Александр Годов - Дьявольская радуга

• Название: Дьявольская радуга
• Автор: Александр Годов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Полная чистовая версия книги «Двери в черную радугу»

Роман — попытка связать тему экзорцизма с темой симуляции реальности. В главного героя вселяются демоны и разбивают его сознание на множество осколков. Каждый осколок — отдельный мир, управляемый бесом. И герою предстоит пережить множество чужих жизней и испытать на собственной шкуре гнев невероятных монстров. В романе три сюжетных линии — линия Первого, линия Пятого и линия Седьмого.

Авторское предупреждение: текст содержит сцены насилия. Поэтому не советую читать впечатлительным людям. Также читателю потребуется напрягать мозги: попаданцев, эльфов, драконов, бесстрашных гладиаторов и прочей херни не будет.

Для того, чтобы быстрее прочувствовать атмосферу романа, вы можете скачать специально написанный для этого музыкальный альбом.

Пиратам: если будете выкладывать текст в библиотеку, то, пожалуйста, оставьте эту аннотацию полностью (с указанием ссылки на альбом). Также прошу не делать эту уебанскую зеленую обложку под говно-серию «Магия для девочек» говно-издательства «Альфа-книга». Большое спасибо.

E-mail: [email protected]

Примечание залившего: С удовольствием выполняю просьбы автора.

---

Стоп! В голове словно что-то щелкает. Труп не воняет! Даже кровью не пахнет!

— Вы что-нибудь чувствуете? — спрашивает Коля.

Сергей Михайлович переглядывается с Аленой, потом вздыхает полной грудью и говорит:

— Я ничего не чувствую.

— Я тоже! — поддакивает Алена.

— Вот именно, — говорит Коля. — Даже кровью не пахнет. Странно как-то.

Из квартиры алкоголика слышится крик боли, сменяющийся плачем.

Вздрогнув, Коля инстинктивно делает шаг назад от трупа и, не моргая, смотрит на металлическую дверь соседа. Ручка медленно поднимается вверх, потом — вниз. Плач не смолкает. Кто-то кричит, надрывает голосовые связки.

Коля проглатывает комок в горле. В квартире соседа никого нет. Мертвая голова жены алкоголика не может орать от боли.

Но кто тогда дергает ручку?

— Надо помочь, — говорит Сергей Михайлович, но не спешит к двери. На лице отражается целая гамма чувств: страх, желание прийти на выручку. Однако что-то удерживает старика на месте.

Крик смолкает. Тишина давит на нервы. Коля слышит удары собственного сердца. Тук-тук-тук. Звук такой же, как при ударе молота о наковальню.

Соседский замок щелкает, и дверь беззвучно открывается. Коля замирает. Воображение рисует, как из квартиры Владимира выбегает маньяк. В одной руке урод держит окровавленный нож, в другой — отрубленную голову жены алкоголика. Маньяк обязательно будет высоким. Метра два, не меньше. Этакое воплощение Майкла Майерса.

Но никто из квартиры не спешит расправиться с людьми. Дверь касается металлического щитка; тьма, таящаяся за порогом, не дает разглядеть, что же творится в квартире.

Сергей Михайлович достает из-за пазухи пистолет. Брови Коли ползут вверх. Старик пришел к нему в дом с оружием, а он и не заметил! И куда смотрела Алена?!

Старик облизывает губы, наводит пистолет на тьму и громко спрашивает:

— Есть кто живой? — Вопрос повисает в воздухе. — Еще раз спрашиваю: есть кто живой?

В ответ молчание.

— В квартире никого нет, — говорит Коля. — Я проверял.

— Включи свет в коридоре, — заявляет старик.

— Что? — переспрашивает Коля.

— Свет, говорю, включи.

— Нет.

Старик отрывает взгляд от соседской квартиры и переводит его на Колю. Смотрит так, словно хочет стереть в порошок. Ничего не говоря, Сергей Михайлович сам подходит к двери, шарит левой рукой в темноте, нащупывает выключатель.

— Света нет, — говорит он и отступает на два шага от порога.

— Отойдите от двери, — просит Коля.

Сергей Михайлович кривит губы в презрительной улыбке, опускает пистолет и поворачивается к нему.

— Ты думаешь, я такой тупой? — вдруг спрашивает он.

— Нет. Но…

— Какие «но»? Ты кретин?

Коля ощущает, как лестничная площадка вокруг него сжимается. В ноздри бьет запах абрикосов, но он настолько резкий, что режет в животе. Свет на площадке становится более ярким и резким. Приходится жмуриться.

— Ты кретин? — повторяет Сергей Михайлович. Его голос меняется. Становится более низким, неприятным.

— Успокойтесь, я просто… — начинает Коля.

— Заткни хлебало, молокос! — кричит Сергей Михайлович. — Ты думаешь, я боюсь?! А? Думаешь?!

Коля вытягивает вперед правую руку и как можно спокойнее говорит:

— Сергей Михайлович, простите. Я не хотел вас обидеть. Я просто…

— Что «просто»? Ты считаешь меня идиотом. Непроходимым тупицей! Остолопом! Считаешь, что я поверил в твою байку про этого алкоголика? А?

Нахмурившись, Коля не понимает, какая муха укусила старика. Запах абрикосов становится сильнее. Резь в животе не слабеет.

— Хочешь, я трахну Алёну? — спрашивает Сергей Михайлович.

Алена, до того просто молчавшая, всхлипывает, зажимает рот ладонью. Старик не дает Коле шанса защитить жену. Он наводит пистолет на неё и нажимает на спусковой крючок. Звук выстрела оглушает. Коля вздрагивает и поворачивает голову в сторону жены. Время как будто замедляется — секунды растягиваются в минуты.

Но вот взгляд падает на Алену. Она лежит на полу и зажимает двумя руками рану на горле, из которой хлыщет кровь. Она пытается что-то сказать, но доносится лишь бульканье. За несколько секунд крови становится нереально много.

— Все равно она была плохой женой, — говорит старик.

Коля молчит, ноги подкашиваются, он падает на колени.

Что делать?!

Как спасти Алёну?

Коля дрожащей рукой касается горла жены.

— Я могу убить и твою сладенькую девочку. — Теперь голос старика лишен эмоций, словно говорит бездушный робот, а не человек. — Твоя дочь не должна видеть маму в таком состоянии. Ей надо помочь.

Вздрогнув, Коля понимает, что хочет сотворить старик.

Маша. Нельзя дать этому ополоумевшему придурку убить дочь. Коля бросает последний взгляд на Алену, осознает, что жену он вполне может бросить (её все равно не спасти), и собирает силы в кулак.

Надо действовать быстро и неожиданно. Старик не должен ничего успеть понять.

Раз, два, три!..

Коля вскакивает на ноги, бросается в коридор собственной квартиры и закрывает за собой дверь. Старик не успевает даже прицелиться…

…Николай замотал головой в попытке прогнать видение. С трудом, но образы гасли.

От нахлынувших воспоминаний заныло в груди. К горлу подкатил комок. Каждый раз возвращавшаяся память приносила боль и черную тоску. Уж лучше ничего не вспоминать! Лучше и дальше оставаться полуживым куском прогнившего мяса. Лучше наслаждаться расплавленной пластмассой! И пусть образы из прошлой жизни гниют на задворках памяти.

Тяжело вздохнув, Николай мысленно одернул себя. Нет. У него появился шанс увидеть дочь. Живую дочь! А он вместо того, чтобы забрать Машу, рефлексирует. Видите ли, воспоминания мешают! Бред!

Необходимо продолжить путь. Остается лишь сделать последний рывок.

Поправив лямки рюкзака, Николай двинулся дальше. Между тем, в покосившихся и полуразрушенных домах что-то изменилось. Вот только что, он не мог понять. Запахло жженой резиной и гнилью. Николай поймал себя на мысли, что солнце светило уже не так ярко. Светило не по-весеннему. В небе изредка плясали электрические разряды. И это говорило о том, что дальше — дороги нет. Николай вздрогнул. Город не отпускал. Вполне возможно, что через несколько метров путь приведет его к чертовому колесу или к мусорной горе.

«Не бойся, — сказала Алена. — В этот раз у тебя все получится».

Николай кивнул. Хотелось верить, что получится.

Он опустил голову и уперся взглядом на дорогу, стараясь не обращать внимания на запахи и звуки электрических разрядов.

Не подведи, голос!

С богом!

Первый

Проснулся он от боли в теле. Ломило всё, что могло ломить. Пальцы не слушались, в пояснице стреляло. Одно утешение — раненная нога онемела. Прокляв этот чертов свихнувшийся мир, Сергей попытался подняться, но проще было прогрызть в полу дыру.

Черт! Черт! Черт!

Тропов мысленно досчитал до десяти. Нельзя нервничать. Злость не поможет. Словно в ответ забурчало в животе. Покушать не мешало еще вчера. Сколько он не ел? Два дня? Три? Выходит, что так. С такими темпами и сдохнуть можно.

Сколько Сергей не пытался встать, но ничего не получалось. Тело не слушалось. Каждый удар сердца отдавался болью в лопатках и груди.

Тропов закрыл глаза и сжал губы. Ему не протянуть этот день без помощи. Если вчера еще был шанс обойтись собственными силами, то сегодня — нет. В этом доме должна быть еда! Должна! Но ему не повезло в очередной раз. Сергей всхлипнул. Не получится обыскать дома, чтобы найти пищу. Не получится! Он встать не может, не говоря куда-то пойти.

Остается только…

Нет! Тропов отогнал противную мысль. Нет!!

Остается надеяться на помощь Тани. Только она может спасти его. Нахмурившись, Сергей молча согласился с собой. Таня — последняя надежда. Как только он наберется сил, то размажет череп девчонки, вырвет сердце и съест его. Тем более ждать оставалось всего ничего — этот день. Голос говорил, что завтра всё изменится.

Сергей собрал всю волю в кулак, поднял с пола палку, оперся об нее и попробовал встать. Колени задрожали, раненная нога заколола. С трудом Тропов поднялся. Крупные капли пота скатывались по лицу, из горла вырывался отрывистый хрип.