и я обещаю, что никакого разврата и пьянства в моем лагере не будет.