Ян Райнис - Стихотворения Пьесы

• Название: Стихотворения Пьесы
• Автор: Ян Райнис
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1976

Поэзия Райниса стала символом возвышенного, овеянного дыханием жизни, исполненного героизма и человечности искусства.

Поэзия Райниса отразила те великие идеи и идеалы, за которые боролись все народы мира в различные исторические эпохи. Борьба угнетенного против угнетателя, самопожертвование во имя победы гуманизма над бесчеловечностью, животворная сила любви, извечная борьба Огня и Ночи — центральные темы поэзии великого латышского поэта.

В настоящее издание включены только те стихотворные сборники, которые были составлены самим поэтом, ибо Райнис рассматривал их как органическое целое и над композицией сборников работал не меньше, чем над созданием произведений. Составитель этого издания руководствовался стремлением сохранить композиционное своеобразие авторских сборников. Наиболее сложная из них — книга «Конец и начало» (1912) дается в полном объеме.

В издание включены две пьесы Райниса «Огонь и ночь» (1918) и «Вей, ветерок!» (1913). Они считаются наиболее яркими творческими достижениями Райниса как в идейном, так и в художественном смысле.

Вступительная статья, составление и примечания Саулцерите Виесе.

Перевод с латышского Л. Осиповой, Г. Горского, Ал. Ревича, В. Брюсова, C. Липкина, В. Бугаевского, Ю. Абызова, В. Шефнера, Вс. Рождественского, Е. Великановой, В. Елизаровой, Д. Виноградова, Т. Спендиаровой, Л. Хаустова, А. Глобы, А. Островского, Б. Томашевского, Е. Полонской, Н. Павлович, Вл. Невского, Ю. Нейман, М. Замаховской, С. Шервинского, Д. Самойлова, Н. Асанова, А. Ахматовой, Ю. Петрова, Н. Манухиной, М. Голодного, Г. Шенгели, В. Тушновой, В. Корчагина, М. Зенкевича, К. Арсеневой, В. Алатырцева, Л. Хвостенко, А. Штейнберга, А. Тарковского, В. Инбер, Н. Асеева.

---

В трагедии затронут целый ряд социальных, философских и нравственных проблем. Автор акцентирует внимание на проблеме подлинно гуманных отношений между людьми, выдвигает идею поиска нового гуманизма.

Когда началась первая мировая война, Райнис посвятил несколько пьес теме борьбы с вековым врагом латышского народа — немцами. Народная песня о сестре, которую сваты увозят от братьев на чужбину, положила начало пьесе «Ворон» (в 1917 году написана, издана в 1920-м). Однако в отличие от народной песни, сдобренной юмором, в произведении Райниса нет ничего забавного, наоборот — это мрачное повествование о девушке, которую похитил и увез с собой на чужбину жестокосердый Чужеземец. В пьесе изображены старинные свадебные обряды — умыкание невесты, попытки ее освобождения, погоня за похитителями. Это динамичная экспрессивная пьеса с весьма сложной символикой.

Страдания трудового народа под игом рабства отображены в пьесе «Играл я да плясал» (1915 год, опубликована в 1919 году). Сюжет ее опять-таки народный. В его основе — сказка о неком Господине, который выходит из могилы, чтобы в брачную ночь отобрать у крестьянина невесту. Он выпивает у девушки три капли крови и вместе с ними отнимает жизнь. Песенник Тот спускается со своей волшебной песней в царство теней, вернуть Лелде к жизни. Тот претерпевает множество испытаний и, наконец, вместо отнятой у девушки крови, отдает собственную. Лелде спасена, однако сам герой погибает, но, погибая, завещает народу беречь Лелде — Латвию. Песня Тота — лишь отзвук песни вечности, из которой его песня вышла и в которую снова возвращается. В образе героя поэт воплотил свои представления об истинно народном певце, мечтателе, борце за справедливость. Тот умирает, но песня его остается людям. У этой песни три жизни:

Та, что была,
Та, что есть,
Та, что пребудет вечно.

(Перевод Л. Осиповой)

В Швейцарии Райнис встретил весть о революционных событиях в России. Райнис был тесно связан с латышскими коммунистами, которые активно участвовали в борьбе за создание молодой советской республики. Среди этих людей было немало бывших участников революционных событий Пятого года. Друг юности поэта, глава первого правительства латышской советской республики (1919) Петер Стучка, сестра поэта и жена Стучки — Дора, Паул Дауге, один из самых проницательных и серьезных исследователей райнисовского творчества. Когда в 1918 году советское правительство обратилось к поэту с просьбой разрешить издание его произведений в молодой советской республике, Райнис искренне обрадовался:

«Это свидетельствует о том, что пролетариат инстинктивно понимает главное: поэзию вообще и особенно жизненные возможности пролетарской поэзии, существующей только в высшей свободе, которую гражданский мир никогда не мог ей предоставить, ибо сам был основан на несвободе. Это свидетельствует и о том, что пролетариат понимает, что душа поэзии заключена в индивидуальности, ровно как и в народе, и что содержание поэзии составляет дух времени, который подготавливает через прошлое и настоящее чувства человека будущего. От латышского пролетариата я ожидаю и то, что он сумеет создать для нас Латвию, в которой обретет себя душа моей поэзии».

В тяжелые года войны и позже, в годы общественных преобразований надеждой Райниса была «свободная Латвия — в свободной России»

Однако ход истории все повернул иначе.

Когда наконец в 1920 году поэт вместе с женой вернулся на родину, в Латвии установилась буржуазная республика. Возвращаясь на родину Райнис и Аспазия были полны надежд и творческих замыслов. С собой Райнис вез целый ряд произведений: почти законченный сборник стихотворении «Три круга», в который вошли первые три книги «Пяти эскизных тетрадей Дагды» — «Addio, bella!» «Вещание змеи», «Домой» (1920), наброски трагедий «Илья Муромец», «Стенька Разин», «Иманта», «Кай Гракх», «Александр», «Вечность» и другие.

Девятого апреля Райниса встречали в Даугавпилсе, десятого в Риге. Эти встречи превратились во всенародный праздник. В речи, произнесенной по случаю возвращения, поэт сказал:

«Вот я и вернулся на родину, чтобы почерпнуть новые силы и продолжить работу, которую я делал до сих пор… Латвия должна стать подлинно свободным государством, где не будет никакого угнетения, никаких ограничений свобод, где не будет неволи и рабства».

Он сразу же включился в активную общественную деятельность, отстаивая в рамках буржуазного парламентаризма демократические и социалистические идеалы. Одно время он работал в Департаменте искусств, потом директором Национального театра. Под его руководством в театрах республики был осуществлен целый ряд серьезных и интересных постановок из мировой классической и оригинальной национальной драматургии.

Приблизительно около года поэт был министром просвещения. В его компетенции находились все мероприятия культурной жизни Латвии. Райнис энергично принялся за дело демократизации школы. Он убежденно и последовательно отстаивал права национальных меньшинств, в частности, живших в Латвии белорусов.

В 1926 году поэт был приглашен в Советский Союз для участии в проходившей в Минске конференции, посвященной реформе белорусской орфографии. Он являлся также председателем Общества культурных связей с Советским Союзом. На вечере в честь основания Общества Райнис сказал, что новая Россия уже заявила о себе в литературе, искусстве, науке, что Европа учится у нее и что латыши не должны отставать.

Однако понадобилось совсем не много времени, чтобы поэт начал понимать, что его борьба с реакцией будет гораздо сложней и продолжительней, нежели это казалось поначалу. В 1920 году он делает дневниковую запись. «Сколь, однако, мелка и незначительна наша латышская жизнь».

Трудно давалось ему и собственное творчество. Запись от 2 февраля 1923 года:

«С тех пор, как вернулся на родину, вся прежняя жизнь и налаженный порядок нарушились… Новое содержание для нее еще не найдено. Все записные книжки запущены: ни набросков, ни дневниковых записей, ни размышлений, ни бесед — ничего записать не удается. Много затрачено труда, впечатлений много, переживаний тоже. И все это потеряно. Три долгах года длилось праздничное угощение по случаю встречи, которое окончилось тяжелым похмельем. А теперь вот болит голова, куда идти, что делать не ведаю!»

В 1925 году Райнису пришлось покинуть место директора Национального театра из-за интриги правящей партии. Пришлось отказаться также и от деятельности на поприще просвещения, хотя на протяжении всего последнего десятилетия жизни для демократически настроенной части латышских учителей он продолжал оставаться самым близким по духу художником.

Незадолго до возвращения на родину Райнис писал, что его не пускают туда, где он мог бы принести пользу, кое-чего добиться. И тем не менее, несмотря на все трудности и переживания, всегда помогало поэту его несокрушимое, неистребимое «И все-таки». «И все-таки» у Райниса не могли отнять его внутренний духовный мир, свободную исследовательскую мысль, творчество. Этот дух, говорил Райнис, есть то, что изменит старый порядок, этот дух присутствует в самой революции. «Он мое оружие, и мне его еще вполне хватает. Я вынужден отказаться от скорой, незамедлительной победы, однако, поскольку народ и человечество живы, у меня есть время. Я не увижу плодов этой победы, но они несомненно будут. Поэтому стоит работать, созидать и отражать натиск бед».

Первый проведенный на родине год нашел свое отражение в сборнике «Серебристый свет» (1920), который Райнис многозначительно назвал «Фата-моргана года моей родины». «Серебристый свет» вышел как вторая часть «Пяти эскизных тетрадей Дагды», первоначально называвшихся «Романом в стихотворениях». После объединения всех тетрадей и включения в них «Дочери луны», все сборники получили название «Пять эскизных тетрадей Дагды». В единое целое их соединил лирический герой, революционер-эмигрант Дагда. В сборнике «Дочь луны» (1925) Райнис устами своего лирического героя уже прямо говорит о необходимости покинуть родину, о поиске подлинных идеалов гуманности, о необходимости возрождения к новой жизни и новому творчеству.

В трагическом аспекте разработана легендарно-историческая драма «Илья Муромец» (1923), созданная по мотивам русской былины. В трактовке Райниса Илья Муромец — представитель славного героического русского рода, идущий за старейшими и сильнейшими — Святогором и Микулой. Вместе с тем Илья Муромец символизирует поколение, к которому принадлежит сам Райнис. То поколение, которое не сумело до конца разрубить тугой узел социальных противоречий. Это «второе поколение», расколотое внутренними противоречиями, остановилось на полпути, вслед за ним шло третье поколение молодых, и победили они, ибо «сын сильнее отца, утро мудренее ночи».