Василий Горъ - Нелюдь

• Название: Нелюдь
• Автор: Василий Горъ
• Жанр: Фэнтези

---

Я ударил. Изо всех сил: клюв, перебив позвоночник, пробил горло и выглянул между ключиц. Замерев хорошо если на расстоянии ладони от испуганного лица сестры.

Она вытаращила глаза, вырвала кисти из захвата, уперлась руками в грудь насильника и попыталась его оттолкнуть. Куда там — тело обмякло и… мне пришлось приложить все силы, чтобы уронить его на пол…

— Сзади… — одними губами произнесла Ларка, и я упал. На нее. Чтобы уйти от удара в спину.

Меч просвистел выше. И я, скатившись на пол, лягнул сапогом в оказавшееся рядом колено. А когда атаковавший меня мужик начал клониться вперед, взметнулся вверх и ткнул его пальцами в глаза…

— Па-а-аскуда-а-а… — протяжно завыл он, выронил клинок и закрыл лицо руками.

В количестве и внешнем виде перстней, «украшающих» его пальцы, была какая-то неправильность. Поэтому, сместившись в сторону, я отправил его не к Двуликому, а в долгое-долгое забытье. Потом заметил шевеление у двери и подобрал с пола клевец: надо было упокоить недобитков. И разобраться с метателем ножей…

Глава 23. Баронесса Мэйнария д'Атерн

Третий день второй десятины третьего лиственя.

…Капелька крови, сорвавшаяся с клюва чекана, падает мне на грудь и расплывается по коже безобразным красным пятном. А на отточенном острие начинает набухать вторая.

Почти задохнувшись от смрадного выдоха в лицо, непонимающе таращу глаза на окрашенный алым кусок стали, возникший в горле насильника. Снова дергаюсь, рвусь из последних сил… и вдруг понимаю, что мои руки свободны!

Изо всех сил упираюсь руками в его грудь, скольжу пальцами по потной и покрытой густым волосом коже, пытаюсь оттолкнуть наваливающееся на меня тело и чувствую, как меня вдавливает в ложе.

Не хватает воздуха…

Судорожно вдыхаю, слышу жуткое клокотание в его груди и натыкаюсь взглядом на льющуюся из его рта струйку смешанной с кровью слюны…

Меня передергивает от омерзения. Бьюсь, пытаясь сдвинуть колени, и вдруг ощущаю, что навалившийся на меня мужик начинает валиться в сторону!

Толкаю… Яростно, на выдохе… И вижу, как из-за его спины возникает забрызганное кровью лицо Бездушного…

Несколько мгновений не верю своим глазам. Потом начинаю открывать рот, чтобы заорать от счастья, и вдруг замечаю расплывчатую тень за его спиной…

Взгляд выхватывает тусклую серую полосу, только-только устремляющуюся вперед, и я выдыхаю:

— Сзади…

Широченная шея с чудовищно вздутыми венами летит мне в лицо. Небритый подбородок больно бьет в нос, и я на пару мгновений слепну от боли…

Перед глазами мелькают разноцветные пятна, а из глаз сами собой льются слезы.

Пытаюсь вдохнуть… Чувствую, что тяжесть, придавливавшая меня к ложу, куда-то исчезла. Потом откуда-то издалека слышу жуткий хруст и истошный крик:

— Паскуда-а-а!!!

Смахиваю с лица слезы, таращу глаза, чтобы хоть что-то видеть, и чувствую, что мои губы расплываются в дурацкой улыбке: Кром жив! Он стоит на ногах. А тот мужик, который пытался ударить его мечом, клонится вперед. И прижимает грязные пальцы с обломанными ногтями к лицу, изгвазданному кроваво-красной кашицей.

Мелькает кулак Меченого — и мужик падает на пол, как подрубленный.

«Добей!!!» — шепчу я и прикусываю губу — Кром, наклонившись, поднимает с пола свой чекан. И коротко бьет им по чьему-то черепу…

… Некоторое время тупо смотрю, как он добивает раненых, а потом вдруг начинаю чувствовать все усиливающееся жжение в разбитых губах.

Прикасаюсь к ним пальцами и ужасаюсь: они опухли и превратились во что-то жуткое.

Через вечность вспоминаю про разбитый нос, аккуратно ощупываю его и облегченно вздыхаю: он не сломан. Хотя и основательно разбит.

«Заживет…» — мелькает на краю сознания.

Приподнимаюсь на локте, убираю с лица слипшиеся волосы… и натыкаюсь взглядом на свою обнаженную грудь, заляпанную кровью и слюнями.

Непонимающе пялюсь на обрывки нижней рубашки, приклеившиеся к животу, и вдруг понимаю, что вижу себя всю!!! От груди и до середины бедер…

Вспыхиваю. Жмурюсь… Запоздало понимаю, что надо чем-нибудь прикрыться, и вспоминаю, что лежу на плаще… Прикрываю рукой грудь, вскакиваю… чувствую боль в подвернувшейся стопе…

Взгляд натыкается на бьющийся в агонии труп под моими ногами, а потом в затылке вспыхивает солнце…

… С трудом открыв глаза, я увидела над собой бледное, как полотно, лицо Крома. И его пальцы, сжимающие кусок тряпки, намазанной чем-то грязно-желтым.

Ощущения пришли потом — когда тряпка коснулась моего лица и осторожно нанесла мазь на верхнюю губу: у меня закружилась голова, начало саднить в затылке и неприятно жечь внутреннюю поверхность правого бедра.

— Вы упали и ударились головой… — глухо буркнул Меченый.

Я вспомнила, как и зачем вставала… и почувствовала, что сгораю от стыда: он видел меня голой! И не только видел, но и… — ощущения в бедре многократно усилились, и я, дико перепугавшись, рванулась изо всех сил и ткнула пальцами в… плотную повязку, сдавливающую верхнюю часть ноги!

— Ножом зацепили. Когда резали шоссы… — увидев ужас в моих глазах, буркнул Бездушный. — Кровило… Сильно… Перевязал…

Я закрыла глаза и закусила губу, чтобы не застонать. Она тут же полыхнула болью, а рот наполнился омерзительной горечью.

Кром возмущенно зашипел:

— Ну-у-у!!! Губы ж разбиты!!!

«Разбиты?» — мысленно повторила я и зажмурилась…

— С-сука!!! Кусаться вздумала?! — с лица мужика в некогда роскошном коралловом жиппоне мгновенно пропадает улыбка, а перед моими глазами мелькает смазанная тень…

Удар… Голову отбрасывает назад… А откуда-то издалека раздается клацанье зубов…

Запоздало понимаю, что зубы — мои. Ужасаюсь. Пытаюсь удержать равновесие и не успеваю перехватить тянущуюся ко мне руку…

Падаю на ложе… Слышу хруст рвущейся ткани и вижу, как разлетаются в разные стороны крючки от камзола…

Понимание того, что меня чуть было не ссильничали, резануло душу, как острый-преострый нож, напрочь вымело из нее все мысли. И… почти ослепило меня яркими, как вспышка факела в ночи, ощущениями: я снова чувствовала пальцы, сминающие грудь и бедра, ощущала смрадный запах из перекошенных ртов, видела похотливые улыбки и обещающие взгляды. Мою кожу жгли пятна крови и слюны, а спину давили складки плаща, в который меня вминали…

Я закрыла глаза руками и, почувствовав запах его пота, разрыдалась…

… Слезы лились сплошным потоком, но успокоения не приносили: чем дальше, тем более грязной я себя ощущала. И тем сильнее мне хотелось умереть. А когда я вспомнила, что сама открыла дверь этим зверям, то почувствовала себя никчемной и никому не нужной.

— Все уже закончилось… — донеслось до меня откуда-то издалека.

А потом к пальцам прикоснулось что-то мокрое и холодное.

— Давай, я помою вам руки?

Его слова прошли мимо меня — я дрожала, как осиновый лист, и пыталась спрятаться от своих мыслей…

…- Ну, вот и все… — донеслось до меня через вечность. — Сейчас я выволоку наружу трупы, потом принесу воды и приготовлю поесть…

Скрипнуло ложе. Я почувствовала, что он встал, и перед моим внутренним взором сразу же возникли картины из недавнего прошлого — как Кром уходил на охоту, как я закрывала за ним дверь… и как открыла ее на не его стук.

…- Гля, Данила, деффка!

— Ага… Ку-у-уда па-а-алез? Ма-а-ая!!!

Ощущение, что они где-то рядом, за дверью, было таким четким, что у меня оборвалось сердце. А из груди вырвался полу-стон, полу-всхлип:

— Не уходи!

— Я тут, рядом! — после небольшой паузы отозвался Меченый. — Уволоку их на ту поляну…

— Я с тобой… — выдохнула я. Потом встала и, почувствовав головокружение, изо всех сил вцепилась в его руку.

Кром встревоженно посмотрел мне в глаза и сокрушенно покачал головой:

— Вам лучше прилечь…

При этом руку он вырывать не стал. И даже не поморщился! А в его взгляде вместо ожидаемой брезгливости или презрения я увидела искреннее сочувствие!

Этого не могло быть! Однако было: он смотрел на меня так же, как отец. Или мама. И от его взгляда пустоты в моей душе становилось все меньше и меньше…

… Мы стояли так целую вечность. До тех пор, пока Кром не пошатнулся, а на его губах не возникла виноватая улыбка:

— Благословение Двуликого сжигает все силы… Если я не поем и не отлежусь хотя бы день — умру. А мне еще надо вынести трупы и повесить на место дверь…

«Я боюсь остаться одна…» — хотела сказать я. Но, заметив капельки пота, выступившие у него на лбу и крыльях носа, и оценив лихорадочный блеск глаз и их нездоровую желтизну, заставила себя кивнуть:

— Хорошо. Я подожду. Только не уходи далеко, ладно?

… Ушел. К роднику. Но не сразу — сначала вытащил наружу трупы, разжег огонь в очаге, кое-как приладил на место дверь, взял котелок и пообещал не задерживаться.