Даниил Проэктор - Агрессия и катастрофа

• Название: Агрессия и катастрофа
• Автор: Даниил Проэктор
• Жанр: История

---

Неутешительные вести приходили в Растенбург с Центральной Украины: в январскую стужу советские войска атаковали под Изюмом 17-ю армию Гота (сменившего на этом посту Штюльпнагеля) и заняли главный центр ее снабжения Барвенково, "вызвав здесь тяжелый кризис"{731}. Пришлось пойти на решительные меры: срочно перебрасывать по зимним дорогам войска с относительно спокойного "Миусского фронта" (позиции на реке Миус), где оборонялся Клейст, и объединить все силы на юге Украины под его командованием. Но лишь кое-как справились с барвенковским кризисом, как в начале марта ставку Гитлера всполошили новые сообщения: неожиданный удар советских войск юго-восточнее Харькова поверг в тяжелое состояние армию Паулюса и отбросил ее к стенам города. Снова крайние усилия. Не без помощи весенней распутицы удалось остановить и здесь новый советский удар, но угроза харьковским позициям осталась.

Прошло всего полгода, а картина войны существенно изменилась. Генеральный штаб вел борьбу по всем самым отшлифованным, самым точным правилам, приносившим ему ранее победу за победой. Но здесь, в России, все шло иначе. Красная Армия не потеряла духа после тяжелых неудач начала войны и вот сейчас, зимой 1941/42 г., методично, упорно раскачивала и громила фронт завоевателей, повсюду создавала кризисы, требовавшие от германского верховного командования таких действий, к которым оно еще никогда не прибегало со времен предыдущего поколения генерального штаба. Весь германский фронт содрогался. Но, содрогнувшись, устоял.

Последствия поражения под Москвой были для нацистской Германии всеохватывающими. Кризис охватил самые различные стороны: и военную, и политическую, и экономическую, и психологическую. В рейхе спал густой туман иллюзий и предстали действительные ценности происходящего. Не возвращение домой "победоносных гренадер" уже осенью 1941 г., не "освоение" завоеванных земель, а страшный Восточный фронт, не только по сломленный, но нанесший ответный удар такой силы, которой никто никогда не ожидал.

Общие безвозвратные немецкие потери в битве под Москвой превысили 900 тыс. человек. 38 дивизий были разгромлены. Оказалось сломленным танковое оружие третьего рейха, основа его ударной мощи: в 16 танковых дивизиях теперь оставалось лишь 140 исправных танков - меньше, чем нормальный состав одной танковой дивизии. Согласно убедительным подсчетам Я. Фридмана, к концу марта 1942 г. вермахт располагал на Восточном фронте 4% боеспособных танков и 16% боеготовых самолетов по сравнению с тем, что имел 22 июня 1941 г.{732} Подвижность армии - главное, на что делали ставку генералы "блицкрига", катастрофически снизилась после утраты более 74 тыс. автомашин и 179 тыс. лошадей. Пополнения не возмещали и десятой доли потерянного. Армии недоставало 28 тыс. винтовок, 14 тыс. пулеметов, около 9 тыс. орудий. Некомплект в каждой пехотной дивизии группы армий "Центр" достигал в среднем 6900 человек.

Вермахт был глубоко потрясен. Целые участки фронта, разорванные в клочья, зияли глубокими ранами. Войска находились порой в шоковом состоянии. В штабах господствовало уныние. Однако Гитлер, более чем когда-либо прежде уверенный в том, что его воля - главный источник и двигатель военного успеха Германии, на бесконечных, следующих одно за другим, совещаниях уже говорил о победах будущего лета, которые "приведут к полному разгрому России". Он требовал, чтобы все думали только так, и подстегивал своих министров, генералов, всю иерархию экономических фюреров и весь нацистский аппарат: быстрее заживить раны и подготовиться к новому походу летом 1942 г. Поскольку эффективность нацистской пропаганды после ставшего явным для каждого солдата обмана с обещаниями победы значительно снизилась, "недостаток боевого духа" компенсировали военно-полевые суды. Десятками тысяч выносили они свирепые приговоры за дезертирство, "самострелы", трусость, нагнетая обстановку страха и "воспитывая" солдат в духе укрепления веры в; то, что говорят, обещают и приказывают фюрер и генералы.

Перед нацистским режимом стала проблема: преодолеть глубокий кризис военной экономики, попытаться перестроить ее в соответствии с перспективой длительной борьбы, компенсировать огромные потери, понесенные на Восточном фронте, вооружить заново целые соединения. Задача оказалась не из легких: в 1941 г. нацисты рассчитывали покрывать материальные издержки за счет текущего производства. Они думали, одержав победу еще осенью, переключить затем производственные мощности военной экономики на усиление флота и авиации.

На крупном совещании по военно-экономическим вопросам 21 января 1942 г. генерал Томас говорил: "Полный разгром России, которого ожидало верховное командование, не наступил. Нам нужно ясно понять, что против России окажется необходимой новая кампания... В связи с этим на рождество мы оказались перед необходимостью приступить к новому усилению производственных мощностей нашей промышленности, чтобы восполнить потери сухопутных сил и дать им все необходимое для решения новых трудных задач"{733}. Томас потребовал полной и решительной перестройки всей системы руководства военной экономикой, всего характера ее работы. И самое неотложное: добиться повышения уровня производства горючего, преодолеть трудности в металлургической промышленности, в машиностроении, на транспорте. Общая программа вооружений на 1942 г. менялась: Гитлер еще 10 января 1942 г. приказал нацелить все на снабжение сухопутных сил, а для флота и авиации оставить минимум. "Выжать из экономики все возможное", - гласил приказ фюрера.

Победа Красной Армии под Москвой, положившая начало коренному повороту в ходе второй мировой войны, стала событием исторического значения. Московская битва не только окончательно развеяла легенду о непобедимости гитлеровского вермахта, но и поставила фашистскую Германию перед неумолимой перспективой ведения длительной, затяжной, изнурительной войны, которой всегда боялась империалистическая Германия и от втягивания в которую всегда предупреждали ее наиболее проницательные лидеры. Теперь самые большие опасения становились реальностью.

Успехи Красной Армии "способствовали дальнейшему сплочению сил антифашистской коалиции, вдохновили свободолюбивые народы мира на борьбу с агрессорами, вселили в них уверенность в конечной победе над фашизмом и оказали большое влияние на последующий ход второй мировой войны"{734}.

Что же представляла собой Восточная армия гитлеровского рейха к последним дням зимы, когда наступала весенняя пауза и фронт постепенно замирал?

На этот счет мы располагаем официальными данными журнала военных действий германского верховного командования. К 30 марта 1942 г., дате, принятой за окончание "зимней борьбы", из 162 пехотных дивизий только 8 дивизий гитлеровская ставка считала полностью пригодными для ведения наступательных действий; 3 дивизии могли стать вполне боеспособными "после предоставления им отдыха"; 47 дивизий рассматривались пригодными лишь "для ограниченных наступательных мероприятий"; 73 дивизии верховное командование оценивало способными только обороняться, а 29 - лишь "для частичного выполнения этой задачи". Общие людские потери Восточной армии составляли 1 167 835 человек, т. е. значительную часть состава, в котором она ринулась на Советский Союз{735}.

Достаточно красноречивые данные!

Теперь, когда весенняя пауза прервала военные действия, верховное командование стало укреплять Восточный фронт. О новом наступлении, по всем расчетам, нельзя было и думать раньше середины июня. Резервы, свежие дивизии, пополнения - все потянулось на восток, где лежал центр мировой борьбы.

III

Коренное изменение обстановки на рубеже 1941 и 1942 гг. потребовало от германского верховного командования решительного пересмотра основных положений его доктрины. Провал под ударами Красной Армии концепции "молниеносной" войны означал крах военно-теоретического ядра этой доктрины, всего образа мышления и методов руководства, присущих германскому генеральному штабу. Поражение под Москвой вынудило немецко-фашистское верховное командование приступить к конструированию новых методов руководства войной и новых принципов ее ведения. К чему же они теперь сводились?

Во-первых, еще больше усилилась концентрация власти верховного главнокомандующего, который стал прямо руководить генеральным штабом сухопутных сил. Роль последнего возросла. От прежнего, присущего кампаниям 1939 г. и отчасти 1940 г., "невмешательства" в оперативные проблемы не оставалось и следа. Отныне Гитлер стал решать все, со временем даже мелкие а потом и мельчайшие вопросы оперативного и тактического характера.

Подобно тому как в начале 30-х годов германская буржуазия, напуганная ростом революционного движения, потребовала установления политической диктатуры фашизма, так и теперь в кровных интересах тех же классовых сил оказалось необходимым угрожающей обстановке утвердить еще более жесткую военную диктатуру Гитлера.