Владимир Губарев - Секретные академики

• Название: Секретные академики
• Автор: Владимир Губарев
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9265-0599-0

Сейчас Россия переживает не лучшие времена. После развала Союза в кризисе экономика и сельское хозяйство, здравоохранение, наука, образование… Разве что рапортуются успехи в добыче и продаже нефти. А еще лет двадцать назад с Россией считались. Но отблески той ее мощи и прежде всего достижения в науке и технике до сих пор сдерживают горячие головы Запада от агрессивных намерений.

Книга известного журналиста, писателя Владимира Губарева — о выдающихся ученых советской эпохи, чьи имена были связаны с ядерными исследованиями, освоением космоса, применением лазерных технологий… Это уникальный материал о «секретных академиках», укрепивших могущество нашего государства.

---

— Да, это так… Но когда начался процесс разоружения и высвобождения оружейного плутония, то перед учеными встала вполне конкретная задача: как его использовать и что с ним делать? Первый путь — надежная изоляция плутония, чтобы он не стал доступным, к примеру, тем же террористам. Для этого были разработаны весьма своеобразные методы защиты. В частности, он включается в матрицу (в расплавы стекла или керамику), потом изолируется от окружающей среды. В таком состоянии плутоний может храниться очень долго. Однако в своей последней статье профессор Гленн Сиборг написал, что такой метод хранения плутония не годится, так как извлечь его из матрицы гораздо легче, чем наработать заново, а следовательно, полной безопасности хранения быть не может. Поэтому наша страна, а также Япония и Франция, выбрали второй путь — мы выступаем за то, чтобы плутоний, освободившийся из ядерного оружия, использовать для развития атомной энергетики. Плутоний — это сгусток человеческой энергии, в него вложено все лучшее, что достигнуто учеными, технологами, инженерами. Мы предлагаем плутоний подмешивать к урану, и таким образом получать топливо для АЭС. Экономически такой подход оправдан. По соглашению с американцами в Димитровграде строится опытная установка для получения такого топлива, а затем уже промышленная установка появится в Челябинске-40.

— Итак, это своеобразная «конверсия» оружейного плутония?

— Пожалуй… Плутоний постоянно нарабатывается в атомных электростанциях. И опять-таки существует два подхода. Один исповедывают американцы. После того, как тепловыделяющие элементы вырабатывают положенный срок, они извлекаются из реактора и помещаются в специально созданные хранилища, которые обычно заполняются водой. Американцы считают, что в будущем удастся создать технологии переработки ядерного топлива, которые будут намного эффективней и выгодней, чем существующие сейчас. У нас и в ряде других стран подход иной. Мы считаем, что отработавшие тепловыделяющие элементы надо перерабатывать. В этих сборках приблизительно 95 процентов урана, около одного процента плутония и остальное — продукты деления. Всю массу, у которой радиоактивный фон огромен, можно перерабатывать только дистанционно. Важно извлечь плутоний и вновь использовать его в реакторах.

— На ваш взгляд, что более всего мешает сегодня развитию атомной энергетики?

— К сожалению, работа атомных станций связана с авариями. Они случались не только у нас, но и в Америке, Франции, Англии, Японии. Однако самая страшная катастрофа произошла у нас на Чернобыльской АЭС в апреле 1986 года… Конечно, оправданий случившемуся быть не может, но об одном я все же должен сказать. Каждая крупная техническая установка — это риск…

— То есть она обязательно где-то или когда-то взрывается?

— К сожалению, это так…

— В чем же тогда задача ученых?

— Чтобы не случались непредсказуемые катастрофы!

— Даже если совпадут роковые случайности, как это было в Чернобыле?

— Наука должна предвидеть все, и только в этом случае следует идти на создание таких установок!

— В том числе предвидеть и «защиту от дураков»?

— В определенной степени это сделать можно, но, на мой взгляд, в любом случае так называемый «человеческий фактор» всегда будет оставаться. Я был в Японии, когда там произошла радиационная авария. В топливе для АЭС началась цепная реакция. Как и почему это произошло? Сработал как раз тот самый «человеческий фактор». Японцы всегда особое внимание уделяют безопасности, она у них на первом месте. Уран для топливных сборок должен был подаваться транспортером, но у него что-то сломалось. И тогда рабочие начали грузить его лопатами в чан. В результате образовалась критическая масса, началась цепная реакция. Из трех рабочих двое получили смертельную дозу… Как можно ученому и конструктору предусмотреть то, что случилось? И какую «защиту от дураков» следует предусмотреть в этом случае?

— Радиация коварна. Был случай, когда три химика подняли бак с раствором, тем самым экранировали его, и началась цепная реакция. Все трое погибли. Казалось бы, разумом легко понять, почему это произошло, но человек не всегда способен контролировать свои действия, многое он делает автоматически…

— В случае с радиацией это недопустимо. Слишком высокую цену приходится платить за ошибки… Причем ошибки не только одного человека, но и человечества в целом. Сегодня мы живем на планете иной, чем та, на который жили наши предки. И все из-за того же плутония, который распределился по земному шару, и особенно в Северном полушарии Земли. В этом «повинны» ядерные испытания. Около 150 тонн плутония было рассеяно в атмосфере Земли, он равномерно вместе с осадками выпал на поверхность. Концентрация плутония, конечно же, ничтожная, влияния его на экологию, на нашу жизнь не зафиксировано, но тем не менее он есть. Более того, он мигрирует с водой, включается в разные природные циклы, в отдельных местах концентрируется. Многие ученые (и я в том числе) сейчас занимаются изучением поведения плутония в природной среде.

— Значит, рано или поздно он может представить опасность для каждого из нас?

— Человечество живет в условиях постоянного радиационного облучения. Это действует уран и продукт его распада — радон. В среднем 50 процентов годовой дозы, которую мы получаем, приходится на радон. 20 процентов дозы — от космического излучения, 20 процентов — от диагностики, то есть при медицинских обследованиях. И 10 процентов приходится на плутоний, последствия испытаний ядерного оружия, на всевозможные атомные установки.

— Одна десятая от природного фона: много это или мало?

— Столько же мы получаем при трехчасовом полете на самолете. Так что судите сами…

— Вернемся к Чернобылю. Там какова ситуация по плутонию?

— В самой зоне приблизительно в тридцать раз больше, чем фоновые значения, ну а на станции, конечно же, плутония очень много. К счастью, за пределы этой зоны плутоний не распространился. На наших радиохимических комбинатах фон по плутонию выше приблизительно в десять раз. Я имею в виду те площадки, где производилось ядерное оружие.

— Вы регулярно приезжаете на «Маяк». Какова ситуация там?

— Те радиационные нагрузки, которые там есть, связаны с производством военного плутония. Это наследие прошлого. Один миллиард кюри выброшено в окружающую среду.

— Это в двадцать раз больше, чем в Чернобыле!

— Радионуклиды находятся в озере Карачай, в искусственных водоемах, в хранилищах. На «Маяке» около 300 миллионов кюри, то есть треть всего, переработано и заключено в стекло, что, конечно же, экологически менее опасно, чем хранение в открытом виде. Однако ситуация вокруг «Маяка» тревожная. Не могу сказать, что это катастрофа, но реальная опасность того, что активность вырвется за пределы комбината, существует. Поэтому необходимо принимать меры по обеспечению радиационной безопасности на Урале. Есть Государственные программы по реабилитации земель как в чернобыльской зоне, так и на Урале. Однако нужны деньги, и немалые.

— А как поступают американцы?

— В Хемфорде у них аналогичные проблемы. Кстати, они широко используют наш опыт; в частности, и я рассказывал им о наших технологиях… Они выделили на десять лет двести миллиардов долларов, да и то считают, что денег не хватит… А у нас «Маяку» на год выделили сто миллионов не долларов, а рублей…

— Остается только развести руками… И что же вы предлагаете?

— На мой взгляд, сейчас нет других источников финансирования, кроме мирового атомного рынка, на котором мы еще можем что-то заработать. Возникла идея о ввозе облученного ядерного топлива со станций Франции, Швейцарии, Германии, других стран. Пока мы говорим о хранении этого топлива. Оно, уверяю вас, абсолютно безопасно. Есть специальные составы для перевозки облученного топлива, есть и хранилища. Ученые оценивали риск ввоза такого топлива, он составляет менее одного процента. За такое топливо мы будем получать немалые деньги, и минимум треть из них пойдет на решение наших экологических проблем. Это приблизительно шесть миллиардов долларов.

— Не кажется ли вам, что это весьма «необычная» форма заработка?

— Ситуация вынуждает нас так поступать! Иного выхода просто нет…

— А разве мы имеем право решать за наших внуков и правнуков — ведь именно для них мы завозим чужое отработанное ядерное топливо и говорим, мол, вот вам, дорогие потомки, наш подарок?!

— Мы вынуждены так поступать…

— Необходимость не может оправдать дурные поступки! Я убежден, что ввоз отработанного ядерного топлива в Россию — это не техническая проблема, а глубоко нравственная. Следовательно, она должна решаться не кулуарно, а всенародно, но я убежден, что россияне «добро» не дадут, так как к своим потомкам они относятся все-таки хорошо… Да и экономические проблемы России не могут решаться только атомной промышленностью, как нам пытаются это представить и в Минатоме, и в Госдуме. Если мы пойдем этим путем, то дело кончится тем, что военные и чиновники, учитывая трудную ситуацию в стране, предложат продать парочку атомных бомб… Вы согласны, что у ученых ответственность особая?