Владимир Губарев - Секретные академики

• Название: Секретные академики
• Автор: Владимир Губарев
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9265-0599-0

Сейчас Россия переживает не лучшие времена. После развала Союза в кризисе экономика и сельское хозяйство, здравоохранение, наука, образование… Разве что рапортуются успехи в добыче и продаже нефти. А еще лет двадцать назад с Россией считались. Но отблески той ее мощи и прежде всего достижения в науке и технике до сих пор сдерживают горячие головы Запада от агрессивных намерений.

Книга известного журналиста, писателя Владимира Губарева — о выдающихся ученых советской эпохи, чьи имена были связаны с ядерными исследованиями, освоением космоса, применением лазерных технологий… Это уникальный материал о «секретных академиках», укрепивших могущество нашего государства.

---

— Приблизительно в седьмом классе я понял, что стану биологом. Мой прапрадед был математиком. Он написал учебник, и я еще по нему пары хватал… А если серьезно, на два наших поколения оказал огромное влияние дед, который был микробиологом. Работал в Московском университете. Из пяти его детей четверо получили биологическое образование, а из одиннадцати внуков шесть пошли в биологию. В восьмом классе я уже выписывал журнал «Микробиология». Таким образом, я был одним из самых старых подписчиков его. И когда уехал в Пущино, то полный комплект журнала передал в библиотеку института — там не было старых номеров.

— Дед помогал вашей научной карьере?

— Скорее я ему мешал… По своей глупости я пошел в МГУ на кафедру деда. Была определенная неловкость. К примеру, дед принимает экзамен по технической микробиологии. Я выхожу с билетом. Дед собирает всю кафедру, чтобы экзаменовать меня… На третьем курсе я, наконец-то, сообразил, что создаю излишние трудности для деда, который в силу своей интеллигентности мне об этом сказать не может. Я пришел к нему и откровенно поделился своими сомнениями. Он посоветовал мне идти в Институт микробиологии, но с одним условием, что меня туда возьмет Сергей Иванович Кузнецов. Я пошел к нему, и он взял меня. Это было летом 1952 года, и с тех пор я начал заниматься экспериментальной микробиологией.

— Вы упомянули о Пущине? Почему идея о создании биологического центра в конце концов увяла?

— Идея была прекрасной, но она не учитывала менталитета среднего российского ученого. А он складывался под влиянием финансирования бюджетных научных организаций, а оно было всегда стабильным. Я, поступив в Институт микробиологии, был уверен, что если мне нравится какая-то проблема, то я смогу ею заниматься всю свою жизнь. И большинство наших ученых являются специалистами в очень узкой области. Плюс к этому — необходимость прописки и квартиры. Все это привязывало людей к одной проблеме. И это было главное отличие от организации науки на Западе. Там в большинстве институтов надо гоняться за грантами. А система грантов как раз предусматривает то, что человек должен менять тематику исследований. Сегодня чиновники от науки выводят на первое место молекулярную биологию, а завтра — экологию микроорганизмов, а послезавтра — разработку технологий повышения нефтеотдачи с помощью микроорганизмов. Профессор на Западе старается получить такие гранты, потому что это поможет ему сделать его лабораторию богаче, современной. Система грантов стимулирует также миграцию ученых из одного института в другой, и это также способствует динамичному развитию науки. У нас не было объективных оснований для такой системы грантов, и это, на мой взгляд, сдерживало развитие. Кто шел в Пущино? Прежде всего люди из провинциальных институтов и выпускники московских вузов, которые не смогли жениться на москвичках. Они получали прекрасные условия для работы и жилье. Но они и оседали в Пущине… Ну а далее развал финансирования и, как следствие, забвение тех высоких идеалов, ради которых создавались под Москвой научные центры.

— Полвека прошло, как вы начали заниматься микробиологией. Результаты ощутимы?

— Сделано очень многое. Микробиология приблизилась к точным наукам.

— Вы агитируете молодых идти в вашу отрасль?

— Я этим занимаюсь постоянно на кафедре микробиологии Московского университета. Читаю курс «Микробная биохимия и биотехнология» и начинаю свои лекции с рассказа о том, что глобальные проблемы, которые стоят перед человечеством — и кислые дожди, и изменение климата, и исчерпание ресурсов, и дефицит чистых природных вод, и многое другое, — во многом замыкается на недостаточное знание природных микробиологических процессов. А следовательно, для молодых открываются огромные возможности для приложения своих талантов и сил.

— Они откликаются?

— Молодые идут в микробиологию. Это не может не радовать. В 1988 году было 28 аспирантов. В 1995 году число аспирантов снизилось до 11 человек. К 2000 году — 21 аспирант.

— Чем вы объясняете то, что молодые потянулись в науку?

— Думаю, что нужно понять, почему был отток из науки. К 1992 году из 40 человек, которых я взял в институт, ушло 25. Молодые люди уходили из науки, так как на академическую зарплату они не могли прокормить свои семьи. Кто-то уехал за рубеж, но большинство ушло в бизнес. Отток был связан как бы с безнадежностью занятия наукой. А дальше пошел обратный процесс, который во многом был связан с тем, что были сняты ограничения на контакты с зарубежными коллегами. Пошли деньги от Сороса, а потом от солидных научных организаций — от НАСА, от крупных институтов, из Швейцарии — были выделены гранты на совместные исследования. К примеру, в моей лаборатории все молодые ребята купили машины. Не все новые, но тем не менее… С одной стороны появились альтернативные источники финансирования, а с другой — возможность поработать некоторое время в хороших зарубежных лабораториях и центрах. Это помогло нашей науке поднять свой авторитет у молодежи.

— Вы уверены в будущем?

— Беспокоит непредсказуемость бюджетного финансирования. У меня нет уверенности, что я смогу завтра выдать достойную зарплату своим сотрудникам. Поэтому я не могу говорить, что уверен в будущем…

— А оптимизм?

— Без него наука, на мой взгляд, просто существовать не может…

На том закончилась наша беседа. Надо было торопиться — был объявлен «санитарный день»: в здании начали травить тараканов.

Гигантский стеклянный куб Сбербанка России нависает над Институтами Академии, что находятся на этом «островке науки». Интересно, а в нем тоже морят тараканов?!

Академик Олег Нефедов Поэзия химических формул

Новые химические соединения, так нужные всем нам, сначала проходят испытания в космосе.

У академика Нефедова два внука. Один долго мечтал стать президентом, а второй шерифом. Правда, полгода назад тот, что метил в президенты, разочаровался в этой профессии и решил стать химиком. «Буду таким, как ты», — заявил он. И дед тут же пообещал выполнить любую просьбу внука. К его удивлению, тот попросил принести набор «Юного химика». Где и от кого он услышал о существовании такого набора, так выяснить и не удалось.

Олег Матвеевич рассказал об этом эпизоде на традиционном «Чаепитии в Академии». Естественно, мы сразу же поинтересовались выполнил ли он просьбу внука. Академик признался, что все нет времени, мол, текучка заела… И тогда мы сообща решили, что сразу после нашей встречи попытаемся достать этот набор, дабы Россия не лишилась будущего химика. Ведь чтобы там ни судили люди о разных профессиях, не так часто встретишь человека, который скажет: «Я — химик!»

С этого и началась наша беседа с академиком Олегом Матвеевичем Нефедовым. Первый вопрос звучал так:

— Есть науки очень популярные, как говорят нынче, «модные». Это или физика, или электроника, даже экономика. Но почему-то никогда среди «модных наук» не называют химию. Почему?

— Наверное, у таких людей были плохое учителя в школе. А именно там рождаются химики, а значит и наша отрасль науки.

— В таком случае я спрашиваю вас: чем вы гордитесь сегодня?. Быть может, рассказ о достижениях привлечет большее внимание к химии?

— Чем я горжусь?… Пожалуй, сегодня трудно сделать очень привлекательной науку в целом, трудно убедить людей, чтобы они увлеклись теми работами, которые свершаются в Российской Академии наук. Престиж любой профессии определяется несколькими компонентами. В частности, те же американцы любят говорить, что наука не дает людям максимальных заработков, деньги делаются в коммерции и других областях, но наука безусловно имеет максимальный национальный престиж. И мне представляется это очень важным. Сегодня в нашей стране мы находимся на той стадии развития, когда ничего привлекательного и достойного мы предложить не можем ни тем, кто работает в науке, ни тем, кого мы хотели бы привлечь в науку. Тем более нынче сфера культуры и науки — сфера людей бедных, старомодных, а потому ни средства массовой информации, ни телевидение не испытывают желания с ними встречаться, пропагандировать их мысли и идеи. Так что шкала ценностей в России искажена и, естественно, нуждается в корректировке.

— Пока мы говорим о главных недостатках, а не достижениях…

— Если говорить о химии, то ее привлекательность определяется уровнем подготовки и талантом учителя химии в школе. Я родом из Подмосковья, закончил в Дмитрове среднюю школу. У нас был прекрасный преподаватель химии, и всему нашему классу химия очень нравилась, хотя не все, конечно, пошли в эту область. Но тем не менее человек десять это сделали. Поэтому химия как наука, конечно же, начинается в школе, но сейчас распалась вся система преподавания естественнонаучных предметов в средних учебных заведениях. Очень трудно, к примеру, преподавать химию только по учебникам, необходимо показывать эксперименты. В нашей жизни был весьма любопытный этап, мне кажется, для всех он был очень важным — мы знакомились с занимательной химией. Это были несложные опыты, интересные наблюдения. К сожалению, сейчас это почти полностью утрачено… Я так долго отвечаю на, казалось бы, простой вопрос совсем не случайно, потому что главным достижением в современной химии я считаю создание в Москве химического лицея. Он появился благодаря энтузиасту Сергею Евгеньевичу Семенову. Он бывший сотрудник Института органической химии РАН, где у меня лаборатория. Лицей поначалу размещался на Донской улице в здании бывшего райкома партии, а сейчас он находится в районе Электрозаводской… Я периодически там бываю, встречаюсь со школьниками, смотрю на их работу.