Вениамин Богуславский - Ламетри

• Название: Ламетри
• Автор: Вениамин Богуславский
• Издательство: Мысль
• Жанр: Философия
• Год: 1977

Книга содержит краткий биографический очерк и анализ учения выдающегося французского мыслителя и просветителя, воинствующего материалиста и атеиста, предшественника энциклопедистов Ламетри (1709–1751). В ней рассматривается материалистическое учение философа, анализируются его естественнонаучные взгляды, гносеология, этика, его атеистические взгляды. Автор показывает несостоятельность попыток буржуазных ученых исказить воззрения философа и его значение в истории философии.

Работа рассчитана на философов, преподавателей, студентов, аспирантов, пропагандистов, а также на всех тех, кто интересуется историей философии.

---

Мысль философа выражена здесь очень отчетливо: человек рождается с такой телесной организацией, которая лишь позволяет ему научиться мыслить, которая содержит в себе лишь возможность мышления. В действительность она превращается только в обществе, оно обучает своих членов и речи и мышлению, которое без речи невозможно. Ламетри излагает «блестящую гипотезу Арнобия», согласно которой если воспитывать человека, с младенческого возраста лишив его какого бы то ни было общения с людьми, то никаких признаков мышления у него не будет. Во многих своих работах Ламетри доказывает решающее значение социальной среды для возникновения и развития мышления.

Но это решительное подчеркивание огромной роли внешних воздействий при формировании мышления и при определении его содержания не приводит, однако, Ламетри к такой гиперболизации тезиса о «душе как чистой доске», какую мы находим у Кондильяка, а позднее у Гельвеция. Не все в сознании человека определяется, по мнению Ламетри, окружающей средой; отдельные люди рождаются с телесной организацией, отнюдь не одинаковой; и это обстоятельство— природные склонности и способности — накладывает свой отпечаток на содержание их сознания, которое оказывается различным у разных лиц, даже если среда, воздействующая на них, одна и та же. Этот взгляд служит здесь еще одним доводом в пользу материальности носителя мышления.

Есть еще одно направление, в котором Ламетри развивает аргументацию, обосновывающую материалистическое решение психофизической проблемы. Целесообразность поведения человека связана с его ощущениями, чувствами, желаниями, с тем, что он в состоянии обдумать свой поступок, избрать данный, а не иной образ действий.

Нечто подобное имеет место у животных. Они ощущают, испытывают боль или удовольствие, влечение или отвращение и соответственно избирают линию поведения, сулящего удовлетворение их чувств. Но целесообразные действия, т. е. действия, в каком-то отношении нужные организму, мы встречаем и там, где этими действиями не руководят ни ощущение, ни чувство, ни ум. Таковы машинальные движения, описанные Ж. Астрюком и другими учеными XVIII в.: мигание, рвота, сужение и расширение зрачков, движения легких и других внутренних органов, совершаемые непроизвольно (сплошь и рядом даже без ведома того, кто их совершает), но не хаотично, а целесообразно.

Даже движения, по общему мнению, произвольные (прыжок, поднятие тяжести, бег) в действительности часто совершаются почти целиком без руководства со стороны нашего ума или чувств; «душа и воля не принимают никакого участия во всех этих движениях… какое бесконечное количество различных движений ей сразу надо было бы с величайшей точностью предвидеть, выбирать, комбинировать и приводить в порядок! — восклицает Ламетри. — Кто может знать, сколько нужно мускулов, чтобы прыгать, сколько сокращающихся мышц должно быть ослаблено, сколько разгибательных сокращено, то медленно, то быстро, как можно поднять ту или другую тяжесть? Кто знает все, что нужно, чтобы бегать…». Чтобы управлять всеми этими действиями мышц, «душа» человека или животного «должна была бы быть проникнутой той безграничной геометрической наукой, о которой говорил Шталь, между тем как она не знает повинующихся ей мускулов» (2, 108–109).

Лишь в наши дни стало ясно, насколько справедлива и глубока эта мысль Ламетри. Излагая его естественнонаучные идеи, Э. Дюбуа-Реймон сто лет назад говорил: это те мысли, которые как раз теперь с большой силой движут вперед науку (см. 53, 25). Мы с еще большим основанием можем сказать это теперь. Исследования, выполненные в СССР в середине XX в., впервые показали, какой сложный математический аппарат потребовался бы нам, если бы мы попытались сознательно управлять всеми своими движениями, когда мы бежим, прыгаем и т. п. (см. 7).

Если даже большая часть довольно сложных целесообразных действий человека, которые, как кажется на первый взгляд, управляются его волей, в действительности совершается без участия и даже без ведома его сознания, говорит Ламетри, то в еще большей мере это относится к движениям непроизвольным; их наше тело, безусловно, производит без участия нашего сознания. В обоих случаях тело само управляет своими движениями; мозг, нервная система в этом не участвуют (Ламетри ошибочно считал, что деятельность мозга и нервной системы всегда сопровождается мышлением или чувствами, что все непроизвольные движения производятся без участия нервной системы).

Выдвигая эти положения, Ламетри решительно выступает против господствовавшей в XVIII в. точки зрения, приписывавшей все жизненные процессы действию нематериальной «жизненной силы». Наиболее значительным защитником анимизма (как тогда именовали витализм) был выдающийся естествоиспытатель Г Э. Шталь. Все, что отличает живое от неживого, доказывал он, — образование химических соединений, присущих лишь живым существам, и их сохранение; движения, производимые этими существами и происходящие в их телах, — это деятельность не самих живых тел, а заключенного в них чуждого материи «жизненного начала» (principium vitale)— «души». В отличие от неживой природы, где действуют законы физики и химии, то, что происходит только в живом организме, не подчиняется этим законам, а всецело определяется преднамеренными действиями бестелесной души. Анимизма придерживались Бонне, Галлер, Бургаве и многие другие естествоиспытатели и философы первой половины XVIII века. Выступая против анимистов, вырывавших пропасть между живым и неживым, Ламетри уже тогда защищал вывод, к которому пришла наука в наши дни: «Нелегко провести четкую границу между самыми низшими, одноклеточными или неклеточными организмами, с одной стороны, и крупными неживыми молекулами — с другой» (28, 69).

Утверждая, что жизненные процессы вызываются «душой», анимистам приходилось отрицать непроизвольные движения, в которых «душа» участия не принимает. Опровержением этого, писал Ламетри, является скорость, с какой пальцы скрипача производят множество движений, сознательное управление которыми невозможно. Фактом является то, что части нашего тела, конечности, внутренности самостоятельно совершают сложнейшие целесообразные движения и управляют ими; эти движения не сопровождаются никакими мыслями, никакими чувствами, мы зачастую не подозреваем об их существовании. Естественно допустить, что материя, обладающая более высокой организацией (мозг), способна вызывать произвольные движения, сопровождаемые определенными переживаниями — мыслью, желанием, отвращением и т. д. Ведь последние, как мы видели, сводятся в конечном счете к ощущениям, а их носитель — мозг — отличается от других органов лишь своей организацией.

Источник впечатлений — действие материальных объектов, а не «душа»: «не от нее зависит добывать их и выбирать по своему усмотрению, так как они явным образом зависят от причин, совершенно посторонних ей» (2, 112). От объективных причин зависят и ощущения, и мысли, сводящиеся в сущности к ощущениям. А наши желания, наша воля? Разве не от нас самих (от нашей «души») зависит желать чего-то или не желать, разве не мы сами решаем, что нам нравится?

Ламетри следующим образом отвечает на эти вопросы. Наблюдения (он приводит много примеров) свидетельствуют, что на формирование желаний (чувств симпатий, антипатий и т. п.) здорового человека решающее влияние оказывают: изменения состояния его тела, обусловленные изменением его возраста, естественные физиологические процессы в его теле (в органах пищеварения, в половых органах и т. п.); что в формировании желаний больного человека решающую роль играют патологические процессы, происходящие в его теле; что, наконец, опиум, шпанские мухи и иные медикаменты, будучи введены в организм человека, внушают ему одни желания и заставляют отвергать другие. Короче, все желания навязываются нам внешними или внутренними физическими факторами. «Воспринимаемые нами ощущения заставляют душу хотеть или не хотеть, любить или ненавидеть…» (там же, 114).

Нам, правда, кажется, что мы «авторы» своих желаний. Но это иллюзия. «Ибо можно испытывать с удовольствием и, следовательно, с охотой какое-нибудь ощущение и в то же время не иметь власти ни отказаться от него, ни принять его» (там же). Философ не отрицает важной роли той части мозга («души»), которая, определенным образом воздействуя на различные части тела, вызывает многие наши телодвижения. Но активная роль «души» — это лишь результат воздействия, испытанного ею до того со стороны материальных факторов: «…для того, чтобы действовать, душа должна прежде получить от духов (шариков, движущихся по нервным волокнам. — В. Б.) впечатления…» (там же, 93). Источники этих впечатлений — процессы вне нашего тела и внутри его — определяют характер ответной реакции мозга («души»).

Говоря о свободе воли, разъясняет Ламетри, имеют в виду способность исследования для открытия истин, необходимых при решении, следует ли нам действовать и если следует, то как. Здесь налицо определенные мотивы, побуждающие предпринять такое исследование, а если исследование проведено — мотивы, побуждающие принять решение действовать определенным образом (или не действовать). В обоих случаях решение принимается отнюдь не свободно, оно предопределено ощущениями, не зависящими от нас, ощущениями, от которых, напротив, мы сами зависим.