Расселл Джонс - Выше головы!

• Название: Выше головы!
• Автор: Расселл Джонс
• Жанр: Детективная фантастика

Каким может быть будущее, в котором хотелось бы жить? Не воевать за него, не умирать за него, а жить в нём? Не в идеальной утопии, но в живом обществе со всеми его плюсами и минусами, проблемами и радостями…

Историй о таком будущем не много, и созданы они в другое время. Сегодня приходится иметь дело с новыми задачами, и каждый из острых вопросов современного мира получит, так или иначе, свой ответ.

Главный герой Рэй прибыл на удалённую станцию с надеждой найти своё место среди людей. Он понятия не имел, что место ему уже определено, роль назначена — и ждут его дела, с которыми справиться сможет только он.

Цикл повестей. Начало цикла базируется на рассказе «Богомол и орхидея». Сам рассказ был существенно переделан.

Иллюстрации: Nasinix, Яна Конопатова; обложка: meissdes.

---

Неожиданно для всех Чарли принялся спорить. Он заявил, что из всех возможных решений предупреждающие знаки и спецкомбо — самые честные и гуманные. А когда ему напомнили про кнопку, пожал плечами: «До вас ещё не дошло? Это же просто символ!»

Я страшно удивился, потому что поначалу Чарли протестовал больше остальных. Если Виктор критиковал дизайн, Чарли ненавидел саму идею. Едва заходил разговор о знаках и комбинезонах, Чарли краснел, его рыжие кудри вставали дыбом, глаза загорались, как у кота…

Крис шепнул мне: «Рэй, ты что-то знаешь?» — но я покачал головой и подумал, что единственное объяснение состояло в том, что Чарли хотел скрыть свою реакцию на мой отъезд.

«Чарли пытается что-то скрыть? От меня?! Может быть, он и в самом деле что-то знает, чего не знаю я?»

Потом я прощался со всеми сотрудниками лаборатории. То есть почти со всеми, но тогда это было уже не важно. Проводы сами по себе были значимым ритуалом. Как бы ни сложилась моя жизнь, лаборатория Проф-Хоффа останется местом, где ко мне относились как к человеку. Но как же больно осознавать эту разницу, расставаясь навсегда! С каждым напутствием и пожеланием успехов я ощущал, как растёт пропасть между мной и ними. Между мной — и моим прошлым. Между мной — и мной.

Когда дошла очередь до Проф-Хоффа и ребят, стало совсем худо. Я чувствовал себя неизлечимо больным. Собственно, так оно и было: когда меня увезут на «Тильду-1», я буду как покойник. Или мне позволят выходить на связь?

И тут Чарли закричал:

— Рэй, посмотри на меня!

Он стоял в центре актового зала — прямо под большим светильником.

Сколько себя помню, этот зал был связан для нас только с приятными событиями. Здесь мы праздновали дни рождения и другие особенные даты. Здесь же проводили турниры по настольным играм и репетировали. Большое просторное помещение неофициально принадлежало только нам.

На моих проводах столы, по обыкновению, расставили вдоль стен. Но сегодня гости не спешили выйти в открытое пространство. Поэтому рядом с Чарли не было никого. И никто не смог остановить его, когда он — поймав мой взгляд — одним резким и выверенным движением отодрал предупреждающий знак с нагрудника своего комбинезона.

Едва смолк треск присосок, из того угла, где стояли члены комиссии, выдвинулся высокий смуглолицый старик. Он голосовал за то, чтобы нас утилизировали — специально упомянул об этом на сертификации, когда «поздравлял» нас с новым статусом.

Я вспомнил фамилию: Нанда. Профессор Нанда.

Профессор Нанда подошёл к Чарли и положил ладонь на его затылок.

Мой взгляд метнулся к Проф-Хоффу. Я был уверен, что он крикнул: «Постойте!» — или вот-вот закричит. Но профессор молча наблюдал за Чарли.

Чарли продолжал сжимать оторванный знак и смотрел на меня.

Забибикала кнопка.

Потом раздался протяжный гудок, и Чарли рухнул на пол.

Прошло несколько секунд — несколько ударов моего сердца, которые громом отдавались в ушах. Проф-Хофф подошёл к Чарли, присел перед ним на корточки, перевернул на спину, проверил пульс.

— Будем считать этот неприятный инцидент запланированным испытанием предохранительного блока, — сказал профессор Нанда.

Он внимательно наблюдал за мной, как и другие из комиссии. И Проф-Хофф тоже глаз с меня не сводил. Ждал реакции? Проверял выдержку? А о Чарли все забыли! Он лежал, раскинув руки, словно лягушка на лабораторном столе. Бедный лягушонок, который хотел замаскироваться под ядовитых родственников, но не получилось.

Эксперимент «Чарли» завершён. Его отключили и перестали брать в расчёт. Как будто проклятая кнопка была «делитом», который стёр его из памяти живущих. Навсегда.

«Добро пожаловать!»

Реальность встретила меня тишиной и холодом. Мелькнула шальная мысль: «Что-то пошло не так — и всё отменяется». Голос Нортонсона развеял надежду:

— Ты в норме?

— Да.

На самом деле, я понятия не имел, в норме я или нет. Раньше за меня это решали другие.

— Все уже вышли, — лейтенант сообщил то, что и так было понятно.

От людей не осталось даже запахов. Кондиционеры работали на полную мощность, а по креслам ползали клинеры, управляемые заботливым камиллом. Похожие на больших майских жуков, они еле слышно гудели, всасывая пыль, и аккуратно переставляли лапки, усеянные крючками и присосками.

«Почему же он меня не разбудил?» — подумал я и уже собрался спросить лейтенанта, как вдруг понял, почему. Моим щекам и вискам было холодно, потому что с них испарялась влага. Слёзы. Я плакал во сне.

— Всё нормально, — сказал Нортонсон, протягивая салфетку, на которой было выдавлено «Midday Rose». — Мой друг… Мы играли в одной команде… В общем, очень хороший приятель. Он погиб у меня на глазах во время того инцидента.

Он не стал уточнять, какого, но это и не требовалось.

— Я ревел, как детсадовец, — усмехнулся лейтенант, и это была первая искренняя эмоция на его лице за время нашего общения. — Думал, никогда не отойду. Но это нормально. Это проходит.

Я не стал напоминать ему, как умер Чарли. Не стал говорить, что моему брату даже не дали права «умереть» — сделали частью «запланированного испытания». А вместо этого сказал:

— Представляю, каково было возиться со мной после такого…

— Ты — не они, — сообщил он и снова закрылся. — Я-то могу отличить… Ну, двинулись!

Разговор смутил его, и лейтенант не стал дожидаться меня. Пришлось бежать за ним, хотя бег в условиях невесомости и с магнитными присосками на подошвах выглядит странно. Клинеры, занимающиеся полом, предусмотрительно освобождали дорогу. Покидая салон, я помахал им на прощание.

Нагнать сопровождающего получилось только в конце перехода — он совсем забыл о подотчётном андроиде, а для меня это был только третий опыт перемещений в невесомости. Из лаборатории нас везли на боте, потом был порт…

«…камиллам. Добро пожаловать на независимую автономную станцию терраформирования «Тильда-1»! Всем новоприбывшим рекомендуется пройти в пункт регистрации. Если вы чувствуете недомогание, незамедлительно сообщайте камиллам! Ваш багаж будет доставлен по назначению в ближайшие три часа. Все вопросы о хранении и доставке багажа адресуйте Инфоцентру станции. Все ваши альтеры подключены — при проблемах со связью обращайтесь к камиллам. Добро пожаловать на независимую автономную станцию терраформирования «Тильда-1»! Всем новоприбывшим…»

Женский голос, низкий, бархатистый, с мурлыкающими нотками. Официальный язык «Тильды» перемежался английским, испанским, немецким, китайским и французским — дань уважения новоприбывшим.

Текст приветствия наверняка зачитывал кто-то из администрации — инфоцентр и другие логосы использовали подчёркнуто синтезированные голоса, а камиллам такую честь никто не доверит. Особенно после «Кальвиса», который, так или иначе, пошатнул крепнущее доверие к искусственному интеллекту и выдвинул на сцену старомодное «Люди для людей».

«Кальвис». Почему я не подумал об этом? Достаточно было сложить два и два: количество и состав погибших на «Тильде-1» — и погоны Отдела Безопасности на плечах Нортонсона. Восемнадцать погибло, а сколько было ранено, чтобы не допустить жертв среди гражданского населения? Поэтому он так спокойно реагировал на истерию пассажиров. Поэтому понимал, каково это, когда близкий друг умирает на твоих глазах.

Впрочем, что он понимал! Когда друг погиб по долгу службы, когда его смерть осмысленна, ты знаешь, «почему». А когда «почему» бьётся в голове, словно мотылёк в банке, смириться невозможно. Чарли никогда бы…

Цепочка привычных рассуждений была бесцеремонно оборвана. Я едва успел нагнать Нортонсона — как раз перед лифтом. Мы вместе вошли, сохраняя молчание и не глядя друг на друга. Но двери не успели закрыться, как в кабинку втиснулся мужчина в строгом деловом комбинезоне без опознавательных знаков. Не рассчитав силу толчка в условиях пониженной силы тяжести, нежданный попутчик заехал локтём в моё солнечное сплетение, а потом врезался лбом прямо в зубы. Затормозив таким образом, он невозмутимо отстранился, выдвинул из стены напротив кресло и сел, закинув ногу на ногу. Путь предстоял долгий: из зоны низкого тяготения в жилые сектора станции.

Я не стал требовать извинений — боль помешала, а потом, к счастью, включился мозг. О каком извинении может идти речь?! Вот и «опаздывающий» так думал.

— Ты в норме?

Похоже, это любимый вопрос Нортонсона.

— Крови нет? — я широко улыбнулся, показывая ему зубы.

— Вроде нет, — он пригляделся. — Повезло… Вам следует быть осторожнее.

Последнее предназначалось тому, кто едва не покалечил меня.

— А что такого? — бросив в мою сторону пренебрежительный взгляд, попутчик холодно улыбнулся Нортонсону. — У вас нет запасных деталей?