Heathen - Путь меча

• Название: Путь меча
• Автор: Heathen
• Жанр: Фэнтези

Средневековье. Мир магов и демонов, эльфов и вампиров. Реально ли выжить в нем нашему современнику? Только сила духа, стремление не сдаваться и желание победить помогут преодолеть все опасности на пути к цели. Версия 1.2 от 04.08.2013. Говорят её даже можно читать:). Книга Љ1 закончена.

---

— Вот тут как раз и непонятно. Пацанята говорят, у трактира сам упал.

— Может получил во время драки рану да и не заметил. Такое бывает во время боя. Человек вроде живой: смеется, шутит, а тут, раз и как стержень выдернули.

— Нет. Мы осмотрели его. Ран нет. По крайней мере, новых ран. — Трактирщик многозначительно поглядел на Брана.

— Ну говори уже, не томи. Есть еще раны?

— Раны говоришь. — Фингус хмыкнул. — Да на парне живого места нет. Такого количества шрамов даже у нас с тобой на двоих не наберется. Парочка так вообще похожа на следы от смертельных ударов. Шрамы с обеих сторон тела, как от сквозных ран.

— Ну не такие уж они и смертельные раз он выжил.

— Старина Пинтус говорит, что шрамы от самых что ни на есть смертельных ран. Такие только магистры могут лечить.

— Ну раз Пинтус говорит… — С сомнением протянул Бран. — И что же тогда его свалило?

— Не знаю. Парень еле дышит. Лекарку вызвали, она сейчас наверху, вместе с Пинтусом его осматривает.

— Вещи то успел проверить?

— Я что похож на грабителя?

— Не паясничай.

— Нет ни подорожной, ни сумки. Ничего нет. Тряпки только остались эльфийские, что на нем раньше были. Меток на них нет, но видно, что были. Хотя, это ничего не значит, сейчас многие из благородных повторяют за длинноухими, как обезьяны.

— Татуировки?

— Ни одной. И ты знаешь, теперь я все больше склоняюсь к мысли, что это кто-то из благородных. Ни мозолей особых, ни мускулатуры. Тощий как сушеная рыба, но ты бы видел, как он двигается. Нас спросонья чуть не прирезал, когда мы к нему в номер вошли. Хорошо на полдороге проснулся.

— Ты мне не рассказывал этого. — Бран оживился.

— Да что там рассказывать, он как заехал в номер, три дня не выходил из комнаты. Ни поесть, ни выпить. Мы уже думали, помер. Начали дверь ломать, а он откуда-то выскочил как демон, и двух моих служек чуть не покромсал на куски. Благо Марта взвизгнула, он и проснулся. Я так даром что сам мечом двадцать лет махал, с этим бы в круг выходить не стал.

— Что, так крут?

— Да он как будто с мечами в руках родился.

— Хотел бы я посмотреть на его мамочку. — Друзья заржали.

— Ну а кроме шуток. Ты же вроде за ним посылал людей?

— Да. Кстати Рогер. Где там твои ребята. — Второй из неразлучной парочки выскочил за дверь и вернулся с одним из незнакомых Фингусу солдат. Кто-то из новеньких. Он нетерпеливо мялся с ноги на ногу, не решаясь говорить при посторонних.

— Говори, здесь все свои.

— Ну, мы следили за типами, это, в плащах и за вашим постояльцем. До полкового лекаря, это, и обратно. Дальше они не ходили. Если бы не армейские амулеты, это, на трех наших парней в городе стало бы меньше. Эти двое двигаются как призраки, постоянно в тени. Это, их практически не видно, чуть не потеряли. Хорошо, что пустили одного, это, по крышам, он и показывал направление. На полдороге к трактиру, это, парень чуть не пересекся с падальщиками. Кстати шеф, это, Щербатого можете уже не искать. Эти в плащах, всех троих из его банды уложили рядком в канаву. С главарем теперь, это, местные сами разберутся. Думаю Гуго будет счастлив.

— Ты говори говори, это. Подумать мы и сами, это, успеем.

— В общем, пока смотрели за плащами, парень успел столкнуться с мытниками. Помешать мы уже не успевали. И.. — Фертус помялся. — Это, вряд ли бы смогли помешать.

— Да и не хотели верно? — Грозно спросил Бран, в душе уже зная ответ. Между магистратскими стражниками и гарнизонными никогда не было дружбы. Разное материальное положение этому только способствовало.

— Да вы бы видели, как он им наподдал! Песня!

Фингус кашлянул в кулак, пряча улыбку.

— Парень не виноват, это, он вступился за вдову Мартикла. Помните, в прошлом году его кадиффцы с разъездом посекли. Так вот, это, магистрат у них дом отобрать хотел и саму вдову за ворота. — Бран с Фингусом хмуро переглянулись.

— Спасибо Фертус. Скажи ребятам, все сделали правильно.

— Ну что, это? Тьфу, привязалось! Что теперь делать будешь? Неужели отдашь его этой наместной падали?

— Эй, полегче, все-таки о моем командире говоришь. Может он и гнусный тип, но польза и от него есть. Хоть службу блюдет, да и маг не из последних.

— Ааа. — Махнул рукой Фингус. — Как дерьмо не полируй..

— Эд. Ну хоть ты не дави на меня. Что я могу сделать? Тариусу уже скорей всего пожаловались на парня. Мытникам я его, конечно, не отдам. Они же его по дороге прикончат по доброте душевной, но и сам его отпустить не имею права. В конце концов, кто он нам с тобой? Не брат и не товарищ.

— Этот пришлый, вдову твоего парня защитил, когда ты со своими… бл… в солдатиков играл. — Прошипел Фингус, наклонившись к Брану. Тот виновато отвел глаза.

— Что ты предлагаешь Эд? Значок Тариусу отдать? Так у меня тоже семья. Как я детям объясню свою принципиальность, когда они у меня есть попросят? Может, ты сам к наместнику сходишь, за чужака заступишься?

— А и схожу! Я еще не совсем оскотинел. Хочу людям в глаза открыто смотреть.

— Стой Эд! — Придержал Бран друга за рукав. — Не горячись. Попробую я что-нибудь сделать. — Мимо беседующих друзей медленно проплыла фигура в коричневом плаще. Подобравшись, как перед прыжком, Бран показал глазами. — Мы, кажется, забыли с тобой кое о чем.

* * *

Снова холод. Холод и боль. Яркие пятна в бесконечной туманной пелене восприятия. Боль пульсирующая, постоянная, сводящая с ума своей монотонностью. К ней невозможно привыкнуть. Её невозможно игнорировать. Боль как нечто чуждое, что без жалости и сострадания грызет тебя, растворяя мысли и самосознание.

Быстрее. Отрешиться от ярких всполохов болезненных ощущений. Уйти в спасительную бессознательность. Пусть даже это будет позорным бегством от своего я. В темноту. Далеко вглубь самого себя. К спасительному забвению.

Именно эта последняя жалкая попытка, как ни странно дала ему силы. Изнутри вспыхнуло и начало подниматься агрессивное ярко-красное солнце, выжигая своим яростным светом боль, холод и неуверенность. Эфирная реальность вокруг забурлила и пошла волнами. Из глубин, куда он тщетно пытался попасть ударил столб феерического гнева, который вдребезги разбил нелепые попытки сознания защититься от какой-то презренной боли и убогого страха.

Гнев, как ни странно позволил осознать себя как личность. Отделить своё я от других текущих вокруг ощущений. Приблизиться к чистому сознанию, от ощущений к созерцанию. Боль осталась где-то там, вдалеке, за порогом границы разума. Там где он сам позволил ей быть. Пока он позволил ей быть.

Переход выделил из окружающей его дымчатой мутной пелены, отдельные части сложной конструкции. Лучшим описанием этой какафонии красок послужил бы «взрыв на макаронной фабрике». Безумное переплетение светящихся разными цветами канатов, нитей и веревок. Все это сумасшествие беспрестанно шевелилится, сокращается и колышется, уходя куда-то вдаль, подчиняясь непонятным законам. Своим взором он мог проследить бесконечное переплетение далеко во все сторон.

Некоторое время его озадачивала возможность смотреть сразу во всех направлениях, однако быстро пришло осознание естественности и обыденности такого зрения.

Окружающий его мир разнообразием не изобиловал, но спустя какое-то время он начал выделять особенно яркие цвета из разноцветного плетения. Пришло понимание, что это часть его самого. Часть эфирного тела. Его активная часть, взаимодействующая с чем-то внешним. Каналы и сосуды энергии.

Все эти нагромождения ощущались как многочисленные конечности. В сумбуре каналов, он стал отличать наиболее часто встречающиеся цвета. Яростно красный, холодно серый, цветасто зеленый, тоскливо горчичный, и мертвенно белый составляли большинство. Остальные цвета были мало представлены. Еле слышно мерцая на общем фоне, они составляли слабый оттеночный шум. Однако даже среди ярко представленных цветов были отличия. Если красный и горчичный были окрашены по всей длине канала, то белый и серый еще и встречались пятнами на каналах иного цвета. Какой-то больше, какой-то меньше. В месте замещения цвета, каналы болезненно пульсировали. Такое же болезненное пульсирование шло от разрывов. В этих местах канал искрил, выбрасывая наружу хлопья энергетической крови.

Посчитав творящийся вокруг беспорядок противоестественным его натуре, он начал думать над тем, как исправить видимые крупные повреждения. Откуда-то появилась мысль, что мелкие повреждения постепенно сами излечатся.

Для начала он попробовал действовать крупными каналами как щупальцами, но тут его ждал полный провал. Крупные энерговоды двигались крайне медленно и с большими усилиями, а после приложения силы, вновь возвращались на свое место.

Утерев призрачный пот, он попробовал действовать каналами поменьше, постепенно придя к выводу, что лучше всего поддаются манипуляциям тонкие и короткие щупальца. Сводя края разрывов и дыр одними манипуляторами, он по мере сил обматывал их другими, стараясь фиксировать прорехи как можно туже.