Расселл Джонс - Выше головы!

• Название: Выше головы!
• Автор: Расселл Джонс
• Жанр: Детективная фантастика

Каким может быть будущее, в котором хотелось бы жить? Не воевать за него, не умирать за него, а жить в нём? Не в идеальной утопии, но в живом обществе со всеми его плюсами и минусами, проблемами и радостями…

Историй о таком будущем не много, и созданы они в другое время. Сегодня приходится иметь дело с новыми задачами, и каждый из острых вопросов современного мира получит, так или иначе, свой ответ.

Главный герой Рэй прибыл на удалённую станцию с надеждой найти своё место среди людей. Он понятия не имел, что место ему уже определено, роль назначена — и ждут его дела, с которыми справиться сможет только он.

Цикл повестей. Начало цикла базируется на рассказе «Богомол и орхидея». Сам рассказ был существенно переделан.

Иллюстрации: Nasinix, Яна Конопатова; обложка: meissdes.

---

«В тебе что-то особенное?»

Яков выдвинул себе стул и сел за наш столик через секунду после того, как мне выдали, наконец, милостивое прощение за опоздание. Хлоя тут же занялась его персоной, сохраняя на лице выражение крайнего возмущения — просто конвейер из провинившихся кавалеров! Я был рад этой передышке: в ресторанчике напротив показалось лицо Жубера, настолько доброжелательное, что тошно. Мельком глянув в меню, он сделал заказ — и принялся наблюдать за улицей. И за мной. Пока Хлоя безуспешно пыталась выпроводить своего напарника, я справился с волнением и снова вернул себе маску гостеприимного хозяина — и для них, и для моего «приятеля» напротив.

Я предполагал, что слежка будет, но теперь беспокоился за Чарлика. Получится или нет — и как поведёт себя Хёугэн?

— Какие успехи? — спросил я. — С кем ты уже встречался?

О своих планах Яков рассказал в обед, перед тем, как оставить нас с Хлоей: мол, девушке поручается самое приятное, а я «покручусь-поспрашиваю». Если бы я не слышал их спор на складе, я бы принял всё за чистую монету!

— Не важно, с кем, — вздохнул он. — Важен результат, а он нулевой!

— Ты только начал! — напомнила журналистка. — Что, уже сдался?

— Да, — Яков повернулся ко мне, постукивая по столешнице длинными чёрными пальцами — я заметил, что этот жест не совсем сочетался с удручённым выражением его лица. — Всё верно, что мы с Хло договорились: она опрашивает тебя, а я — всех остальных. Меня вообще не должно быть здесь!..

— Вот именно! — встряла девушка и обиженно надула губки. — И сейчас это не работа! Мы просто сидим!

Честно: журналистских камер рядом с нами не было. Но если совсем честно, у журналистов всегда — работа. Да и не только у них…

— Да-да, я вам мешаю, простите! Но у меня просто нет выхода! Я должен признаться, — и он улыбнулся с виноватым видом. — У меня не получилось утаить свой секрет. Твои разузнали… Все разузнали! В общем, я здесь не только для того, чтобы делать фильм о тебе — ты уж прости, Хло! Я здесь для того, чтобы вызвать тебя к нам, в Солнечную систему, в качестве обвинителя на открытом судебном процессе.

Хлоя, проглотив очередной упрёк, испуганно переводила взгляд с него на меня, а я с трудом удержался, чтобы не посмотреть в сторону Жубера. «Предусмотрел ли он это? Если я сяду завтра на корабль и вернусь в Центр — что он будет делать? Смогу ли я всё так бросить — другой вопрос, но разве тогда его шантаж не потеряет смысл?»

— А разве уже не было суда? — уточнил я. — Их уже осудили и приняли меры…

— Это не по поводу твоих братьев и склонения профессора Хёугэна к процедуре. Предохранитель, который вам поставили — вот что станет поводом для расследования, — объяснил Яков.

Хозяйка поставила перед каждым из нас по бокалу с лимонадом и ушла за стойку. Двигалась она резковато — видимо, была расстроена, что мы ничего не заказываем, а ведь она наготовила, когда я заказал столик на вечер!

— Разве это имеет смысл теперь? — спросил я. — Ребят больше нет, а я… Я уже всё, освободился от этого, — и я указал на затылок.

— Всё имеет смысл, — серьёзно ответил журналист. — Ты человек, и то, что с тобой сделали, это не должно больше повторяться.

— Это и так не повторится… — попробовал я возразить. — Я — один такой, и никто не собирается…

— Пока — один, — отрезал он. — Есть другие особенные люди, с другими особенностями. То, что произошло, было вызвано определенными причинами. Мы должны разобраться в них! Нельзя оставлять это только потому, что «больше ничего нет», — и потряс кулаками.

Но не сразу — как будто сначала напомнил себе, что так будет лучше выглядеть.

— И поэтому вы хотите, чтоб я прилетел и участвовал в этом, — подытожил я. — И остался там на два года…

— Ты — последний свидетель, и жертва, — напомнил он. — Ты нам нужен!

— Да всем он нужен! — влезла в наш разговор Хлоя и высокомерно фыркнула, глядя на коллегу с пренебрежением. — Давай угадаю — с тобой никто не захотел разговаривать! Ты же здесь, чтобы уговорить его улететь, бросить их. Конечно, они были не довольны! Ты хоть знаешь, как на таких станциях относятся к улетающим? Это не дома… Какой же ты дурак!

Яков вздохнул, но не стал возражать. А я спросил:

— Зачем тебе это было нужно? Почему сразу не сказал? Фильм этот, интервью — зачем всё это?

— Именно затем, — и он покосился на Хлою. — Если бы я сразу заявился с таким предложением, что бы ты сказал?

— Что у меня есть обязанности. И они на первом месте, в отличие от судебного процесса по делу, которому уже пять лет. Которое, как я считаю, глубоко вторично… Особенно после того, что уже произошло. Как ты вообще собирался переубедить меня?

— Показать, что этот суд намного важнее, чем твоя работа. И что, в отличие от того, что здесь, там тебя некем заменить!

Не удержавшись, я рассмеялся.

— Да, сейчас это звучит смешно, — обиженно проговорил он. — Что я о тебе знаю, чтобы переубедить? Все эти записи, интервью, фильмы — они же ничего не дают!

— Серьёзно? Ты думал, что у тебя получилось бы меня уговорить? — допив лимонад, я вызвал из столешницы меню. — Давайте ужинать! Ради нас старались…

— А почему ты думаешь, что не получилось бы? — заинтересовался журналист.

— Не люблю ложь, — просто объяснил я. — Всё понимаю — но не люблю… Вы что будете? Давайте я вам сам закажу!

— А где тут ложь? — не успокаивался он. — Ничто ничего не отменяет. Да, у меня есть задание — как раз потому, что я хотел сюда прилететь. Между прочим, я теперь планирую нормальную командировку, на два года. Не знаю, как теперь с этим получится, но меня потому и попросили уговорить тебя, потому что я всё равно сюда собирался!

— Я тебе не верю, — улыбнулся я.

— Чему именно?

— Вообще. Всему. Что ты хотел, что собирался, что планировал… И мне кажется, то, как к тебе отнеслись у нас, произошло по той же причине. Выложи ты всё сразу, смог бы нормально поговорить. А притворился… Не любят у нас такое!

— Я вот думаю, что не любят у вас другое.

— Что?

Он недобро улыбнулся.

— Почему всего лишь слух о том, что я предлагаю тебе на пару лет вернуться домой, вызвал столько негатива? Со мной даже здороваться не хотели! А одна Дозорная, эта ваша Кейн, накричала на меня, как будто я… Что ж ты за сокровище, что с тобой настолько не хотят расставаться? Чего так боятся? Что будет, если ты уедешь всего на пару лет?

— Спроси у спамеров, — предложил я. — Это их обязанность — отвечать на такие вопросы. Кто чего боится, кто чего не хочет… Спасибо, Истван! — благодарность предназначалась хозяйке, поставившей передо мной глубокую тарелку из белого фарфора со своим коронным блюдом. — Попробуй, — обратился я к Хлое.

— А что это?

— Коккино креас.

— И чьё это? — поинтересовалась она, имея в виду кухню, откуда заимствован рецепт.

— Наше, — ответил я, глядя на журналиста, который тоже получил свою порцию. — Бывает только здесь. Приятного аппетита! — и я зачерпнул ложкой густое тёмно-красное кушанье. — Уже третий раз гран-при получает!

Но Яков не собирался сдаваться — и продолжил во время еды.

— Это и впрямь загадочно! — признался он с набитым ртом. — У «Тильды» ведь есть действительно уникальные особенности! Которые, замечу, никогда никуда от вас не денутся! Потерянный космозонд с «бэшками», астероид этот, «Тото», индекс развитости гражданского общества… Это ваше, этого не отнять — почему же они так разволновались, узнав, что ты можешь уехать? В тебе что-то особенное?

— Они боятся, что он не вернётся, — вставила Хлоя, беря из корзины в центре стола ломоть хлеба. — Ну, а что здесь делать?

— Я тоже так думаю, — подхватил Яков и подмигнул мне. — Они боятся, и ты тоже.

— Чего?

— Того, что ты всё уже здесь попробовал. Тебе некуда дальше развиваться… Куда расти Посреднику? Это тупик! Но здесь этого не видно. Здесь ты видишь то, что уже видел, что пробовал, всех знаешь, и тебя знают. Ты здесь звезда! А что будет дома?

— Мой дом здесь, — возразил я. — И мне есть, куда расти. И многого я ещё не попробовал, — но вышло не убедительно, даже Хлоя это поняла — выразительно закатила глаза, услышав мои оправдания.

— Нет, — журналист отрицательно покачал головой. — Поверь мнению со стороны! Ты боишься, что увидишь там своё настоящее будущее, и поэтому отказываешься даже на два года вырваться из этого болота, — и он раздражённо бросил ложку, так и не доев. — Ничего особенного в вашем коккино креасе! Почти как пёркёльт, только кислее, — громко сказал он.

«Даже если это было ради театрального эффекта, не стоило так задевать Веллиос — она человек обидчивый…» — промелькнуло у меня в мыслях, а потом я снова посмотрел на руки Кортеса. В отличие от раздражённого лица, скривившегося в брезгливой гримасе, они демонстрировали спокойствие — как будто всё «шло по плану».