Даниил Проэктор - Агрессия и катастрофа

• Название: Агрессия и катастрофа
• Автор: Даниил Проэктор
• Жанр: История

---

В Африке Роммель старался применять, нередко вступая в конфликт с "Командо Супремо" (итальянское верховное командование), обычные для гитлеровской военной доктрины приемы "блицкрига", которые он знал не лучше и не хуже любого другого немецкого генерала. Практический опыт он получил во время "западного похода". В африканской пустыне танковый "блиц" дал немалый эффект, особенно на первом этапе военных действий.

В конце марта 1941 г. Роммель перешел в наступление в Западной Киренаике небольшими силами и с ограниченной целью. Его удар имел крупный успех: британский генерал Уэйвелл, не ожидавший атаки раньше лета, начал отводить свои войска вдоль побережья. Видя слабость англичан, Роммель действовал все решительнее. Он продвинулся до Тобрука - порта, который англичане решили удерживать любой ценой, блокировал его и достиг египетской границы у горного прохода Хальфайя.

Однако в конце 1941 г. на море и в воздухе в бассейне Средиземного моря полностью стали господствовать англичане. Роммель почти не получал подкреплений. Используя благоприятные условия, созданные героической борьбой Красной Армии на советско-германском фронте, британское командование смогло усилить свои войска в Африке (называвшиеся теперь 8-й армией) и 18 ноября 1941 г. открыть наступление, которое увенчалось полным успехом. В январе 1942 г. понесшие тяжелые потери итало-германские войска оказались отброшенными в Западную Киренаику.

Таким образом, на рубеже 1941 и 1942 гг. германское верховное командование и здесь оказалось перед новыми проблемами, перед новыми решениями.

II

Но в центре мировых военных событий стояла, конечно, борьба на советско-германском фронте. Здесь последовал удар, потрясший всю гитлеровскую военную машину. Контрнаступление советских войск означало полный и окончательный крах плана "Барбаросса". Произошло это благодаря героизму Красной Армии; это произошло и потому, что советский народ беззаветно и самоотверженно трудился в годы предвоенных пятилеток, строил Магнитку, создавал свою индустриальную базу, военную промышленность, колхозы, потому, что наши люди вдохновенно строили новое общество. Правильность и дальновидность политики Коммунистической партии, взявшей в годы мирного строительства курс на индустриализацию и коллективизацию страны, подтвердились целиком и полностью.

Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии, учитывая благоприятную для Советского Союза обстановку на фронте, сложившуюся к началу 1942 г., высокий моральный дух войск, наличие стратегических резервов, решила начать общее стратегическое наступление на всех основных направлениях. Директива Ставки от 10 января 1942 г. требовала не давать немецко-фашистским войскам передышки, гнать их на запад без остановки, обеспечить полный разгром гитлеровских войск в 1942 г. Общее наступление девяти советских фронтов, начавшееся в январе 1942 г., развернулось на фронте до 2 тыс. км. Переход Красной Армии от стратегической обороны к стратегическому наступлению означал, что в ходе борьбы наступил поворот.

Над Восточной армией нависла катастрофа. По словам А. Хилльгрубера, события на рубеже 1941 и 1942 гг. "поставили немецкое верховное командование перед тяжелейшим кризисом с начала войны 1939 г. вообще"{712}. Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии нацеливала фронты на концентрическое наступление. Калининский фронт наносил удар с севера, от Ржева, на Вязьму; Западный фронт - тоже на Вязьму с юго-востока и востока, а Северо-Западный фронт наступал от Осташково на Велиж и Рудню. Так советское командование стремилось окружить войска группы армий "Центр".

А. Филиппи и Ф. Гейм пишут: "Фактически в январе 1942 г. русская инициатива на немецком Восточном фронте от Крыма до Волхова привела к цепи тактических и оперативных кризисов, которым могло противостоять только руководство с крепкими нервами"{713}. Однако выяснилось, что далеко не весь генералитет обладал ими. "Сразу же после первых кризисных недель фронтовое руководство и войска под Москвой, Ростовом и Тихвином перенесли тяжелый шок"{714}. В среде гитлеровского верховного руководства господствовало подавленное, а временами паническое настроение. Еще 28 декабря штаб верховного командования отдал от имени Гитлера приказ: "В обороне нужно бороться за каждую пядь земли, до последнего человека"{715}.

Но что мог принести генералам из "Волчьего логова" этот отчаянный вопль, когда центральный участок фронта был разорван на несколько частей и в его широкие бреши упорно, неуклонно, как рок, двигались советские армии? Они вышли к Дорогобужу и наносили удары с тыла по 3-й танковой армии Гота и 9-й армии Штрауса. Положение последней оказалось особенно трудным. Успешное наступление Калининского и Северо-Западного фронтов создало угрозу ее обоим флангам. После прорыва советских соединений к Вязьме, Велижу и Великим Лукам войска Красной Армии стали выходить с севера и северо-востока в тыл всей группе армий "Центр".

"Господствовала хаотическая обстановка, - пишет западногерманский историк О. Е. Молль. - Штабы, которые несколько часов назад находились в тылу, оказались вплотную перед советскими войсками. Автоколонны, которые двигались далеко за линией фронта, оказались под обстрелом советских танков. Отступающие немецкие фронтовые части были обойдены вражескими соединениями. Никто не мог сказать, кто находится впереди и сзади, никто не знал, где он найдет свое соединение"{716}.

Все чаще вспыхивала паника. Она нередко проникала в глубокий тыл. На ряде участков контроль над войсками уходил из рук. Из ставки Гитлера один за другим следовали суровые приказы: удерживать любые оставшиеся очаги сопротивления, даже в тылу противника, оборонять выдвинутые изгибы фронта, чтобы сковывать советские войска, отводя силы лишь в крайнем случае, когда их сопротивление станет совершенно бессмысленным.

Теперь последовало решение весьма примечательное: армиям Восточного фронта перейти к позиционной обороне. С точки зрения истории германского верховного командования, оно стало доказательством смены стратегических концепций в результате исходного просчета в оценке Советского Союза и ударов, полученных от Красной Армии.

8 января Гитлер отмечал: "Цель русского командования - отдельными атаками привести в замешательство немецкий фронт. При этом противник рассчитывает на оперативную уязвимость нашего руководства, которой оно, как это доказано опытом, не страдает... Тем самым эта борьба в основном решится в пользу того, у кого более крепкие нервы, главным образом среди руководства. Русские доказали наличие крепких нервов. Нашей обязанностью является и в этой области никоим образом не оказаться в более худшем положении. Мысль о том, что силу атаки русских можно ослабить даже на короткое время и что они добровольно отступят, основывается на неверном умозаключении".

В приказе говорилось далее: "Укорочение фронта, которого можно достичь отводом войск, большей частью... полностью лишается смысла из-за ослабления в связи с этим боевой силы соединений, вырванных со своих позиций. Поэтому легче с наименьшими силами удерживать как-нибудь укрепленную более длинную позицию, чем оказывать сопротивление на укороченной, но не укрепленной линии с большими силами. Потери в людях от обморожения и ранений в этом случае будут больше, чем при обороне на более длинной и пусть даже на примитивно укрепленной позиции"{717}.

15 января Гитлер, после продолжительных переговоров с командованием группы армий "Центр", согласился на отступление к "зимним позициям". Он вынужден был отдать следующую директиву: "После того как не удалось закрыть разрывы, возникшие севернее Медыни и западнее Ржева, я отдал главнокомандующему группой армий "Центр" в силу его ходатайства приказ: фронт 4-й армии, 4-й танковой армии и 3-й танковой армии отвести к линии восточнее Юхнова - восточнее Гжатска - восточнее Зубцова - севернее Ржева. Руководящим, в частности, является требование, чтобы дороги Юхнов - Гжатск - Зубцов - Ржев оставались свободны в качестве поперечной связи позади фронта наших войск. На указанной выше линии необходимо полностью парализовать действия противника. Линию нужно удерживать". В заключение Гитлер признавал: "В первый раз в эту войну мною отдается приказ о том, чтобы отвести большой участок фронта. Я ожидаю, что этот маневр будет проведен так, как это достойно немецкой армии. Чувство превосходства войск над войсками противника и фанатичная воля нанести ему максимальный вред должны послужить стимулом к выполнению цели"{718}.

Так впервые во второй мировой войне руководители германского милитаризма признали перед всей армией военное поражение. Позиционная оборона - не "блицкриг". Легкое и быстрое движение вперед - не отчаянная оборона и не отход под тяжелыми ударами. Гитлеру нужны были новые люди, и он пришел в восторг, когда ему представили генерала Вальтера Моделя, командира танкового корпуса. Фюреру давно рекомендовал Моделя Гиммлер: генерал - настоящий национал-социалист, глубоко предан партии. Он первым из всех командиров попросил рейхсфюрера СС дать ему адъютантов-эсэсовцев. Гитлера поразил этот холодный взгляд, в котором удивительно перемешивались насмешливый цинизм и не знающая пределов жестокая решимость. Ему понравилась и биография 50-летнего Моделя: как и фюрер, он не "аристократ". Он тоже сражался в прошлую войну на Западном фронте и был ранен под Верденом. Правда, теперь у стен Москвы генерал потерял чуть ли не все свои танки, но это отступало на второй план перед великолепными аттестациями его как убежденного нациста. Модель 16 января получил в командование 9-ю армию, когда Штраус, бессильный изменить катастрофическую обстановку, был отстранен, как обычно, под предлогом болезни. Вместе с новой должностью Гитлер вручил Моделю и свое неограниченное доверие, которым тот пользовался в течение всей войны вплоть до того момента, когда за 20 дней до полного краха рейха на одной из дорог Рура пустил себе пулю в лоб.